Теология иконы преп. Иоанна Дамаскина.

Св. Иоанн Дамаскин создал ясный и убедительный синтез святоотеческого богословия и аскетики, и прежде всего постхалкидонской энергетической христологии александрийского происхождения. В то же время участие в иконоборческих спорах заставило его, подобно древним антиохийцам, подчеркивать конкретную индивидуальность Иисуса.[1] Огромное значение для преодоления ереси иконоборчества имело творчество преп. Иоанна Дамаскина, который стремился догматически и философски обосновать значимость и необходимость икон в христианской жизни и в богослужении. Трактаты преп. Иоанна Дамаскина о почитании святых икон утвердили его в центре движения 8 столетия, направленного против предрассудков иконоборчества. Это была первая в тот период развернутая апология религиозных изображений, содержавшая подробную теорию образа.

Преп. Иоанн Дамаскин (родился около 675 года, Дамаск – умер 04.12.749, близ Иерусалима) после своего стал одним из налоговых чиновников мусульманского халифата.По преданию, он учился вместе с Косьмой (впоследствии Маюмским) у некоего пленного инока из Калабрии (тоже по имени Косьма). Будучи государственным министром, им были написаны замечательные слова «Против отвергающих святые иконы» (726 – 730), которые привлекли к нему впоследствии всеобщее внимание.Не знаем точно, когда Иоанн удалился от двора и затворился в обители святого Саввы.Жития преподобного рассказывают о клеветах и гонениях на него при дворе халифа, о жестокой каре и чудесном исцелении. В монастыре преподобный проводил жизнь строгую и замкнутую, в смирении и послушании, что так ярко и трогательно описано в общеизвестном житийном сказании. Больше всего преподобный Иоанн занимался здесь писательством, чутко откликался на богословские темы дня.[2] Иоанн Дамаскин четко сформулировал христианское понимание образа и иконопочитания, и его концепция впоследствии утвердилась в Церкви.

Историческим фоном богословской работы св. Иоанна Дамаскина явились иконоборческие споры. При этом важно иметь в виду, что иконоборцы перевели спор в плоскость философской абстракции, обосновывая свою попытку секуляризации византийской жизни и культуры на языке неоплатонической философии: икона, а в широком смысле – материальный культ как таковой, есть с этой точки зрения оскорбление духовной святыни «бесславным и мертвенным веществом». Нежелательность изображения Христа и святых обосновывалась в принципе также, как Плотин в свое время, по рассказу Порфирия, обосновывал нежелательность изображения себя самого: духовное все равно неизобразимо через материальное, а материальное не стоит того, чтобы его изображали. Защитники почитания икон на Востоке – в отличие от Запада, где вопрос был сведен к утилитарному аспекту педагогической функции икон как «Писания для неграмотных» (классическое раннее выражение позиции по отношению к сакральному искусству – у папы Григория I в письмах к епископу массалийскому Серену, датируемых июлем 599 года и октябрем 600 года) и спущен с высот умозрения на землю, – приняли условия дискуссии; им пришлось разрабатывать теологию богослужения. Эта задача в большей мере легла на плечи свт. Иоанна Дамаскина, интеллектуального вождя православных, который из-за пределов Византийской империи имел тем большую возможность вдохновлять своих единомышленников и намечать для них стратегию аргументации.

В печатных изданиях творений преподобного Иоанна Дамаскина обыкновенно указываются следующие произведения, написанные им в эпоху его литературной деятельности: Три защитительных слова против порицающих святые иконы; Изобразительное слово о святых и достойных почитания иконах ко всем христианам и царю Константину Кавалину, то есть Копрониму, и ко всем еретикам; Послание к царю Феофилу о святых и достойных почитания иконах; Полемический разговор, веденный верными и православными и имеющими христианскую любовь и ревность, для изобличения противящихся вере и учению святых и православных отцов наших[3]. Эти произведения исполнили свое назначение, многим они помогли разобраться с проблемой иконоборчества, многих убеждали, но были и не признающие их содержания. Данные произведения не всеми исследователями признаются как труды преподобного Иоанна Дамаскина. Считается, что только три защитительных слова можно признавать за произведения, истинно принадлежащие перу преподобного Иоанна[4]. Поэтому в исследовании необходимо ссылаться на первое произведение преподобного Иоанна Дамаскина в защиту иконопочитания.

Согласно его учению, изображать святых можно, но в символическом и аллегорическом виде. Можно и нужно изображать то, что было в действительности (сцены из Священного Писания, Жития Святых). Можно писать Христа в том виде, в котором он пребывал на земле, но нельзя писать образ Бога-Отца. Изображения святых необходимы – они украшают храмы, заменяют книги неграмотным, постоянно напоминают о подвигах во имя веры. Однако икона – не картина, а священный образ, поклоняясь иконе, мы поклоняемся тому, что на ней изображено ("первообразу"), а не мастерству художника – иконы должны быть анонимны. Иконы чудотворны, так как несут в себе часть божественной силы того, кто на них изображен.[5]

Постоянно преподобным Иоанном приводятся ссылки на Священное Писание. В то же время, мы можем заметить святоотеческое толкование, приводимое им, для разъяснения цитат из Библии. Это говорит нам, что преподобный Иоанн был компетентен в вопросах, касающихся Предания Церкви. Говоря о важности Предания, святой Иоанн задает в своих рассуждениях вопросы и сразу на них отвечает: «Ибо, как во всем мире без писаний было проповедано Евангелие, так во всем мире без писаний предано было изображать Христа, Воплотившегося Бога, и святых, равно как и поклоняться Кресту и молиться стоя на восток»[6]. Преподобный Иоанн при защите икон опирается на уже ранее существующие труды в защиту икон. В частности, он повторяет и дополняет в своих письменных высказываниях доводы Леонтия Неапольского, который говорил: «Начертываю и пишу Христа и страдания Христовы в церквах и домах, и на площадях, и на иконах, и на полотне, и в кладовых, и на одеждах, и во всяком месте, чтобы, ясно видя их, вспоминать, а не забывать… И как ты, поклоняясь книге Закона, поклоняешься не естеству кож и чернил, но находящимся в ней словесам Божиим, так и я поклоняюсь образу Христа. Не естеству дерева и красок, – да не будет, но, поклоняясь неодушевленному образу Христа, через него я думаю обнимать Самого Христа, и поклоняться Ему… Мы, христиане, телесно лобызая икону Христа, или апостолов, или мученика, душевно лобызаем Самого Христа, или Его мученика»[7].

Самыми важными произведениями в защиту икон являются четыре отдельных труда, на основании которых в полной мере можно будет раскрыть учение преподобного Иоанна Дамаскина об иконопочитании: «Три защитительных слова против порицающих святые иконы или изображения» и глава «Об иконах» в трактате «Точное изложение Православной веры». В своих «Словах» в защиту икон Дамаскин исходил из понимания иконоборчества как христологической ереси. Иконоборцы основывали свои возражения на ветхозаветном запрете кумиротворчества, игнорируя Боговоплощение. В ответ св. Иоанн пишет следующее: «В древности (т.е. в Ветхом Завете) Бог, бестелесный и не имеющий вида, никогда не изображался. Теперь же, когда Бог явился во плоти и жил среди людей, мы изображаем видимого Бога... Я видел человеческий образ Бога, и спасена душа моя. Созерцаю образ Божий, как видел Иаков, и иначе: ибо он очами ума видел невещественный прообраз будущего, а я созерцаю напоминание о Виденном во плоти».[8]

Иоанн Дамаскин стремился догматически и философски обосновать значимость и необходимость икон в христианской жизни и в богослужении. Дамаскин рассматривал религиозную живопись двояко: как объективный процесс, запечатлевающий реальность мира, и как субъективный, раскрывающий внутренний мир художника. Живопись для него, подобно Евангелиям, передает религиозные истины, воспринятые через веру художника. «Бог для нашего спасения истинно сделался человеком; не явился только в человеческом образе, как являлся Аврааму и пророкам, но по существу и истинно стал человеком, жил на земле, общался с людьми, творил чудеса, страдал, был распят, воскрес и вознесся на небо – и все это происходило реально, было видимо людьми и описано в память и поучение нам, не жившим тогда».[9] Евангелия отразили жизнь Христа на земле. А так как, продолжает Иоанн, не все умеют читать, то иконы «служат нам братским напоминанием». Часто случается, пишет Дамаскин, «что мы и не думаем о страданиях Господа, но как только увидим икону Распятия, вспоминаем о спасительном Его страдании, и преклоняемся не перед веществом, а перед Тем, Кто изображен». Иоанн Дамаскин четко сформулировал христианское понимание иконы, и его концепция впоследствии утвердилась в Церкви.[10]

Отвергая обвинения в идолопоклонстве, он делал ясное различие между поклонением, которое подобает Богу, и почитанием, которое люди оказывают изображениям Христа и святых. Вторую Заповедь следует понимать в контексте тех обстоятельств, в которых она была дана. Даже иудаизм не воспрещает изображать живые существа. Для христиан же первейшим доводом стало воплощение Сына Божьего – если Бог принял на себя человеческую плоть, то в этой плоти его можно изображать. Иконоборцы возражали, что единственный дозволенный образ человеческой природы Христа – хлеб и вино евхаристии. Они указывали на то, что отцы церкви не оставили ни одной молитвы на освящение иконы. Живописное изображение само по себе содержит в себе ересь: художник смешивает человеческое начало с божественным, впадая в монофизитство, либо представляет одно человеческое, отделяя его от божественного, как Несторий.

В своем третьем слове преподобный Иоанн указывает на существующие роды образов. Всего он приводит шесть таких родов, которые он усмотрел в Священном Писании. Первый род образа – это «образ Бога Невидимого» (Кол. 1, 15) – Иисус Христос: «Сын – естественный образ Отца, совершенно равный во всех отношениях, подобный Отцу, кроме того, что не рожден, и не Отец». Вторым родом образа является предвечный Совет Пресвятой Троицы, всегда остающийся неизменным. «Ибо на Совете Его то, что Им предопределено, и то, что должно в будущем ненарушимо случиться, было, прежде всего, бытия наделяемо признаками и образами». Третий род образа есть человек, сотворенный по образу и подобию Божию (Быт. 3:26). «Ибо тот, кто сотворен, не может быть одной или той же природы с несозданным, но есть образ через подражание и подобие». Четвертым родом изображений являются образы и виды, находящиеся в Священном Писании, которые являют нам очертания, подобия предметов невидимых и бестелесных, что имеет своей целью «дать, по крайней мере, некоторые представления, как о Боге, так и об ангелах…». К этому роду изображений преподобный Иоанн относит и образы, находящиеся в природе, окружающей нас. «В творениях же мы замечаем образы, прикровенно показывающие нам божественные страдания, так что когда говорим о Святой Троице, высшей всякого начала, то изображаем Ее себе посредством солнца, света и луча; или – бьющего ключом источника, вытекающей воды и течения» Пятым родом образа является то, что предображает и предначертывает будущее, например, купина, сошедшая на руно роса являются прообразами Девы – Богородицы, змий, висящий на древе – Христа Иисуса. Шестым – последним родом изображений – является «образ, установленный для воспоминания о прошедшем, например, чуде, добродетели для славы и чести тех, которые заявили себя благородством действий и блистали в добродетели».[11] Назначение изображения преподобный Иоанн видит в том, что оно «делает ясными скрытые вещи и показывает их».[12] Изображение для того и придумано, чтобы собой указывать путь уму в познании истины и являть ему те образы невидимого, которые человек может постигнуть только отчасти, или вообще которые недоступны для его познания.

Что изображаемо и что неизобразимо на иконе? В своем третьем слове преподобный Иоанн Дамаскин рассуждает следующим образом. Божество по Своему естеству не может быть увидено нами, так как Бог бестелесен. То же самое можно сказать об ангелах святых, падших, о душах человеческих, которые не воспринимаются глазами человека. Но Господь Своим Промыслом допускал избранным Своим увидеть ангелов, души человеческие, только в том виде, какой может воспринять, усвоить человеческое естество: «Бог, не желая, чтобы мы совершенно не знали того, что бестелесно, облек его формами и фигурами и образами, применительно к нашей природе». Поэтому те образы бестелесных существ, которые созерцали богоугодные люди, нами изображаются в достойном для нашего восприятия человеческом виде: «…Моисей изобразил херувима, и как они являлись достойным людям, однако изображаются так, что телесный образ являет некоторое зрелище, бестелесное и постигаемое только умом».[13]

Преподобный Иоанн объясняет глубже природу невидимых существ по отношению к Божеству и человечеству: Ангел же и душа, и демон, по сравнению с Богом, Который, впрочем, только один выше сравнения, суть тела. По сравнению же с материальными телами (в том числе с человеком) они бестелесны. Поэтому бестелесными в полном смысле этого слова ангелов и души человеческие назвать никак нельзя. В связи с этим они имеют некоторый образ своей сущности, и воспринимаются нашим умом в доступной мере. А то, что нами может быть воспринято, то может быть изображено, как понятое и усвоенное. Бог по Своей природе неизобразим, но можно изобразить те образы Его явления в материальный мир, который Он Сам избрал для этого. Вторая Ипостась Святой Троицы – Бог Сын – воплотилась, и стала видима. Почему же нельзя Его изобразить в человеческом виде? Бога Сына мы изображаем на иконах как воплотившегося и жившего среди нас, людей: «Если, соразмерно с нашей способностью понимания мы возводимся к божественному и невещественному созерцанию при посредстве изображений, и божественный Промысел человеколюбиво облекает образами и формами то, что лишено форм и образов, чтобы вести нас как бы рукою, то почему не прилично изображать, в соответствии с нашей способностью понимания Того, Кто ради нас человеколюбиво подчинился внешнему виду и образу?»[14]. «Можно “представить”, “изобразить” Бога Невидимого; и сделать это можно не потому, что Он невидим, а потому, что Он стал видимым для нас, восприняв плоть и кровь человеческую… Не невидимое Божество изображаю, - пишет преподобный Иоанн, - но сделавшуюся видимой плоть Бога»[15].

Преподобный Иоанн уделяет внимание первообразу, который мы должны иметь в виду при чествовании икон. Честь, воздаваемая изображению, переходит к первообразу. Преподобный Иоанн ссылается в этом случае на авторитетного святого отца: «Ибо, как говорит, богоглаголивый и сильный в толковании божественных предметов (святитель) Василий (Великий), честь, воздаваемая изображению, переходит на первообраз». Почитая Богоматерь и святых Божиих, мы тем самым воздаем честь Богу.[16] Стоя перед иконою Христа, мы мысленно соединяемся с Самим Христом, Который на ней изображен. Поэтому, молясь перед иконой, мы молимся не веществу, материалам, из которых сделана икона, но тому, кто на ней изображен, мысленно обратившись к его первообразу. В связи с положением первообраза преподобный Иоанн рассуждает о достоинстве святых икон. Он ставит вопрос: какое достоинство имеют святые иконы, и чем оно объясняется? Мы бы были неправы, если бы полагали всю ценность, важность, достоинство икон лишь в том материале, из которого иконы изготовляются. Дорогостоящие дерево, краски, золото, серебро, которыми мы можем украсить икону, придать ей материальную ценность, не являются, по сути дела, тем фактором, который говорил бы нам о достоинстве святой иконы. Ценность иконы преподобный Иоанн видит в том образе, который нами чествуется: “Было бы крайне нелепо безумно почитать изображения и покланяться им за их материальную ценность. Следовательно, главная сила иконы заключается в том, что она служит образом и подобием того лица, которое чествуется и прославляется. Чем священнее изображаемое, тем более почитается и изображение. Иначе мы относимся к картинам природы, иначе к картинам предков, иначе к изображению царя, еще иначе – к святой иконе Спасителя. Первые принимаем, вторые уважаем, а последнюю – почитаем, – все в зависимости только от изображаемого на них”. Таким образом, нам становится понятным, в чем заключается достоинство святых икон: “Состоящие из вещества предметы сами по себе недостойны поклонения, а если изображаемый на них исполнен благодати, то, по мере веры, и они делаются участниками благодати”. Эти предметы, уже освященные изображенным на них священным образом, имеют иную ценность, достоинство в глазах боголюбивого человека. Созерцая на иконах Христа, Богоматерь, святых, мы невольно можем вспомнить их жизнь, которые для нас являются образцами для подражания. Поэтому святые отцы усмотрели необходимость изображать на иконах подвиги Христа и вообще тех мужей, которые явили ревность в служении Богу и достигли спасения, для нашей пользы, чтобы мы, созерцая все это, могли приобщаться к богоугодному образу в своей жизни.

Преп. Иоанном Дамаскиным называются и определяются основные функции иконных изображений, как они были осмыслены и оформились в церковной традиции к VIII столетию. Вместе со словесным текстом иконы выполняют дидактически-информативную («Иконы заменяют неграмотным книги», I. 17) и коммеморативную (напоминательную) функции (I. 17).[17] Они имеют и декоративное значение – украшают храм. Однако главные функции иконы – собственно сакральные. Во-первых, икона (как и всякий религиозный символ) не замыкает внимание созерцающего ее на самой себе, но возводит его ум «через телесное созерцание к созерцанию духовному» (III. 12). Во-вторых, священные изображения не только возводят ум к духовным сущностям, но и сами причастны к возвышенному, небесному, ибо Спаситель, снизойдя Своим воплощением к «смиренному мудрованию» людей, сохранил Свою «возвышенность» (I. 1264 C). Печать возвышенного несут и иконы с изображениями Христа. В-третьих, иконы имеют «божественную благодать», которая дается им «ради имени на них изображенных» (I. 1264 В). Благодать эта «всегда соприсутствует» «со святыми именами не по существу, но по благодати и действию» (I. 19)[18], т.е. дается иконе Св. Духом и может проявить себя энергийно. С помощью харизматической энергии иконы верующие приобщаются к изображенным святым и священным событиям и через то получают освящение. «Изображение подвигов и страданий святых ставлю перед глазами, чтобы освящаться через них и побуждаться к ревностному подражанию» (I. 21)[19]. Наконец, икона является объектом поклонения. «Поклонение есть знак благоговения, то есть умаления и смирения» (III. 27)[20]. При этом поклоняются, конечно, не веществу, материи иконы, а образу, запечатленному в ней (II. 19), и адресовано это поклонение самому первообразу. «Итак, мы поклоняемся иконам, совершая поклонение не материи, но через них тем, которые на них изображены, ибо честь, воздаваемая образу, переходит к первообразу, как говорит божественный Василий» (III. 41)[21]. Все вышеизложенные пункты можно найти у предшественников Дамаскина (так, в первом слове приведено 20 цитат из Святых Отцов, во втором – 27, в третьем – 90), однако именно он свел все то, что было рассеяно до него по многочисленным трактатам, проповедям и посланиям Святых Отцов, в единую и целостную теорию образа.

Икона освящается именем изображенного на ней лица, надписанным на иконе, как пишет преп. Иоанн Дамаскин в первом Слове:«Повинуясь церковному преданию, допусти поклонение иконам, освящаемым именем Бога и друзей Божиих и по причине этого осеняемым благодатию Божественного Духа». Итак, согласно учению преподобного Иоанна Дамаскина, икона через свое надписание осеняется благодатью Святого Духа. Икона есть тоже образ Отчей Ипостаси (но уже иноприродный Отцу) и сияние Его славы, действующее через ее надписание. «Божественная благодать сообщается состоящим из вещества предметам, так как они носят имена тех, кто на них и изображается».[22]

Преподобный Иоанн объясняет в своих трудах то различие в поклонении, которое мы воздаем Богу и Его служителям. Поклонение Божеству отличается от поклонения Божией Матери или святым. Богу приличествует служебное поклонение, Который только достоин такого поклонения. В этом служебном поклонении человеком выражается и признание Господа своим Творцом и Владыкой, и удивление перед Его неизреченным величием, и любовь, и благодарность за различные благодеяния, надежда на Бога, и молитва к Нему и, наконец, раскаяние и исповедание пред Ним своих грехов. Существует иной образ поклонения, который приличествует воздавать Божией Матери и святым. Оно называется почитательным. Мы поклоняемся святым не как Богу. Почитательное поклонение…воздается ради Господа Бога святым, как друзьям и верным слугам Его. Они, то есть святые, по собственному своему произволению достигли такой степени совершенства, что Бог на них почивает и живет в них, как в Своих храмах (1 Кор. 3:16).

Против иконоборцев нужно было защищать не только иконописание, но еще более почитание икон и поклонение им (πρоσκύνησις). Если даже описание или изображение Бога возможно, дозволено ли оно, полезно ли? Дамаскин отвечает прямо, ссылаясь снова на Воплощение. Воплощение Слова освящает, как бы «обожествляет» плоть, и тем самым делает ее достопокланяемой, – конечно, не как вещество, но по силе ее соединения с Богом. Это относится и к плоти Христа, и ко всему «остальному веществу, через которое совершилось мое спасение», – ибо и оно полно Божественной силы и благодати. Крест, Гроб, Голгофа, книга Евангелий, которая ведь есть тоже некая икона, то есть изображение или описание Воплощенного Слова. Вещество вообще не есть что-либо низкое или презренное, но творение Божие. А с тех пор, как в нем вместилось невместимое Слово, вещество стало достойным поклонения. Поэтому вещественные образы не только возможны, но и необходимы, и имеют прямой и положительный религиозный смысл. Ибо «прославилось наше естество и преложилось в нетление». Этим оправдывается иконописание и иконопочитание вообще, – иконы святых, как триумф и знак победы. В Ветхом Завете человеческая природа еще была под осуждением, и смерть считалась наказанием, и тело умерших нечистым. Но теперь все обновилось. Человек усыновлен Богу, и получил нетление в дар. «Потому смерть святых не оплакиваем, но празднуем». И собственно святые не мертвые: «после того, как Тот, Кто есть Самая Жизнь и Виновник жизни, был причтен к мертвым, мы уже не называем мертвыми почивших в надежде воскресения и с верою в Него». Они живы и с дерзновением предстоят пред Богом. Дамаскин не исчерпывает в своих словах вопрос о писании и почитании икон. Не все у него ясно вполне. Но позднейшие писатели шли именно за ним. И основные начала учения об иконах выражены были уже Дамаскиным: иконы возможны только по силе Воплощения, и иконописание неразрывно связано с тем обновлением и обожением человеческого естества, которое совершилось во Христе; отсюда и такая тесная связь иконопочитания и почитания святых, особенно в их священных и нетленных останках. Иначе сказать, учение об иконах имеет христологическое основание и смысл. Так было до Дамаскина, так рассуждали и его преемники.[23]

[1] Клеман О. ИСТОКИ. Богословие отцов Древней Церкви. Тексты и комментарии. Перевод с французского Г.В. Вдовиной под редакцией А.И. Кырлежева. М.: Центр по изучению религий, Издательское предприятие «Путь», 1994.

[2] Всемирная энциклопедия: Мифология. Минск: Современный литератор, 2004. Стр. 348; Флоровский Г. В. Восточные отцы V-VIII века (из чтений в Православном Богословском институте в Париже). Париж, 1933. Добавления. «HolyTrinityOrthodoxmission». Стр. 152.

[3] Преподобный Иоанн Дамаскин. Три защитительных слова против порицающих святые иконы и изображения. Сергиев Посад, 1993. С. IX, X.

[4] Преподобный Иоанн Дамаскин. Три защитительных слова против порицающих святые иконы и изображения. Сергиев Посад, 1993. С. XII.

^[5] Иоанн Дамаскин (675 – 749) – теоретик иконописи. Опубликовано на http://mirasky.h1.ru/byzpnt/damaskin.htm

[6] Камло П. Иоанн Дамаскин – защитник святых икон. /П. Камло. – Символ. – 1987. – № 18. С. 59.

[7] Флоровский Г., протоиерей. Восточные отцы Церкви IV-VIII вв. / Г. Флоровский. – Сергиев Посад, 1999. С. 248 – 249.

[8] Мейендорф И., протоиерей. Введение в святоотеческое богословие. / И. Мейендорф. – Клин, 2001. Глава Св. Иоанн Дамаскин и Православная защита иконопочитания.

[9] Преподобный Иоанн Дамаскин. Три защитительных слова против порицающих святые иконы и изображения. – Сергиев Посад, 1993.

[10] Лурье В. Лекции об иконоборчестве. [Электронный ресурс]. - Электрон, текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. (546 Мб). Библиотека православного христианина. - 1 электрон, опт. диск (CD-ROM).

[11] Преподобный Иоанн Дамаскин. Третье защитительное слово против порицающих святые иконы. Опубликовано на http://nesusvet.arod.ru/ico/books/dam3.htm

[12] Страницы Андрея Лебедева. Иконопочитание. Опубликовано наhttp://www.akaka.al.ru

[13] Страницы Андрея Лебедева. Иконопочитание. Опубликовано наhttp://www.akaka.al.ru

[14] Страницы Андрея Лебедева. Иконопочитание. Опубликовано наhttp://www.akaka.al.ru

[15] Камло П. Иоанн Дамаскин – защитник святых икон. /П. Камло. – Символ. – 1987. – № 18. С. 62.

[16] Страницы Андрея Лебедева. Иконопочитание. Опубликовано наhttp://www.akaka.al.ru

[17] Преподобный Иоанн Дамаскин. Первое защитительное слово против порицающих святые иконы. Опубликовано на http://nesusvet.arod.ru/ico/books/dam1.htm

[18] Преподобный Иоанн Дамаскин. Первое защитительное слово против порицающих святые иконы. Опубликовано на http://nesusvet.arod.ru/ico/books/dam1.htm

[19] Преподобный Иоанн Дамаскин. Первое защитительное слово против порицающих святые иконы. Опубликовано на http://nesusvet.arod.ru/ico/books/dam1.htm

[20] Преподобный Иоанн Дамаскин. Третье защитительное слово против порицающих святые иконы. Опубликовано на http://nesusvet.arod.ru/ico/books/dam3.htm

[21]См. об этом подробнее: Бычков В. В. Смысл искусства в византийской культуре. М., 1991, с. 46 и далее.

[22] Преподобный Иоанн Дамаскин. Первое защитительное слово против порицающих святые иконы. Опубликовано на http://nesusvet.arod.ru/ico/books/dam1.htm

[23] Флоровский Г., протоиерей. Восточные отцы Церкви IV-VIII вв. / Г. Флоровский. – Сергиев Посад, 1999. Глава Преподобный Иоанн Дамаскин.