Предварительные сведения о научном сочинении
“Хотя ректор и считал кандидатскую работу готовой для напечатания, - пишет один из исследователей, - сам автор предъявлял к себе гораздо более высокие требования... Свою диссертацию он называет скромнее - “Очерки из истории догмата о Церкви”. Он не мог успокоится, пока не отшлифовал до конца свой труд, который стал самым крупным бриллиантом в венце русской богословской мысли”[1].
“История раскрытия самосознания Церкви в первые пять веков ее существования, в связи с еретическими мнениями тех времен, - такой подзаголовок можно было бы поставить к этой замечательной книге”, - пишет митрополит Владимир (Сабодан)[2].
Причину, по которой Владимир Алексеевич взялся за этот труд, он указывает в своей речи перед защитой магистерской диссертации. “По моему мнению, - говорит богослов, - предмет этот уже давно ждет нового рассмотрения и исследования. Упомянутые мною сочинения... теперь уже устарели; да они не совсем соответствовали научному уровню даже и своего времени. За последние два или три десятилетия поставлен в науке целый ряд весьма важных вопросов, касающихся как основных фактов, так и мелких деталей истории догмата о Церкви. Появилось множество научных работ, часто весьма содержательных и интересных, посвященных исследованию или истории догмата о Церкви, или вопросам, более или менее тесно связанным с этой историей. Современное нам положение научного исследования истории догмата о Церкви, когда я с ним познакомился, убедило меня в необходимости для православной церковной науки сосредоточить свое внимание именно на тех моментах истории догмата о Церкви, какие я и выбрал для своего сочинения. Эти именно моменты служат за последнее время предметом многих споров, причем в церковно-исторических и историко-догматических трудах очень часто дается такое решение различных вопросов, которое невольно заставляет православного богослова глубоко призадуматься и настойчиво требует собственного исследования предмета”[3]
Патролог А.И. Сидоров говорит, что “история догматов”, как своеобразная и особая область православной науки догматического богословия, появляется в нашем Отечестве в XIX в., будучи своего рода православным ответом” на протестантскую Dogmengtchichte, где “исторический генезис догматов утверждает такое же происхождение самого содержания их, констатируя предметную оригинальность догматических концепций по сравнению с Евангелием Христовым и благовестием апостольским в смысле помрачения первоначальной божественной чистоты или исправления, улучшения и обогащения скудной примитивности. Русская богословская наука предлагает лишь историческое истолкование догматов как богооткровенных истин, чтобы уяснить их во всей полноте и показать историческую законность догматических формул, обеспечивая для последних всегдашнюю неприкосновенность норм веры. В этом отношении русское богословие с незыблемой твердостью стояло на исконных основах православного миросозерцания”[4].
Первыми исследователями в области истории догматов А.И. Сидоров считает архиепископа Филарета (Гумилевского), епископа Сильвестра (Малеванского), профессора С. - Петербургской духовной академии А.Л. Катанского[5]. А.И. Сидоров полагает, что труд “Очерки из истории догмата о Церкви” является звеном в традиции православной “истории догматов”, т. е. той богословской дисциплины, которая достаточно твердо стала на ноги в России к началу нашего века[6].
Протоиерей Николай Преображенский, преподаватель С. - Петербургской духовной семинарии, говорит, что предшественниками Владимира Троицкого в области исследования истории догматов можно назвать только трех ученых: епископа Сильвестра (Малеванского), И. Мансветова и профессора протоиерея Е. Аквилонова. “Но эти три диссертации, из которых одна докторская (архиепископа Сильвестра), - пишет отец Николай, соглашаясь с мнением профессора М.Д. Муретова, - не только к тому времени устарели хронологически, но и ограничивались лишь изложением, притом очень кратким и отрывочным, учения о церкви Нового Завета и церковных писателей только древнейших - без всякой исторической перспективы, - без изучения иностранной литературы и без полемики с протестанством и католичеством”[7].
Другой исследователь, митрополит Владимир (Сабодан), в своей магистерской диссертации “Экклезиология в русском богословии в связи с экуменическим движением” считает, что у Владимира Алексеевича в его научном опровержении протестантских домыслов и в исследовании древне-церковной богословской мысли с православных позиций были предшественники - такие, как архиепископ Сильвестр и Д.Ф. Касицин. Но по причине бурного развития западной критической богословской мысли их исследования быстро устарели, - заключает владыка митрополит[8].
Полагают, что работа Владимира Троицкого выгодно отличалась от работ своих предшественников не только своим объемом (559 страниц), более чем в двое превосходя диссертации архиепископа Сильвестра и Е. Аквилонова), но, что гораздо важнее, своим содержанием[9].
Содержание диссертации
В книге “Очерки из истории догмата о Церки имеется очень подробное содержание, которое напечатано мелким шрифтом на четырех страницах. Румынский исследователь Сава Марин характеризуя содержание “Очерков”, пишет, что работа состоит из шести глав, в которых автор излагает историю догмата о Церкви, опровергая мнения протестантов о том, что Церковь была невидимой до Лютера. На основании Св. Писания, он подробно и многими текстами обосновывает видимое существование Церкви, как Ее создал Иисус Христос - Богочеловек.
В первой главе он говорит о создании Церкви и благодатной жизни в ней, о различии ее членов, о Церкви, как Теле Христовом и действии Духа Святого в ней, и о единстве Церкви в век апостольский.
Во второй главе подробно излагаются понятия о Церкви в противоиудейской полемике первых двух веков. В этой части труда Церковь рассматривается как новое творение и обновление человечества Духом Святым.
В третьей главе говорится о понятии Церкви у писателей антигностических. Здесь разбирается вопрос о происхождении гностицизма, подробно рассматривается учение Маркиона и Валентина. Говорится также о сохранении церковного предания в чистоте и неповрежденности и о единстве церковного учения.
В четвертой главе излагается учение о святости Церкви и рассматривается борьба с монтанизмом.
Пятая глава содержит учение святого Киприана Карфагенского о Церкви, об иерархии, о единстве Церкви и другие вопросы.
Шестая глава посвящена догматической полемике с донатизмом. Здесь решается также вопрос о нравственном достоинстве лиц иерархических; критика блаж. Августином учения донатистов о зависимости таинств от личности их совершителя и значение иерархии в совершении таинств. Также указывается, что святость таинств не зависит от нравственных качеств совершителя[10].
Таким образом, можно заметить, что содержание всех шести глав магистерской диссертации очень близко к тексту кандидатского сочинения Владимира Троицкого. В магистерской диссертации опущена лишь одна глава, посвященная раскрытию учения о Церкви в богословском наследии восточных отцов.
Работа над диссертацией
Иеромонах Дамаскин (Орловский) пишет: “В свободные от преподавания часы Владимир Алексеевич писал магистерскую диссертацию на тему: “Очерки из истории догмата о Церкви”. Этой теме, вообще значению Церкви в современном мире он придавал огромное значение, видя, что девятый член Символа веры стал камнем преткновения и соблазна для современных людей. Для него было существенно важно живое слово истины, душа его искала этого слова и насыщалась им; для него не существовало формального знания, богословие для него прямо связано с жизнью, было тем, без чего невозможно обходиться ни одного часа”[11].
Протопресвитер Михаил Польский сообщает о том, что богослов “много положил кропотливого труда в свою магистерскую диссертацию, где им отлично и всесторонне обоснована идея единства Церкви Христовой и на историческом материале и на церковном самосознании”[12].
Почему молодой богослов посвятил свою диссертацию именно исследованию, перечисленных в обзоре содержания диссертации, вопросов? Думается, что одной из самых существенных причин рассмотрения данных тем является их крайняя малоизученность в русской богословской литературе. В одной из рецензий богослов напишет: "О новацианстве автор говорит кратко, подробнее о донатистах, но недостает в обоих случаях идейного освещения, догматической основы церковно-исторических движений. Новацианство и донатизм не поставлены в связь с монтанизмом (как в труде Д.О. Касицина). С точки зрения церковной дисциплины нужно бы подробнее остановится на "Пастыре" Ермы. Кроме того, автором совершенно не упомянуты дисциплинарные споры первой четверти III в. в Риме и Карфагене, между Ипполитом, Каллистом и Тертулианом... Это опущение повлекло за собой то, что в учебнике недостаточны и соответствующие патрологические отделы. Идеи антигностических писателей раскрыты недостаточно. Об Ипполите Римском, можно сказать, нет ничего. Кто он такой был, - не видно. Подробнее следовало бы изложить учение о Церкви св. Киприана Карфагенского. Ничего не сказано о содержании полемики блаженного Августина с донатистами. Нужно бы упомянуть и об Оптате Милевийском. Впрочем, мы ни чуть не виним автора за эти опущения; в них повинна русская церковно-историческая наука вообще"[13].
В своей диссертации богослов был одержим мыслью восполнить все эти и многие другие пробелы в отечественной науке. О том, насколько ему это удалось говорит современный исследователь богословского наследия ученого митрополит Владимир (Сабодан). Владыка митрополит считает, что этот труд является важнейшим как в теоретическом, так и в практическом отношении сочинением, ибо из него следует исходить при решении принципиальных вопросов церковной жизни, догмат о Церкви определяет, что мыслит сама о себе Церковь и в чем ее отличие от всего остального, что не есть Церковь”[14].
“Работа Троицкого, - продолжает владыка митрополит, - написана на уровне современной ему западной богословской науки, но она строго-православна, церковна по своему направлению, отличается тщательностью и полнотой разработки исторического материала, строгой логической связью и последовательностью. Она может служить энциклопедией по некоторым вопросам ранней церковной истории, каноники и экзегетики”[15].
Защита магистерской диссертации
1 марта 1912 г. Владимир Алексеевич обратился в Совет академии со следующим прошением: “Представляя при сем в рукописи свое сочинение: “Очерки из истории догмата о Церкви” покорнейше прошу Совет МДА принять его к рассмотрению в качестве диссертации для соискания ученой степени магистра богословия”. Ученое собрание решило принять к защите работу Троицкого и назначило двух рецензентов: сверхштатного заслуженного ординарного профессора по кафедре Св. Писания Нового Завета, действительного статского советника Митрофана Дмитриевича Муретова и ординарного профессора по кафедре Основного богословия, доктора богословия, статского советника Сергея Сергеевич Глаголева[16].
12 ноября решением Совета был назначен коллоквиум, на котором официальными оппонентами Владимира Алексеевича должны были стать ординарные профессора М.Д. Муретов и С.С. Глаголев. Соискатель научной степени должен был предоставить 65 экземпляров своей диссертации, после чего назначался день защиты.
Протоиерей Георгий Флоровский считает, что обязательная публикация сочинений такого уровня не была случайностью: “Это был решительный и очень важный шаг к публичности и гласности академического преподавания и богословской работы вообще. Имелось в виду действовать против распространенного предрассудка об отсталости академической науки и вступить в возможное общение с наукой университетской. Гласность казалась лучшим средством борьбы с ложными мнениями и удобнейшим способом внушения мнений здравых”[17].
Вышедшая книга, по мнению одного из биографов, стала глубоким ответом на происходившее в России, на крайнюю секуляризацию общества и государства, перераставшую уже тогда в богоборчество. Сам труд будущего исповедника и защитника Церкви от ереси обновленчества стал не только размышлениями над историей догмата, но и апологией единства и святости Церкви[18].
11 декабря 1912 г. состоялся магистерский диспут. В ходе защиты были оглашены рецензии официальных оппонентов Владимира Троицкого. В качестве неофициального оппонента выступил лектор английского языка, кандидат богословия, священник Николай Преображенский[19].
Профессор С.С. Глаголев в своем отзыве на 8 страницах сказал, что каждая глава работы представляет в сущности законченное исследование. В книге нет заключения, но из каждой главы следует ряд выводов и вся эта совокупность выводов служит к обоснованию веры “во единую, святую, соборную и апостольскую Церковь”. Автор имеет дело не с догматом, а с одной стороны - с системой догматов, с другой - с толкованием и развитием этой системы церковными писателями. Излагая воззрения разных церковных писателей, автор проявляет замечательный такт. Обычно он не оценивает и не произносит суда, а предоставляет это сделать самим читателям. Все цитаты берутся “оттуда, откуда их надо брать”. Везде видно, что автор знает контекст цитируемых мест[20].
В качестве основного недостатка профессор С.С. Глаголев указал на проявление в сочинении “что-то вроде фихтевской философии”, когда автор говорит о том, что для раскрытия Церковью учения о себе требовались еретики. Таким образом, профессор заключает: “Я” для того, чтобы себя выразить, нуждается в “не-я”[21]. Но в конце своей рецензии С.С. Глаголев дает высокую оценку предоставленной работе. Он сказал, что такие книги... не часто являются на Руси. Появление их есть праздник богословской науки”[22].
Рецензия второго оппонента Муретова была более пространной (35 страниц). Профессор отметил, что для православного богослова в деле изучения догмата существуют две трудности: вероисповедная (т. к. очень тяжело, даже для опытных исследователей преодолеть Сциллу и Харибду католичества и протестантства) и трудность “существа предмета” (т. к. нужно определить существо и действенность Церкви во всех сторонах церковной жизни, т. е. быть специалистом по всем церковным дисциплинам церковной истории, патрологии, каноническому праву, догматическому богословию, Св. Писанию и пр.)[23].
Автору удалось избежать этих трудностей тремя ограничениями своей задачи:
1. Для изучения взята только полемическая литература против ересей и расколов, которые затрагивали вопросы о предикатах Церкви.
2. Излагаются только общие результаты полемики церковных писателей в связи с вопросами о свойствах Церкви.
3. Сделано ограничение по времени в исследуемом вопросе (до середины V в.). Автор закончил работу полемикой Августина, т. к. в этот период прекращается полемика, преимущественно западных церковных писателей, с антицерковными раскольническими движениями[24].
В отзыве профессора Муретова можно насчитать около двадцати замечаний:
1. “Искусное... ограничение задачи труда изложением только церковной полемики против антицерковных движений, преимущественно западных, для работы магистерской, - должно быть по нашему мнению, признано искусственностью, с точки зрения общенаучной”[25]. Нельзя исследовать только одни внешне-исторические проявления жизни Церкви, не касаясь ее духа, без выяснения общей идеи Церкви и ее догматической первоосновы. Работа представляет собой искусственно отграниченное изложение церковной полемики по частным сторонам и внешним проявлениям Церкви, но не историю в собственном смысле догмата о Церкви[26].
2. Отсутствуют в исследовательском кругозоре экклезиология св. отцов и учителей Церкви, Ефрема Сирина, Василия Великого, Григория Нисского, Иоанна Златоуста, Оригена, Григория Богослова, Кирилла Иерусалимского, Афанасия и Кирилла Александрийских, Дионисия Ареопагита[27]. Отсутствует “гениальное творение по экклезиологии “De civitate Dei”, над которым Августин трудился пятнадцать лет[28].
3. Внимание автора сосредоточено “преимущественно, если не исключительно, на западной церковной полемике”[29].
4. “Бросается в глаза полное отсутствие экклезиологии богослужения... (Это, по видимому, сознает и сам автор, хотя и слишком односторонне...)”[30].
5. Нет точного определения понятий, составляющих содержание заглавия книги: Церковь, догмат, история[31]. Так же не выяснены понятия: святость, чистота, совершенство, аскетизм[32].
6. “Вне задачи автора оказалось ближайшее исследование понятия кафоличности - соборности Церкви...”[33] Определения кафоличности, отрывочно приводимые автором из западных полемистов, им не объясняются. Автор не проявляет ни малейшего желания исследовать это понятие. “Такое отношение к понятию кафоличности Церкви для русского историка догмата о Церкви, после Хомякова, по моему мнению есть тяжкое научное преступление и может быть психологически объяснено только антинаучной тенденциозностью автора”[34].
7. Теология, христология, сотериология, эсхатология, антропология и космология оказываются вне экклезиологического горизонта автора[35].
8. Остаются без полного догматического уяснения необходимые в работе моменты: вопрос о возможности спасения людей, которые искали Бога, но которые при земной жизни не познали Христа (по Августину), вопрос об апокатастасисе в древнехристианской литературе, вопрос о тысячелетнем царстве Христа и др.[36]
9. Недоумение вызывает определение Церкви как общества. Здесь проглядывает юридизм Запада. “По своей внутренне-догматической стороне и духовно-таинственной сущности Церковь есть не “общество”, а “собрание”[37].
10. Нет определенного ответа о времени основания Церкви[38].
11. Автор считает, что христология эвионитов не оставила заметных следов в истории догматов, хотя рационалистическо-семитическая тенденция эвионитов ясно продолжается затем в других антицерковных движениях[39].
12. Не указана ссылка на высказывание св. Иринеем термина “обожение”, имеющего большое значение в истории догмата[40].
13. Неточности в переводах с латинского при цитации трудов Илария Пиктавийского и Иринея Лионского[41], а также в переводах с греческого Мефодия Патарского[42]. “И вообще перевод и изложение автором Мефодия Патарского меня не удовлетворяют”, - сообщал профессор М.Д. Муретов[43].
14. “Некоторые излишества в подробностях и справках по соприкосновенным предметам, отвлекающие внимание читателя от главного предмета, каковым лучшее помещение было бы в приложениях, в конце книги”[44].
15. “Желательны доказательства и обоснования аподиктически высказанных автором положений (об епископах - Г.А.)”[45].
16. “Иногда автор отсылает к немецким книгам за такими подробностями, которые имеют существенное значение в исследуемом предмете...”[46]
17. Требуют пояснений некоторые места книги. Например, высказывание: “Буквальный смысл Ветхого Завета потерял всякое значение”[47].
18. Имеются стилистические шероховатости[48].
19. Когда автор касается темы о преемстве епископата, он не задается естественно возникающими вопросами. Например, имеется ли в древне-церковном догматическом веросознании мысль о так называемом “вдовстве Церкви”? Сколько времени и в скольких церквях одновременно может быть допустимо отсутствие епископа в Церкви?
“Вот и все недостатки, какие смогла заметить моя, быть может, крайне придирчивая критика, - отмечает почтенный профессор, - но все они, как корабельные отбросы в океане, совершенно исчезают в огромном труде... Едва заметные и сами по себе, эти мелочи совсем теряются на общем фоне следующих, весьма крупных, достоинств книги”[49].
Среди несомненных достоинств работы М.Д. Муретов указывает семь:
1. В рамках поставленной задачи с предельной полнотой раскрыты автором свойства Церкви апостоличность, единство и святость[50].
2. С особой тщательностью и весьма тонко разработаны учение Иринея и Киприана о предании, учение Киприана, Оптата и Августина о единстве и святости Церкви и многие другие частные вопросы[51].
3. Автор имеет превосходную лингвистическую подготовку[52].
4. В русской научно-богословкой литературе автор имеет только трех предшественников: епископа Сильвестра, И. Мансветова и протопресвитера Е. Аквилонова. “Но эти три диссертации, из коих, надо заметить, одна докторская (архим. Сильвестра), уже не только устарели хронологически, но и ограничиваются лишь изложением, притом очень кратким и отрывочным, учения о Церкви Нового Завета и церковных писателей только древнейших - без всякой исторической перспективы, - без изучения иностранной литературы и без полемики с протестанством и католичеством. Работа... охватывает около четырех с половиной веков, т. е. весь золотой период церковной литературы. Она, затем, излагает предмет в логической и исторической последовательности. Она, наконец, всецело насыщена новейшей иностранной литературой и критическим отношением к ней. Труд... не только восполняет, но и всецело превосходит работы... русских предшественников”[53].
5. Многочисленные цитаты отличаются полнотой и ясностью. Иногда цитируются два издания, а при цитировании новых книг помещаются даже строки [54].
6. Книга снабжена указателем мест Св. Писания, имен, предметов и подробным оглавлением. “За это я лично, как рецензент, не только должен похвалить автора, но и принести ему благодарность”, - отметил профессор М.Д. Муретов[55].
7. Предмет исследования излагается с полной научно-исторической объективностью. Повсюду дает знать о себе строго-православный тон работы. Во многих случаях автор вступает в прямую и победоносную полемику с новейшими католическими и протестантскими богословами[56].
Окончательный вывод профессора М.Д. Муретова звучал так: “Всего сказанного считаем достаточным для окончательной и общей характеристики труда В.А. Троицкого. Это - исторический комментарий к символьному члену веры о Церкви, и именно к указанным здесь предикатам Церкви - единства, святости и апостоличности, - причем однако ж, само основное понятие Церкви - “экклисия” и ближайший к нему по значению предикат соборности - “кафолики” остаются в труде автора без прагматико-исторческого и богословско-догматического освещения. Поэтому, в конце концов, книга представляет не столько общую “историю догмата о Церкви”, в собственном и строгом смысле этих понятий, или “из истории догмата о Церкви”, сколько частный материал для некоторых отдельных сторон истории догмата о Церкви. А объясняется это, по признанию самого автора в его речи пред коллоквиумом, специальной задачей самого труда как “историко-догматической апологии девятого члена символа веры” против новейших западных построений истории христианства. Таким образом как в постановке задачи своего труда так и в решении ее, автор, как апологет православия, стоял в зависимости от современного положения вопроса в западной науке”[57].
После блестящей защиты Совет академии единогласным голосованием принял решение присудить автору звание кандидата богословия. Было определено ходатайствовать перед Св. Синодом для утверждения этого решения. Кроме того Совет ходатайствовал перед Св. Синодом об утверждении Владимира Алексеевича в должности доцента, т. к. по Уставу магистр богословия мог являться доцентом академии. В Св. Синод помимо ходатайств было также отправлено 15 экземпляров диссертации[58].
В Св. Синоде научную работу рецензировал архиепископ Антоний (Храповицкий), который лично знал молодого труженика богословской науки. В своем отзыве он назвал автора “восходящим светилом богословской науки в духе преданий Церкви”[59]. Позже в 1931 г. в одной из своих речей владыка Антоний не вспомнит точного названия книги, но расскажет о некоторых подробностях защиты магистерской диссертации: “И вот эта книга... осталась без специального отзыва в нашей литературе, если не считать официальных оппонентов на диспутах. Эти оппоненты, хотя и расточали похвалы, тогда еще совсем молодому автору, но кончили дело только тем, что заявили о сверхмагистерском, а прямо докторском достоинстве помянутой диссертации. Правда, автору была пока присуждена только магистерская степень, во-первых потому, что дарование докторской степени помимо магистерской было бы явлением беспримерным, а во-вторых, потому, как чистосердечно признавались оппоненты, что они желали сохранить крепкое побуждение автору приняться за докторскую диссертацию в качестве отдельного труда”[60].
16 января 1913 г. Св. Синод утвердил Владимира Алексеевича в звании магистра и должности доцента. Один из исследователей пишет, что “Очерки из истории догмата о Церкви” были признаны лучшим магистерским сочинением и по решению Совета академии их автору вручили премию митрополита Макария[61]. Однако, в то время решение о присуждении высокой премии принимал Учебный комитет Св. Синода. В архивах сохранились данные о том насколько длительным был процесс присуждения премии. Присланные на конкурс сочинения отсылались рецензентам, после получения отзывов собиралась ученая комиссия, которая и выносила решение о назначении премии имени митрополита Макария. Владимир Алексеевич получил ее уже будучи архимандритом и инспектором Московской академии. Официальным письмом богослов был извещен о том, что его сочинение признано заслуживающим полной премии, но за недостаточностью премиальной суммы ему высылается 500 рублей[62]. Интересно, что рецензентом был назначен ординарный профессор Киевской духовной академии Михаил Николаевич Скабалланович, который был известным сторонником юридической теории искупления, а соответственно являлся оппонентом Троицкого в этом сотериологическом вопросе. К сожалению, присланный им в Св. Синод отзыв о сочинении Владимира Алексеевича не сохранился[63].
“Однако сам автор ни от таких отзывов, ни от присуждения премии ничуть не возгордился, - пишет иеромонах Дамаскин (Орловский), - имея высокие критерии, каким должна соответствовать работа на столь ответственную тему. Он понимал сколько еще нужно бы сделать и изучить, чтобы раскрыть ее насколько возможно широко и достойно такого драгоценного предмета, как Церковь. Как глубокий богослов и смиренный человек, он был достаточно защищен от уязвляющей душу гордости, которая могла бы обнаружиться после высоких похвал уважаемых профессоров”[64].
Оценка магистерской диссертации
Прежде всего необходимо сказать о том, что недостатки, отмеченные рецензентами, Владимир Алексеевич принял к сведению и в своих дальнейших работах старался их не повторять. Например, довольно близко к сердцу будущий архипастырь принял обвинение М.Д. Муретова в недостаточном раскрытии понятия кафоличности Церкви.
Преподаватель С. - Петербургской духовной академии Александр Васильевич Маркидонов поясняет этот вопрос: “Необходимо, однако, иметь в виду, что архиепископ Иларион (Троицкий) в определенной степени дополняет свое основное исследование в ряде небольших работ, ему соответствующих или возникавших позднее. В частности с большей догматической глубиной толкуется (на твердой святоотеческой основе) понятие “единства” Церкви в связи с ее “кафоличностью” (то есть, как единство во множестве или единосущие множества). “Кафолическому единству” Церкви архиепископ Иларион усваивает Божественное (тринитарное) основание и, таким образом, намечает в истолковании “кафоличности” ее триадологический аспект... Именно на этом пути и сам архиепископ Иларион приходит к конкретному сознанию кафолической природы Церкви как Божественного Целого, действительно присутствующего в каждой своей части. И потому именно триадологический аспект “кафоличности” оказывается онтологически сообразным ее антропологическому аспекту. Подобно тому, как Божественна Церковь Христова, и “душа человеческая по природе церковна”. Иначе говоря, свою целостность (сообразность своей собственной природе в полноте и подлинности ее) человек обретает не как самозамкнутая “индивидуальность”, но лишь в качестве “кафолика” - по сопричастию церковному целому. “По новозаветному учению, - пишет архиепископ Иларион, - совершенствование человеческой личности обусловлено ее принадлежностью к Церкви, как живому, возрастающему при благодатном воздействии Св. Духа организму”[65].
Таким образом, с учетом того, что в своих последующих богословских сочинениях Владимир Алексеевич раскрыл понятие кафоличности Церкви, а также исправил ряд других недостатков своего раннего труда, можно дать высокую оценку его магистерской диссертации. Митрополит Владимир в уже цитированном сочинении пишет, что работа молодого богослова, раскрывающая историю самосознания Церкви в первые пять веков ее существования, является выдающимся достижением в русской экклезиологии. Догмат о Церкви как мысль Церкви о себе самой автор рассматривает в контексте богословской полемики, которую вела Церковь с нецерковными течениями внутри христианства в истории. “Очерки из истории догмата о Церкви”, по мнению митрополита Владимира, являются одним из шедевров русской богословской классики[66].
Очень интересной и точной представляется нам последняя по времени оценка этого труда данная патрологом А.И. Сидоровым, который пишет: “Если предпринять дерзновенную попытку дать ее оценку, то можно, наверное, сказать, что в нашей богословской науке эта монография представляет собой наиболее серьезный и основательный опыт изучения древнехристианской экклезиологии в наиболее существенных моментах ее развития. Написанная тогда еще очень молодым человеком Владимиром Троицким, она поражает своей богословской и научной зрелостью: глубинным знанием источников, особенно святоотеческих творений и вообще памятников древне-церковной письменности, изящной техникой их анализа и верностью догматической интуиции. Все это делает данную монографию не только заметным явлением в православной историко-догматической науке, но и классическим трудом в русской патрологической науке, всегда находившейся в живой связи и с “историей догматов”, и с историей канонического права, и с церковно-исторической наукой, и с агиологией, и с библеистикой, и с историей богослужения... Безусловно, в этом труде освящаются далеко не все стороны развития древне-церковной экклезиологии и не все аспекты учения о Церкви того или иного святого отца или церковного учителя. Однако автор и не ставил перед собой такой всеобъемлющей задачи, почему работа его и называется “Очерки”[67].
[1] Там же. С.214-215.
[2] Владимир (Сабодан), архиеп. Экклезиология в русском богословии в связи с экуменическим движением. - Загорск, 1979. С.235
[3] Троицкий В. О необходимости историко-догматической апологии девятого члена Символа веры/Иларион (Троицкий), архиеп. Очерки... С.573.
[4] Сидоров А.И. Преосвященный Иларион (Троицкий) как богослов и церковный ученый/Иларион (Троицкий), архиеп. Очерки... С.ХХП.
[5] Там же. С.ХХIII-ХХIV.
[6] Там же. С.ХХVII.
[7] Преображенский Н., прот. Записка к некоторым материалам, характеризующим богословское наследие архиепископа Илариона (Троицкого) (1886-1929 гг.). - СПб, 1998. С.4.
[8] Владимир (Сабодан), архиеп. Указ. соч. С.280.
[9] Преображенский Н., прот. Указ. соч. С.4.
[10] Марин С. Критика принципов западной богословской школы в трудах архиепископа Илариона Троицкого. - Троице-Сергиева Лавра, 1965-1966 гг. Машинопись. С.16-17.
[11] Дамаскин (Орловский), иером. Указ. соч. С.2.
[12] Польский М., протопр. Указ. соч. С.127.
[13] Троицкий В. [Рец. на:] П.И. Малицкий. История христианской Церкви. Вып. 1, 2. Тула, 1909, 1910//Вера и разум. 1910. №24. С.815.
[14] Владимир (Сабодан), архиеп. Указ. соч. С.235.
[15] Там же. С.280.
[16] ЖССМДА. 1912/1913. С.107.
[17] Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. - Вильнюс, 1991. С.361.
[18] Жизнеописание... С.9.
[19] О диспуте 11 декабря 1912 г.//Прибавления к «Церковным Ведомостям». 1912. С...........
[20] ЖССМДА. 1912/1913. С.578-584.
[21] Там же. С.581.
[22] Там же. С.584.
[23] Муретов М.Д., проф. Критико-библиографическая заметка о книге В. Троицкого: “Очерки из истории догмата о Церкви. - Сергиев Посад, 1912 г.”//БВ. 1913. Февраль. С.373-374.
[24] Там же. С.373- 374.
[25] Там же. С.378.
[26] Там же. С.379.
[27] Там же. С.379-380.
[28] Там же. С.381.
[29] Там же. С.380.
[30] Там же. С.381.
[31] Там же. С.381
[32] Там же. С.380.
[33] Там же. С.381-382.
[34] Там же. С.382-383.
[35] Там же. С.383.
[36] Там же. С.384.
[37] Там же. С.385-387.
[38] Там же. С.387-388.
[39] Там же. С.388.
[40] Там же.
[41] Муретов М.Д. Критико-библиографическая заметка...//БВ. 1913. Март. С.677.
[42] Там же. С.679.
[43] Там же. С.680.
[44] Там же.
[45] Там же.
[46] Там же.
[47] Там же. С.681.
[48] Там же. С.681-682.
[49] Там же. С.682
[50] Там же.
[51] Там же. С.682-683.
[52] Там же. С.683.
[53] Там же. С.683-684.
[54] Там же. С.684.
[55] Там же.
[56] Там же. С.684-685.
[57] Там же. С.689.
[58] ЖССМДА. 1912/1913. С.603.
[59] Кривошеева Н.А. Указ. соч.//Москва. 1998. №1. С.215.
[60] Никон (Рклицкий), архиеп. Жизнеописание блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Т.IX. - Нью-Йорк: Северо-Американская и Канадская епархия, 1962. С.117.
[61] Кривошеева Н.А. Указ. соч.//Москва. 1998. №1. С.215.
[62] РГИА. Ф. 802. Оп. 11. Д.184. Л.31-32.
[63] РГИА. Ф. 802. Оп. 17. Д. 247. Л.2.
[64] Дамаскин (Орловский), иером. Указ. соч. С.2.
[65] Маркидонов А.В. Маркидонов А.В. Кафоличность Церкви по изъяснению русских православных богословов. Машинопись. - Л., 1989. С.101-102.
[66] Владимир (Сабодан), архиеп. Экклезиология в русском богословии в связи с экуменическим движением: Автореферат одноименной диссертации, предоставленной на соискание ученой степени магистра богословия)/ БТ. Сб.21. - М.: издание Московской Патриархии, 1980. С.166.
[67] Сидоров А.И. Указ. соч. С.XXXIX-XLI.
Customer Feedback (0)