Еп. Алексій Новоселовъ († 1880 г.)
Бесѣда въ недѣлю мытаря и фарисея.
Человѣка два внидоста въ церковь помолитися: единъ фарисей, а другій мытарь…
Глаголю вамъ, яко сниде сей оправданъ въ домъ свой паче онаго (Лук. 18, 10. 14).
Нынѣ прочитанная евангельская притча, сказанная Христомъ Спасителемъ, открываетъ намъ новый взглядъ на церковь, который, быть можетъ, никому и на умъ не приходилъ. Изъ словъ пророческихъ, подтвержденныхъ небеснымъ Учителемъ, видно, что церковь есть домъ Божій, въ которомъ особенно присутствуетъ самъ Господь, что она есть домъ молитвы, куда собираются для сего вѣрующіе во Іисуса Христа, что храмъ есть училище христіанъ, въ которомъ слышатся словеса небеснаго Учителя, о Коемъ сказано: николиже тако глаголалъ есть человѣкъ, якоже сей человѣкъ: но въ притчѣ нынѣ мы слышимъ, что этотъ домъ Божій есть вмѣстѣ и врачебница кающихся и судилище не земнаго, а небеснаго Судіи, откуда выходятъ или осужденные или оправданные. Глаголю вамъ, говоритъ Господь нашъ Іисусъ Христосъ о молившихся фарисеѣ и мытарѣ, яко сниде сей оправданъ въ домъ свой паче онаго.
Человѣка два внидоста въ церковь помолитися. Не думайте, что въ храмѣ Іерусалимскомъ, весьма пространномъ, было только двое молящихся, сколько почти ежедневно, кромѣ дней воскресныхъ и праздничныхъ, видимъ христіанъ молящихся въ храмахъ въ нашъ вѣкъ. Нѣтъ, изъ книгъ ветхозавѣтныхъ и евангельской исторіи мы знаемъ, что храмъ ветхозавѣтный былъ полонъ народа; молитва всегда составляла и составляетъ необходимую, существенную потребность духа человѣческаго и важнѣйшую обязанность тѣмъ болѣе, что ее внушалъ самъ Богъ (Псал. 49, 15). Господь нашъ Іисусъ Христосъ заповѣдывалъ всѣмъ бодрствовать и молиться (Матѳ. 26, 41), и молитва была любимѣйшимъ Его занятіемъ среди подвиговъ ученія, чудотвореній и страданій. Христосъ Спаситель, говоря о двухъ молящихся, хочетъ указать не на численность присутствовавшихъ въ храмѣ, а на разность лицъ и плоды молившихся. Единъ бѣ фарисей, говоритъ Спаситель, а другій мытарь. Что это за лица?
Фарисеи, по значенію слова отдѣльные, считали себя лучшими всѣхъ, преимущественно мытарей или грѣшниковъ, какъ они называли ихъ. И тогда какъ Господь приходилъ на землю взыскать заблудшихъ, спасти кающихся, обращенію которыхъ радуются и Ангелы, фарисеи ненавидѣли мытарей, несмотря на то, что Господь бесѣдовалъ, ѣлъ и пилъ съ ними. Хвалясь знаніемъ закона и строгимъ соблюденіемъ обрядовъ, фарисеи оставляли безъ вниманія силу и духъ вѣры; ходили въ широкой, длинной одеждѣ, испещренной нашивками, съ надписями изъ закона; любили называться учителями; долго стояли на молитвѣ, большею частію въ виду народа, и вмѣшивались во всѣ дѣла семейныя, государственныя и церковныя. Христосъ Спаситель училъ и убѣждалъ ихъ чудесами, привлекалъ божественною кротостію и милосердіемъ, но ни въ комъ не встрѣчалъ такого упорства, противленія Его ученію и чудесамъ, какъ въ фарисеяхъ. Почему и обличалъ строго ихъ коварство, татьбу, жадность къ богатству, немилосердіе, лицемѣріе и внутреннюю ихъ нечистоту, уподобляя ихъ гробамъ снаружи окрашеннымъ, а внутри исполненнымъ всякой нечистоты.
Мытарями назывались сборщики общественныхъ податей, съ завоеванныхъ римлянами народовъ. Корыстолюбивое римское правительство, отдавая на откупъ подати, обременяло откупщиковъ поборами, а мытари, желая возвратить съ лихвою взятую съ нихъ сумму, притѣсняли излишними требованіями народъ. Такимъ хищничествомъ, подъ видомъ закона, мытари пріобрѣли себѣ всеобщую ненависть іудеевъ, которые, удаляясь отъ нихъ, не принимали отъ нихъ жертвъ, не допускали въ Синагоги; въ самомъ храмѣ назначали имъ мѣсто у порога, или во дворѣ языковъ (Лук. 18, 13). Но Сынъ Божій нерѣдко удостоивалъ ихъ своего посѣщенія, ѣлъ, пилъ, бесѣдовалъ съ ними и говорилъ, что мытари и любодѣйцы предварятъ другихъ входомъ въ царствіе Божіе.
Фарисей ставъ. Слово «ставъ» показываетъ, что фарисей и во внѣшнемъ поведеніи своемъ обнаруживалъ тщеславіе, даже въ храмѣ; онъ сталъ отдѣльно отъ другихъ, сталъ ближе къ Святилищу, и стоялъ гордо.Чѣмъ многіе изъ молящихся и въ наше время недугуютъ, показывая своимъ стояніемъ и поведеніемъ въ храмѣ, что они выше и достойнѣе другихъ. Сице въ себѣ моляшеся. Фарисей молился въ себѣ, значитъ молился мысленно, духомъ, сердцемъ, умомъ; слѣдовательно молился лучше тѣхъ, уста которыхъ произносятъ молитву, а сердце далеко отстоитъ отъ Бога и мысли бродятъ по распутіямъ грѣховнымъ. Боже, благодарю Тя. Эти слова повидимому похожи на рѣчь человѣка признательнаго къ благодѣяніямъ Божіимъ, ибо онъ благодаритъ Бога; но слѣдующая его рѣчь, исполненная рѣшительнаго безумія, показываетъ, что онъ благодаритъ Бога не за дары ниспосылаемыя ему, а за то, что онъ не таковъ, какъ прочіе люди: слѣдовательно воздаетъ хвалу не Богу, а себѣ самому, превозноситъ собственную свою праведность и унижаетъ другихъ; противъ такихъ-то людей и сказана была Спасителемъ эта притча (Лук. 18, 9). Нѣсмь якоже прочіи человѣцы. Изъ сихъ словъ видно, что молитва фарисея лишена смиренія, сердечнаго умиленія и благодарности къ Богу, а исполнена гордости и самонадѣянности. Фарисей не говоритъ: благодарю тебя Господи, что благодатною помощію своею Ты удалилъ меня отъ неправды и грабительства, а говоритъ: я не таковъ. Чѣмъ выражаетъ неразумное довольство своимъ нравственнымъ состояніемъ, высотѣ коего нельзя положить границъ, хотя бы исполнилъ и все повеленное, и выказываетъ гордость и самонадѣянностъ, обнаруживая, что добродѣтели, какія онъ имѣетъ, приписываетъ себѣ, собственной силѣ, а не Богу; между тѣмъ какъ онъ нагъ, бѣденъ и нищъ, подобно всѣмъ людямъ, потому что все, что имѣемъ, получаемъ отъ Отца свѣтовъ, отъ Котораго исходитъ всякій даръ свыше. Приписывая себѣ принадлежащее Богу, фарисей возстаетъ противъ Него, что низвергаетъ гордаго на самую низшую степень, уподобляя бѣсу, и, кромѣ сего, обнаруживаетъ, что законникъ не знаетъ, или забылъ пророческое наставленіе: хвалящійся хвались о Господѣ (Іер. 9, 24); потому что не тотъ достоинъ, кто самъ себя хвалитъ, но кого хвалитъ Господь (2 Кор. 10, 18); и что высоко у людей, то мерзость предъ Богомъ (Лук. 16, 15).
Хвалясь своею праведностію, Фарисей нивочто ставитъ и злословитъ другихъ. Всѣ въ глазахъ его хищницы, неправедннцы, прелюбодѣи, или якоже сей мытарь. Осудивъ безъ пощады и опозоривъ всѣхъ, фарисей симъ обнаружилъ, что онъ самъ, несмотря на свою увѣренность въ своихъ совершенствахъ, не только очень далекъ отъ нихъ, но весь покрытъ ранами, и, осуждая другихъ, подвергаетъ самъ себя осужденію. Изъ такого порицанія другихъ фаресеемъ видно, что уста его не благоухаютъ плодами благодати и сердце его зло; ибо отъ злаго сокровища сердца исходятъ порицанія, хула, злословіе, лжесвидѣтельства и другіе пороки. Порицая въ храмѣ предъ лицемъ Бога всѣхъ, фарисей симъ укоряетъ милующаго ихъ Господа, высказываетъ отсутствіе своей любви къ ближнимъ, подвергаетъ себя отвѣтственности за осужденіе другихъ, можетъ быть, невинныхъ и даже будущихъ святыхъ, и по злорѣчію своему становится немилосердымъ братоубійцей ихъ. Обезчестивъ всѣхъ, фарисей не забылъ осудить и мытаря, отъявленнаго, по его мнѣнію, грѣшника, на котораго онъ указалъ въ храмѣ и, можетъ быть, думалъ, что молитва его не только не будетъ принята, но и поставится ему Богомъ въ грѣхъ; а послѣдствія показали глубокое заблужденіе въ этомъ фарисея.
При высокомъ мнѣніи о своихъ добрыхъ дѣлахъ фарисей такъ перечисляетъ ихъ: пощуся двакраты въ субботу, то есть, дважды въ недѣлю, чего не требовалъ законъ. Этимъ фарисей конечно хотѣлъ выказать другое въ себѣ совершенство, что онъ не только далекъ отъ прелюбодѣянія, но даже удручаетъ тѣло свое постомъ.
Десятину даю всего, елико притяжу. Симъ фарисей конечно хотѣлъ сказать, что онъ не только не грабитель, но даетъ десятую часть отъ всего, что пріобрѣтаетъ; слѣдовательно даетъ болѣе, чѣмъ требовалъ законъ, который рѣдко соблюдался въ послѣднее время церкви ветхозавѣтной. Такъ велъ себя въ храмѣ фарисей!
Совершенно иначе велъ себя мытарь. Онъ издалеча стоя не хотяше ни очію возвѣсти на небо, но біяше перси своя глаголя: Боже, милостивъ буди мнѣ грѣшнику. Такимъ образомъ мытарь былъ далекъ отъ фарисея не только разстояніемъ мѣста, но и своимъ нравственнымъ состояніемъ и поведеніемъ въ храмѣ. Фарисей стоялъ впереди, у Святилища, стоялъ гордо, хвалился своимъ нравственнымъ совершенствомъ и, вычисляя предъ Богомъ добрыя дѣла, унижалъ другихъ, особенно мытаря: а мытарь, стоя у порога храма, считалъ себя недостойнымъ приблизиться къ святому мѣсту, и вдали отъ Святилища стоя съ поникшимъ въ землю взоромъ, съ глубокимъ сознаніемъ своихъ грѣховъ, особенно неправедныхъ прибытковъ, не смѣлъ ни рукъ поднять, ни очей возвести къ престолу Всевышняго. Не видя въ себѣ ничего добраго, никакихъ добродѣтелей, онъ признавалъ справедливыми порицанія фарисея; заливаясь слезами, ударялъ себя въ грудь, какъ бы поражая сердце за лукавые совѣты и простою, краткою молитвою умолялъ Господа умилосердиться надъ нимъ, обремененнымъ грѣхами. Боже милостивъ буди мнѣ грѣшнику, вопіялъ мытарь, — прости мои грѣхи и осѣни меня своею благодатію; одну эту надежду, Царь, подай жалкому беззаконнику!
Таково было поведеніе и такова молитва въ храмѣ фарисея и мытаря. Господь услышалъ молитву обоихъ, и велерѣчиваго поставилъ нивочто а помиловалъ того, кто оказался изнемогающимъ. Глаголю вамъ: яко сниде сей мытарь оправданъ въ домъ свой паче онаго.
Яко всякъ возносяйся смирится: смиряяй же себе вознесется. Въ сихъ словахъ Христосъ Спаситель высказываетъ причину произнесеннаго Господомъ суда надъ фарисеемъ и мытаремъ. Фарисей, какъ мы видѣли, не безъ добрыхъ дѣлъ, и не безъ пороковъ, а мытарь самъ призналъ себя грѣшникомъ. Но фарисей за гордость и возвышеніе себя униженъ, а мытарь возвышенъ за смиреніе; суетное тщеславіе фарисея праведностію обличено, а мытарь, пріобрѣтши себѣ въ спутника смиреніе, стяжалъ высокую добродѣтель. Фарисей думалъ течь на одной колесницѣ добродѣтелей, а мытарь присовокупилъ къ щедрости и смиреніе; оба вмѣстѣ переплывали житейское море, исполненное опасныхъ утесовъ, подводныхъ камней и бурь. Но фарисей, одержимый высокоуміемъ, позорно утонулъ, а мытарь спасся смиреніемъ; гордясь дѣлами оправданія, Фарисей увязъ въ сѣтяхъ тщеславія, и низринулся чрезъ гордость до ада, а мытарь, вознесшись на легкихъ крылахъ смиренія и сокрушенія, возшелъ къ небесной высотѣ и приближился къ Богу.
Поревнуемъ же, братіе, добрымъ дѣламъ Фарисея; — смиренію, сокрушенію, покаянію и слезамъ мытаря. Въ обоихъ возненавидимъ, въ первомъ — тщеславіе, самонадѣянность и мнимую чистоту, а въ послѣднемъ — глубину паденія. Св. Церковь, призывая насъ съ сего дня къ покаянію, для возвращенія потеряннаго гордостію блаженства, заключеніемъ евангельской притчи (Лук. 18, 14) объясняетъ намъ, что основаніе и причина паденія нашего — въ гордости, а нравственнаго совершенства — въ смиреніи, съ коимъ нужно совершать и добрыя дѣла. И подлинно, смиреніемъ пріобрѣтается все доброе, преодолѣвается всякая напасть, а гордость — источникъ, изъ коего проистекаетъ все худое и возникаютъ всѣ бѣдствія. Смиреніе путь къ совершенству, а гордость путь къ порокамъ; смиреніе путь къ царствію и лѣствица къ небу, а, тщеславіе — лѣствица во адъ. На смиреннаго взираетъ Господь и нисходитъ отъ Него благодатъ на трепещущаго словесъ Его, а гордый лишается небесной помощи; отъ него всѣ отвращаются и на него угроза Господа: се Азъ на тя, горде! (Іер. 20, 31). Аминь.
Источникъ: Слова Преосвященнаго Епископа Алексія, сказанныя въ Томскѣ и Екатеринославѣ. Книга 1. — М.: Въ Синодальной типографіи, 1872. — С. 21-27.
Customer Feedback (0)