Литературное наследие Киприана обширно. В нем скорее сказывается пастырь, озабоченный своей ответственностью, нежели сочинитель, пекущийся о литературном имени. В письменной форме он продолжал свои устные наставления и проповеди: его стихией было живое слово. Труды его представляют собой трактаты по спорным вопросам религиозной и духовной дисциплины.[1] Св. Киприан пишет всегда – даже в, казалось бы, вполне теоретических трактатах – о практических вопросах церковного устройства. Это или предписания каких-то конкретных мер, или рассуждения о Церкви, но всегда такие, которые нужны для обоснования предлагаемых им мер. Мы не встретим у св. Киприана подробных рассуждений, например, о том, как Церковь относится к ипостасям Святой Троицы. Его богословские творения целиком умещаются именно в ту область, которую мы теперь называем экклезиологией – учением о том, как Церковь устроена на земле. Священномученик Киприан был представитель практического христианства, развившегося на Западе, христианства в его церковной организации, дисциплине.[2] Киприан был плодовитым гением и, что в глазах, например, известного западного христианского писателя Лактанция было первейшим качеством (quaesermonismaximaestvirtus), ясно выражающимся писателем, но чтобы его понять, уже надо было быть христианином.[3] Делятся сочинения на две группы: письма и трактаты (ч. I и II. Киев, 1891).[4]
С именем св. Киприана, по изданию Киевской духовной академии, известно 66 (или 65)[5] писем[6], принадлежащих св. Киприану (в других изданиях имеются еще 15, адресованных ему). Составление писем падает на время епископского служения св. Киприана (248 – 258 гг.).[7] Большинство писем имеет отношение к тогдашним злобам дня – вопросу о падших, расколам Новата и Новациана, спору о крещении еретиков. Письма св. Киприана имеют большое значение для истории Церкви, потому что дают точное понятие о церковном управлении середины III века.[8] Одна из главнейших тем большинства посланий св. Киприана – укрепление духа христиан, находящихся в темницах или готовых в любой момент оказаться там. В ореоле святости и героизма рисует Киприан подвиги мученичества. «Ручьями текла кровь, - описывает он гонения против карфагенских христиан,- которая должна была погасить пламя гонения и огонь геенский. О, какое это было зрелище для Господа, сколь возвышенное (sublime), сколь великое!» (X, 2). Мученики, безропотно перенесшие пытки, представляются Киприану мужественными «воинами Божиими в славных сражениях» (XXXVII, 1). Христос не оставляет их и в темницах, его «сияющий блеск» всегда был в их сердцах и душах, озаряя невыносимый для других мрак темниц (XXXVII, 2). Раннее христианство дало неизвестный до того времени образ «Христова воина», воина-мученика, воина-исповедника, который огню и мечу своих противников противопоставляет мужество терпения, смирение, слово правды и добродетели. Этот образ займет важное место в христианской литературе последующих веков вплоть до зрелого русского Средневековья. Он – порождение новой культуры, нового миропонимания, которые далеко ушли от античных идеалов. Вряд ли можно представить себе в устах классического грека или римлянина подобный гимн темнице: «О, [как] блаженна темница, озаренная вашим присутствием! О, [как] блаженна темница, посылающая людей Божьих на небо! О, как светел мрак, светлее самого солнца и дневного света, там, где заключены теперь Божьи храмы и освященные божественным исповедничеством члены ваши!» (VI, 1). Так же не представимы для античного мышления гимн скованным ногам христиан, сосланных в рудники (LXXVI, 2), или похвала палке, которой не боится тело христианина, ибо все его надежды и упования связаны с древом (in ligno) (искупительным древом креста Христова) (LXXVI, 2).[9]
Трактаты Киприана (всего 12 трактатов)[10] чаще всего принадлежат к жанру пастырских посланий, речь в них идет о дисциплине или о духовной жизни. Условно их можно в основном разделить на апологетические и этические, также следует фиксировать большое влияние Тертуллиана на творчество св. Киприана.
Особняком стоят книги «О падших»[11] и «О единстве кафолической Церкви»[12]. Наиболее важное из его теологических сочинений – трактат «О единстве Церкви» (написан в 251-м году по поводу расколов в Карфагене и Риме). Это первый подобный трактат в церковной истории. Основная тема этой книги – доказательство прерогативы епископов в примирении отступников. В этом послании, как и почти во всех своих писаниях, св. Киприан прежде всего утверждает абсолютное единство Церкви и столь же абсолютную неприемлемость расколов. Произведение примечательно тем, что в нем раскрыт догмат о единой спасающей Церкви еще без примеси папистских тенденций. Во введении (гл 1 – 3) – общее предостережение от ересей и расколов, которые изобрел сатана, чтобы ниспровергнуть веру, извратить истину, расторгнуть единство. Расколы представляют большую опасность, нежели гонения, ибо они разрушают веру, искажают истину и нарушают единство Церкви. В первой части (гл 4 – 9) доказывается единство Церкви. Господь основывает Церковь Свою на одном, то есть апостоле Петре (Мф. 16:18 – 19). Конечно, и прочие апостолы были тоже, что и Петр – имели с ним равное достоинство и власть, но вначале указывается один, для обозначения единой Церкви. Это единство надлежит крепко поддерживать и отстаивать особенно епископам, которые председательствуют в Церкви, чтобы показать, что и самое епископство одно и нераздельно. Вторая часть (гл. 10 – 22) говорит о преступности разделения в вере и необходимости церковного единства. Ереси происходили и происходят оттого, что строптивый ум не имеет в себе мира. Господь попускает быть разделениям, чтобы отделить пшеницу от плевел, открыть вероломных и испытать верных. Вне Церкви невозможно мученичество за Христа, даже, если умирают за имя Христово, кровь мученическая не может смыть скверну ереси и раскола. Лжеучители значительно хуже отступников от веры. Заключение (гл. 23 – 26) составляет настойчивое увещание к единству.[13] Суждение Киприана, как говорится, о двух концах и по-разному заострено в двух равно аутентичных изданиях трактата: с одной стороны, он поборник единства Церкви, предполагающего нерушимое единение епископатов; с другой, он утверждает епископство как реальную основу церковного единства, т. е. как бы выступает сторонником принципа епископальности. Лишь со временем удалось примирить оба эти положения и снять двусмысленность. И все же в некоторых особых случаях принцип властной централизации вступал в противоречие с африканским стремлением к самостоятельности. Со всей силой св. Киприан утверждает, что вне Церкви нет спасения.[14]
«О падших» (251 г.) – здесь обсуждается вопрос, как поступить с теми христианами, которые во время гонения принесли жертвы идолам, но потом возымели намерение покаяться и вернуться в Церковь. Написанное по прекращении гонений, выражает благодарную радость по поводу возвращения мира и проявленной многими учениками и исповедниками твердости, а затем скорбь об отпадении значительного числа христиан. Св. Киприан ставит вопрос о причинах постигшего испытания и указывает их в ослаблении духа христианской жизни, затем очень живо изображает, как многие были побеждены прежде сражения. Гонения постигли Церковь за грехи христиан, которые к середине третьего века пользовались большей свободой, что и усыпило их бдительность, породив безнравственность и небрежение к делам веры. Теперь же появился новый вид поражения, когда вопреки закону Господа неосмотрительно допускают падших к общению. Св. Киприан восстает против злоупотреблений общительными письмами и доказывает, что исповедники не могут требовать от епископов ничего, противного повелению Божию. Не герои, не исповедники должны принимать падших в Церковь, но епископы, как служители таинств, ибо дело тут не в личных достоинствах человека: не исповедники совершают евхаристию, но Церковь как целое, возглавляемая епископом, вне зависимости от его поведения и человеческих качеств.[15]
Апологетические сочинения Киприана написаны в традиции апологий Тертуллиана и отличаются таким же строгим максимализмом. До нас дошли три длинных письма, по сути дела написанных в форме трактатов. Послание «К Донату»[16] повествует о благодати Божией, в котором св. Киприан подробно и живо изображает тот душевный процесс, который привел его к обращению в христианство, и самый акт благодатного возрождения, совершавшийся в его душе во время нахождения в числе оглашенных, когда он жил во время нахождения в числе оглашенных, когда он жил вместе с Цецилием, в его доме, занимаясь изучением Священного Писания, равно как во время и после крещения. В нем св. Киприан яркими красками рисует и нравственное растление мира языческого. Письмо это является как бы последней данью св. Киприана своему прошлому в том отношении, что носит на себе заметные следы подражания одам Горация и заимствование из них.[17]
Письмо «К Деметриану»[18] (написано предположительно в 252 – 253 годах) представляет опровержение язычника Деметриана, утверждавшего, что христиане повинны в войне, море, голоде и засухе. Эти напасти объяснялись нежеланием христиан совершить жертвоприношение идолам. «Не христиане, а сами язычники виновны в этих бедствиях», - отвечает св. Киприан.[19] Киприан, отводя от христиан обвинение в том, что все природные и социальные бедствия происходят по их вине, стремится обосновать многие явления своего времени близким концом мира. Увеличение бедствий, зла и несчастий в мире было предсказано пророками, напоминает он, как предвестие конца «века сего». Все в мире вырождается, ибо он пришел к своей старости, и не следует удивляться, что все в нем становится хуже и хуже («К Деметриану», 3 – 4).[20]
Письмо «К Квирину, Три книги свидетельства против иудеев»[21], произведение апологетико-полемического характера, очень важно для историков, изучающих латинский текст Библии, ибо оно содержит множество ветхозаветных цитат в раннем латинском переводе, организованных под различными заголовками. Весь трактат состоит из тезисов, обильно подтверждаемых выписками из Священного Писания. Первая книга посвящена доказательству той мысли, что Ветхий Завет имел временное значение. Во второй доказывается, что Иисус из Назарета есть истинный Мессия. А в третьей обосновываются ссылками на Священное Писание различные нравственные правила.[22] В двух томах «Свидетельств» Киприан сделал обширную выборку библейских текстов, надобных для наставления в вере, и тем подтвердил свое основательное знакомство с Писанием. Изобрел этот жанр, правда, не он, но он блистательно им воспользовался. Как и для Оригена, Библия была для него настольной, главной книгой. Он неизменно обращается к слову Божию в поисках просветления, уразумения, вдохновения на борьбу.[23] Уже древние церковные писатели Запада (Коммодиан, Лактанций, Фирмик Матерн) использовали собранные здесь сокровища библейских мест. Хотя есть мнение, что Киприан использовал уже существовавший ранее сборник. Первым же христианским автором, составившим «свидетельства», был св. Мелитон Сардский.[24]
«Книга о суете идолов»[25], или «О том, что идолы не боги» - небольшое апологетическое сочинение представляет собой компиляцию из «Октавия» Минуция Феликса, а последние выписаны из «Апологетика» Тертуллиана (гл 21 – 23). Автор доказывает, что идолы – не боги, так как язычески люди – прославленные люди; только монотеизм – прославленная религия. Сперва благодать истинного Бога имели иудеи, но потом растеряли ее, и на место последнего пришло христианство. Подлинность данного произведения как раз подвергается сомнению, так как о нем не упоминает «Жизнь» Киприана, ни перечень произведений 359 года. Во всяком случае, в настоящем своем виде произведение едва ли предназначалось для опубликования.[26]
Сочинения Киприана на этические темы опять же обнаруживают сходство с писаниями Тертуллиана. Подобно Учителю, епископ карфагенский пекся о девственницах, посвятивших жизнь Христу. В трактате «Об одеянии девиц»[27] (написано предположительно в 249 году) указывается образ жизни и поведения для девственниц соответственно данному ими обету, воспрещается им кокетство, украшения, румяна, окраску волос, присутствие на брачных пирах, чреватых распутством, хождение в публичные смешанные бани. Если же она желает гордиться своей плотью, то это прилично тогда, когда плоть терпит муки от христианских гонителей, когда женщина «мучимой бывает за исповедание имени Христова, когда жена является мужественнее мужей, истязающих ее». Св. Киприан настоятельно советует «не одним только девам или вдовицам, но и замужним и всем вообще женам» не искажать божественное творение добавлением всех искусственных ухищрений. Бог сказал: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию»… Те, кто стараются преобразовать и переделать то, что образовал Сам Бог, поднимают руки на Бога»[28] Другими словами, св. Киприан призывал их неусыпно хранить свою добродетель и никогда не быть в искушение другим. Здесь проявились характерное для него чувство меры, стыдливость, сдержанность. Идя по стопам Тертуллиана, он, в отличие от него, не впадал в излишества и писал с тем тактом, который предвещает Амвросия.[29] «Цветом Церкви» и избранными дщерями ее, на которые почивает особая благодать Божия, св. Киприан почитал девственниц, указывая, что их внутреннее целомудрие должно проявляться и во внешнем поведении – одежде, нравах, привычках, отказе от богатства и роскоши. Его идеал девства является прежде всего идеалом церковным и неразрывно связан с представлениями о благочинии. Св. Киприан в своих похвалах девству не был «слепым идеалистом» и не терял чувства реальности (которого порой не хватает Тертуллиану), и поэтому особо подчеркивал, что девство есть дело свободного выбора человека и что стяжается целомудрие его ежедневным усилием. Примечательно, что подвиг девства и подвиг мученичества нерасторжимо сопрягаются им.[30]
К этому же разделу принадлежит комментарий на «Отче наш…»[31], или «Книга о молитве Господней» (252 г.), появившийся примерно в то же время, что и Оригенов комментарий на Востоке. Он тесно примыкает к трактату «О молитве, но разработка темы в общем самостоятельна. Содержание трактата составляет истолкование молитвы Господней (гл. 7 – 27, всего глав 36); в начале и в конце сделаны общие наставления и замечания относительно настроения во время молитвы, необходимости соединять молитву с добрыми делами и относительно времен для торжественного совершения молитв.[32] В этом коротком трактате внимание автора сосредоточено на идеях единства Церкви и общинного ее характера.[33]
По очищении верующих от обвинения, которое пало на их обвинителей, надлежало еще предостеречь их от безутешной скорби и отчаяния по поводу появления чумы. В маленькой книге «О смертности»[34] (252 г.) описывается христианское отношение к смерти: ничем так не отличаются христиане от язычников, как духом, с которым они приветствуют окончание жизни. В нем св. Киприан призывает свою паству к мужественной кончине, которая не должна страшить христиан, имеющих царствовать с Христом.[35]
В сочинении «О благотворении и милостынях»[36] св. Киприан призывает верующих к благотворительности и излагает учение об искупительном значении милостыни. Весь трактат св. Киприана направлен против богатых, которых он призывает раздавать имущество бедным. Богатство, по мнению ранних христиан, источник зла, несправедливости и преступлений. Только дела милосердия и бедность открывают путь к вечной жизни. Св. Киприан корит знатную матрону, которая явилась к мессе и ничего не пожертвовала на бедных: «Глаза твои не видят нуждающихся и бедняков, ибо они застланы непроницаемым мраком; ты благополучна и богата и думаешь соучаствовать в вечере Господней, не озаботившись приношением. Ты идешь к мессе с пустыми руками и покушаешься на ту долю искупительной жертвы, которая принадлежит неимущим» («О милостыне», 17).[37]
«О благе терпения»[38] (написан, вероятно, во время спора о крещении еретиков, то есть летом 256 года) – трактат, замечательный по остроумному вступлению, показывает, главным образом, различие между терпением стоическим и христианским. Св. Киприан показывает свое мирное настроение, успокаивает разгоряченных обсуждение вопроса членов Церкви, но о самом предмете совершенно не упоминает. Оно написано под влиянием произведения «О терпении» Тертуллиана; но епископ Карфагенский самостоятельно и своеобразно ввел целые ряды новых мыслей.[39] Св. Киприан, противопоставляя христиан языческим философам, называет их (христиан) «философами не на словах, а на деле, ценящими премудрость не по одежде, но по истине» («О благе терпения», 2).[40] «О ревности и зависти» составлен, вероятно, во время спора о крещении еретиков и имеет своей целью успокоить разбушевавшиеся страсти.
«Письмо к Фортунату об увещании к мученичеству»[41] было написано во время гонения Валериана в 257 году. По настойчивой просьбе Фортуната, Киприан решил извлечь из Священного Писания заповеди Господни, которые были бы оружием для имеющих вступить в сражение. Изречения Священного Писания расположены по установленному самим Киприаном плану, имеют в виду предостеречь христиан против идолослужения и служения миру, убедить твердо пребывать в вере, в совершении духовной благодати, разъяснить, что бедствия и гонения бывают для нашего испытания, и утешить указанием на верность Божественного обетования относительно воздаяний и наград.[42]
Язык Киприана – классический до изысканности. Отказавшись от многого, он не счел нужным отказываться от изящества формы. Ему, правда, не хватает той живости, какой отличаются сочинения Тертуллиана, его теологические соображения несколько монотонны; пастырский талант в полной мере сказывается лишь когда речь заходит о нравственных и политических вопросах. Он куда менее оригинален, чем Тертуллиан, зато ближе к духу Писания. Перед Учителем он преклоняется вплоть до полного самоуничижения. Эта зависимость не мешает, однако, проявлению его собственных качеств: тонкой наблюдательности, пастырского чутья, умного милосердия. Он наиболее самобытен в «определении отношений с современной действительностью».[43]
иерей Максим Мищенко
Customer Feedback (0)