Блаж. Ѳеодоритъ Кирскій († 457 г.)
Исторія Боголюбцевъ.
2. Іуліанъ [1].
Іуліанъ, котораго окрестные жители, изъ уваженія, прозвали Саввою (имя на Греческомъ языкѣ, означающее пресвитера или старца), утвердилъ свою подвижническую келлію въ древней Парѳянской странѣ, называемой нынѣ Осроемъ. Эта страна къ западу простирается до береговъ Евфрата, къ востоку граничитъ съ владѣніями Римскими. Въ ней было много большихъ и многолюдныхъ городовъ, земли было весьма много обитаемой, и весьма много необитаемой и пустынной. Удалившись въ глубину пустыни, и, нашедши здѣсь нерукотворенную келлію, выдѣланную не хорошо и не красиво, но способную дать хоть тѣсный пріютъ желающимъ уединенія, съ радостію поселился на этомъ мѣстѣ, считая его лучше великолѣпныхъ чертоговъ, блистающихъ золотомъ и серебромъ. Здѣсь-то проводилъ онъ жизнь, однажды въ недѣлю принимая пищу, пищею его былъ хлѣбъ ячменный, и то отрубяный, а приправою — соль, самымъ пріятнымъ питіемъ — самородный ключь воды; и все это употреблялось не съ пресыщеніемъ, но въ мѣрѣ, принятой однажды навсегда. Утѣшеніемъ же и самымъ пріятнымъ и свѣтлымъ торжествомъ служили для него псалмопѣнія Давидовы и непрерывная бесѣда съ Богомъ. Съ жадностію наслаждаясь ими, онъ никогда не могъ пресытиться, но, всегда питаясь ими, постоянно воспѣвалъ: коль сладка гортани моему словеса Твоя, паче меда и сота устомъ моимъ (Псал. 118, 103). Слышалъ онъ и другія слова Давида: судьбы Господни истинны, оправданны вкупѣ: вожделѣнны паче злата и камене честна многа, и слаждшя паче меда и сота (Псал. 18, 10-11), — слышалъ также и еще: насладися Господеви, и дастъ ти прошенія сердца твоего (Псал. 36, 4), — и потомъ еще: да возвеселится сердце ищущихъ Господа (Псал. 104, 3), — и: возвеселися сердце мое боятися имени твоего, — и: вкусите и видите, яко благъ Господь (Псал. 33, 9), — и: возжада душа моя къ Богу крѣпкому живому (Псал. 41, 3), — и: прильпе душа моя по Тебѣ (Псал. 62, 9). Онъ переселилъ въ себя любовь того, кто говорилъ это. Великій Давидъ, воспѣвая эти пѣсни, говорилъ, что онъ желалъ бы пріобрѣсти многихъ сообщниковъ и соучастниковъ въ любви къ Богу, — вотъ и не обманулся въ надеждѣ, но привлекъ къ любви Божественной и этого благочестиваго мужа и множество другихъ. Іуліанъ воспламененъ былъ такою любовію къ Богу, что какъ будто упоевался ею, и не примѣчалъ ничего земнаго, а только о Любимомъ и ночью помышлялъ, и днемъ постоянно думалъ. Многіе изъ жившихъ, и вблизи его и въ отдаленности отъ него, учились у него такому высокому любомудрію (потому что молва о немъ быстро пронеслась повсюду), многіе приходили и просили его принять ихъ въ сообщество своей подвижнической жизни и позволить жить при немъ, какъбы при какомъ наставникѣ и руководителѣ. Такъ не только птицы заманиваютъ птицъ своимъ пѣніемъ, привлекая къ себѣ тѣхъ, которыя одинакой съ ними породы и завлекая ихъ въ разставленныя сѣти; но и люди увлекаютъ подобныхъ себѣ, одни — къ погибели, другіе — ко спасенію. Такимъ образомъ около Іуліана вскорѣ собралось десять человѣкъ, потомъ это число удвоилось и утроилось и, наконецъ, достигло до ста. И хотя ихъ было столько, ихъ всѣхъ вмѣщала таже келлія, потому что они научились отъ старца пренебрегать попеченіемъ о тѣлѣ. Питались же и они, подобно своему начальнику, ячменнымъ хлѣбомъ, приправленнымъ солью. А въ свое время они собирали дикія овощи, складывали ихъ въ сосуды и вливали въ нихъ нужное количество разсола, — и это держали въ запасѣ на случай нужды для больныхъ. Для запасаемыхъ овощей помѣщеніе въ томъ же жильѣ было вредно: отъ сырости они могли покрываться здѣсь плѣсенью и гнилью. Когда это уже дѣйствительно случилось съ овощами (потому что въ пещерѣ во всѣхъ углахъ была сырость), братія просили у старца позволенія построить какой нибудь маленькіи срубецъ, котораго достаточно-бъ было для того, чтобы хранить тамъ запасы. Онъ сначала не принялъ ихъ просьбы, а потомъ, будучи убѣжденъ (потому что научился отъ великаго Павла не искать своихъ си — 1 Кор. 13, 5, но уступать нисшимъ), назначилъ малую и тѣсную мѣру сруба, а самъ отошелъ далеко отъ пещеры, совершая обычныя моленія къ Богу (Онъ имѣлъ обыкновеніе, углубляясь въ пустыню часто стадій на 50, а иногда въ двое дальше этого, удаляться отъ всякаго общества человѣческаго, углубляться въ себя, наединѣ бесѣдовать съ Богомъ и созерцать Божественную оную и неизглаголимую красоту). Воспользовавшись отсутствіемъ Іуліана тѣ, которые жили подъ надзоромъ его, построили шалашъ соразмѣрно съ нуждою, но больше того, какъ имъ было велѣно. Возвратившись чрезъ десять дней отъ тѣхъ выспреннихъ созерцаній, какъ Моисей съ горы, и увидѣвъ, что шалашъ построенъ больше, чѣмъ онъ хотѣлъ, сказалъ: боюсь, братіе, какъбы, разширяя земныя свои жилища, намъ не уменьшить небесныхъ, тогда какъ тѣ — временны и на короткое время пригодны, а эти — вѣчны и не могутъ имѣть конца. Сказалъ же это, руководя братій къ высшему совершенству, а вину имъ простилъ, внявъ слову Апостольскому: не ищу своея пользы, но многихъ, да спасутся (1 Кор. 10, 33). Онъ училъ и братію приносить Богу псалмопѣніе въ келліи общее, а послѣ зари, по два удаляться въ пустыню, и тамъ одному, преклонивъ колѣна, приносить Богу подобающее поклоненіе, а другому стоя пѣть въ это время пятнадцать Давидовыхъ псалмовъ, потомъ, перемѣнивъ положеніе, второму стоя пѣть, а другому, припадши къ землѣ, молиться, и это они дѣлали постоянно съ утра до сумерокъ. Предъ закатомъ же солнца, отдохнувъ не много, одни — отсюда, другіе — оттуда, — всѣ со всѣхъ сторонъ сходились въ келлію, и вмѣстѣ воспѣвали Господу вечернюю пѣснь. Старецъ также имѣлъ обычай принимать кого нибудь изъ лучшихъ между братіею въ соучастіе въ своей молитвѣ.
Чаще всего сопровождалъ старца одинъ мужъ, родомъ Персъ, имѣвшій величественный и достойный удивленія видъ, но еще болѣе удивительную душу. Имя ему было Іаковъ. Онъ и послѣ смерти старца блисталъ всѣми добродѣтелями, былъ знаменитъ и уважаемъ не только между своими, но и въ училищахъ любомудрія въ Сиріи, гдѣ и умеръ, проживъ, какъ говорятъ, сто четыре года. Онъ, будучи удостоиваемъ соучастія въ пѣснопѣніи великаго старца въ пустынѣ, слѣдовалъ за нимъ издали, потому что учитель не позволялъ ему идти возлѣ себя, дабы не было случая ко взаимному разговору, а разговоръ не отвлекъ бы умъ отъ размышленія о Богѣ. Однажды сопровождая старца, Іаковъ увидѣлъ величайшаго дракона, лежащаго на дорогѣ. Увидѣвъ его, онъ не смѣлъ идти впередъ, да и когда хотѣлъ отъ страха уклониться назадъ, колебался въ мысляхъ. Потомъ нагнувшись, взялъ камень, и, бросивъ имъ въ дракона, примѣтилъ, что драконъ оставался въ прежнемъ положеніи безъ всякаго движенія. Увѣрившись, что драконъ былъ мертвъ, онъ подумалъ, что смерть звѣря была дѣломъ старца. По окончаніи пути и по совершеніи псалмопѣнія, когда настало время отдохновенія, старецъ, сѣдши самъ, повелѣлъ также и Іакову дать малое отдохновеніе своему тѣлу, — и сидѣлъ сначала молча, когда же началъ какой-то разговоръ, то Іаковъ съ кроткою улыбкою просилъ его объяснить непонятное явленіе. На вопросъ, о чемъ ему хочется знать, Іаковъ отвѣчалъ: я видѣлъ величайшаго дракона, разпростертаго на пути, сначала убоялся, считая его живымъ, — узнавъ же, что онъ мертвъ, безъ боязни продолжалъ путь. Скажи же мнѣ, отче, кто умертвилъ его. Ты шелъ впереди, а другой никто не проходилъ по этому пути. Старецъ отвѣчалъ: перестань любопытствовать о томъ, чтó не можетъ принести никакой пользы для испытующихъ. Дивный Іаковъ продолжалъ настаивать, желая узнать истину. Наконецъ старецъ, усиливавшійся скрывать, будучи уже не въ состояніи долѣе мучить любимца, сказалъ: я скажу тебѣ, если ты желаешь знать это, но заповѣдую тебѣ при моей жизни никому другому не говорить о томъ, чтó я тебѣ скажу, потому что нужно скрывать то, чтó часто возбуждаетъ гордость и тщеславіе. А когда я отойду изъ этой жизни и освобождусь отъ подобныхъ страстей, тогда не запрещаю тебѣ говорить и разсказывать о силѣ Божіей благодати. Знай же, сказалъ великій Іуліанъ, что звѣрь тотъ напалъ на меня на пути и открылъ пасть съ тѣмъ, чтобы поглогить меня; я же, призвавъ имя Божіе и оградивъ себя крестнымъ знаменіемъ, отгналъ отъ себя всякій страхъ и увидѣлъ, что звѣрь тотчасъ же палъ на землю; воздавъ славу Спасителю всѣхъ, я продолжалъ путь. Окончивъ разсказъ и вставши, онъ возвратился въ келлію.
Нѣкоторый юноша благороднаго происхожденія, воспитанный въ нѣгѣ, но имѣвшій ревность о благочестіи, превосходившую его силы, просилъ у старца позволенія сопровождать его въ пустыню не въ обыкновенномъ, всѣми совершаемомъ ежедневно, путешествіи, но въ путешествіи гораздо продолжительнѣйшемъ, продолжавшемся иногда дней семь, а иногда и десять. Это былъ знаменитѣйшій Астерій. Благочестивый старецъ отговаривалъ юношу, представляя, что въ пустынѣ нѣтъ воды, но юноша не переставалъ умолять удостоить его такого благодѣянія. Убѣжденный старецъ согласился на его просьбу. Юноша послѣдовалъ за нимъ сперва съ радостію; по прошествіи же перваго, втораго и третьяго дня будучи палимъ солнечными лучами (потому что тогда было лѣто, а во время лѣта зной солнечный бываетъ нестерпимъ), онъ изнемогалъ, мучимый жаждою. Сначала онъ стыдился объявить о своемъ страданіи, припоминая то, что предсказывалъ ему учитель; но, ослабѣвъ и совершенно изнемогши, просилъ старца сжалиться надъ нимъ. Старецъ, напомнивъ о своемъ предсказаніи, приказывалъ ему возвратиться назадъ. Когда же юноша сказалъ, что онъ ни пути, ведущаго къ пещерѣ не знаетъ, да если бы и зналъ, не можетъ идти, потому что отъ жажды силы его истощились, человѣкъ Божій, сжалившись надъ страданіемъ его и снисходя къ слабости его тѣла, преклонивъ колѣна, молилъ Господа и горячими слезами оросилъ землю, прося спасти юношу. Господь, исполняющій желанія боящихся Его, и внемлющій молитвамъ ихъ, упавшія въ пыль капли слезъ обратилъ въ источникъ воды. Юноша напившись воды, получилъ отъ старца приказаніе тотчасъ же удалиться. Этотъ источникъ сохранился и до нынѣ, какъ памятникъ молитвы благочестиваго старца, подобной — молитвѣ Моѵсея. Ибо какъ Моѵсей въ Ветхомъ Завѣтѣ, однажды ударивъ жезломъ по сухому камню, извелъ изъ него потоки водъ, дабы напоить много тысячъ людей, изнемогавшихъ отъ жажды: такъ и этотъ человѣкъ Божій, оросивъ слезами самый сухой песокъ, произвелъ источникъ воды, чтобы утолить жажду не многихъ тысячъ людей, а одного юноши. Просвѣщенный Божіею благодатію, онъ весьма ясно провидѣлъ будущее назначеніе этого юноши, который спустя много времени, будучи Божественною благодатію призванъ руководить многихъ другихъ къ томуже совершенству, открылъ подвижническую обитель въ окрестностяхъ Гиндара (селенія близъ Антіохіи), и привлекъ къ себѣ многихъ и различныхъ подвижниковъ любомудрія, и между прочими Акакія, мужа великаго и знаменитаго. Этотъ Акакій и между отшельниками отличался подвижничествомъ, и сіялъ свѣтлыми лучами добродѣтели, когда удостоенъ былъ сана епископскаго и получилъ въ управленіе Верію. Управляя ввѣреннымъ ему стадомъ Христовымъ пятьдесятъ восемъ лѣтъ, онъ не отсталъ отъ образа подвижнической жизни и умѣлъ совмѣстить добродѣтели отшельническія съ дѣлами общественными, — къ тѣмъ приложивъ больше старанія, а эти располагая съ предусмотрительнымъ благоразуміемъ, онъ сочеталъ во едино два эти дѣла.
Но проповѣдникомъ такихъ добродѣтелей и руководителемъ въ нихъ былъ упомянутый Астерій, который всегда такъ любилъ великаго старца Іуліана, что иногда по два раза а иногда и по три раза въ годъ предпринималъ путешествіе къ нему. Отправляясь къ нему, обыкновенно, запасалъ для братій смоквъ, нагружая ими три или четыре воза. А двѣ мѣры смоквъ, которыхъ бы доставало старцу на весь годъ, собравъ отдѣльно, возлагалъ эту ношу на свои плечи, и несъ, служа своему учителю. Несъ же онъ эту тяжесть не десять и не двадцать стадій, а впродолженіе семидневнаго путешествія. Однажды увидѣвъ, что онъ несетъ мѣшокъ со смоквами на своихъ плечахъ, старецъ огорчился и сказалъ, что эти смоквы не будутъ употребляемы имъ въ пищу, потому что несправедливо, чтобы Астерій переносилъ такой трудъ, а онъ спокойно трудомъ его пользовался. Когда же Астерій клялся, что не сложитъ тяжести съ своихъ плечь, пока старецъ не согласится принять принесенную ношу, то старецъ сказалъ: исполню требованіе твое, только прежде сложи поскорѣе съ плечь тяжесть. Здѣсь воспользовался старецъ случаемъ къ подражанію Апостолу Петру, который, когда Господь хотѣлъ умыть его ноги, сначала отрицался, торжественно утверждая, что этого не будетъ (Іоан. гл. 13), но услышавъ, что онъ не будетъ имѣть части съ Господомъ, если не позволитъ умыть себѣ ноги, не только это допустилъ, но и просилъ умыть, вмѣстѣ съ ногами, и руки и главу. Такъ и славный Іоаннъ Креститель, когда Спаситель требовалъ, чтобы онъ крестилъ Его, сначала исповѣдывалъ свое рабство и въ ищущемъ крещенія указывалъ Господа, а потомъ исполнилъ приказаніе не по дерзновенію, но изъ покорности Спасителю. Такъ-то и этотъ святый мужъ тяготился принять пищу, добытую трудомъ другаго. Когда же увидѣлъ горячее усердіе оказавшаго ему услугу, то предпочелъ эту услугу своей собственной волѣ. Иной изъ людей, которые умѣютъ только порицать доброе, можетъ быть, сказалъ бы, что этотъ разсказъ не заслуживалъ бы упоминанія. Я же къ другимъ чудесамъ присовокупилъ и это, съ цѣлію — не только показать уваженіе къ Іуліану со стороны мужей извѣстныхъ, но и кротость и умѣренность его нрава, считая полезнымъ сдѣлать извѣстнымъ и это. Онъ обладалъ столь высокою добродѣтелію, что по смиренію не считалъ себя достойнымъ даже малѣйшей почести и отвергалъ ее, какъ нимало незаслуженную имъ, но потомъ принялъ ее, какъ скоро увидѣлъ, что она можетъ быть благотворна для принесшихъ ее.
Отъ почестей же убѣгая (ибо сдѣлавшись всѣмъ извѣстнымъ, онъ молвою о себѣ привлекъ къ себѣ многихъ ревнителей добродѣтели), Іуліанъ отправился, къ горѣ Синайской съ немногими близкими къ себѣ людьми, не проходя ни чрезъ города, ни чрезъ деревни, но совершая путь по непроходимой пустынѣ. На плечахъ братія несли необходимую пищу, т. е. хлѣбъ и соль, также деревянную чашу и привязанную къ веревкѣ, грецкую губку за тѣмъ, чтобы, если гдѣ воды достать было глубоко, опускать эту губку, и вынувъ, выжимать изъ нея воду въ чашу и пить. Такимъ образомъ путешествуя много дней, они пришли къ вожделѣнной горѣ, и помолившись Господу, пребывали тамъ долгое время, считая величайшимъ для себя благомъ пустынное мѣсто и спокойствіе души. Построивъ на этой горѣ (на которой Моѵсей, глава пророковъ, удостоился видѣть Господа, сколько то было ему возможно) церковь и жертвенникъ, сохранившійся и до сего времени, Іуліанъ возвратился въ свой монастырь.
Когда Іуліанъ узналъ объ угрозахъ соименнаго ему злочестиваго царя (такъ какъ Юліанъ предъ походомъ противъ Персовъ грозилъ совершенно истребить христіанъ, и его единомышленники нетерпѣливо ожидали его возвращенія, послѣ котораго должна была совершиться угроза): то далъ Богу обѣтъ посвятить молитвѣ десять дней и во время молитвы услышалъ голосъ говорящій, что нечистое и мерзкое животное погибло [2]. Еще срокъ обѣта не кончился, но онъ тотчасъ же прекратилъ молитву, и молитву ходатайственную замѣнилъ псалмопѣніемъ, возсылая благодарственное пѣніе Господу-Спасителю своихъ рабовъ и милосердому и всемогущему карателю своихъ враговъ. Господь явилъ весьма великое долготерпѣніе къ нечестивцу, когда же долготерпѣніе Его довело злодѣя до крайняго нечестія, то Господь благовременно наказалъ его. Окончивши молитву и возвратившись къ братіи, Іуліанъ былъ веселъ и спокоенъ: спокойствіе души дѣлало лице его веселымъ. Когда же братія удивлялись перемѣнѣ его лица (будучи всегда печаленъ, теперь казался онъ веселымъ), и спрашивали о причинѣ этого, онъ сказалъ: «братіе, настоящее время есть время благодушія и радости, нечестивца, по слову Исаіи, не стало (Ис. 24, 9), и дерзкіе получили достойное наказаніе; востававшій противъ Господа, Творца и Спасителя получилъ достойное пораженіе отъ преслѣдовавшей его руки. По этому-то я и радуюсь, видя, что преслѣдуемыя имъ церкви торжествуютъ, и отступникъ не получилъ никакой помощи отъ демоновъ, которыхъ чтилъ». О такой погибели нечестивца имѣлъ такимъ образомъ Іуліанъ откровеніе.
Когда Императоръ Валентъ [3], наслѣдовавшій престолъ Римской имперіи послѣ Юліана, уклонившись отъ истины Евангельскихъ догматовъ, увлекся заблужденіемъ Арія: тогда воздвигнуто было величайшее гоненіе противъ Церкви. Предстоятели церквей отовсюду были изгоняемы, а на мѣста ихъ поступали люди недостойные и злодѣи. И дабы не разсказывать въ настоящее время обо всей этой печальной исторіи, я все иное опущу, а упомяну только объ одномъ, что ясно показало благодать Святаго Духа, обитавшую въ старцѣ-Іуліанѣ [4]. Изъ Антіохійской церкви изгнанъ былъ великій Мелетій, поставленный Господомъ всяческихъ пасти ее, изъ храмовъ же Божіихъ изгнаны всѣ клирики съ единомысленнымъ народомъ, чтившіе единое существо Божественной Троицы. Изгнанные, иные удалились въ разсѣлины горъ и имѣли тамъ свои священныя собранія, иные же избрали мѣстомъ молитвы крутой берегъ рѣки, бывавшій иногда мѣстомъ для воинскихъ упражненій и находящійся предъ сѣверными воротами города, потому что враги не позволяли всѣмъ православнымъ сходиться въ одномъ мѣстѣ. Питомцы лжи пронесли и распространили въ этомъ городѣ молву, будто и знаменитый старецъ Іуліанъ держится догматовъ, проповѣдуемыхъ ими. Православныхъ особенно безпокоило то, какъ бы молва, обманувъ неопытныхъ и простыхъ, не завлекла ихъ въ сѣти еретиковъ. Но благочестивые и блаженные мужи Флавіанъ и Діодоръ, удостоенные рукоположенія и управлявшіе православнымъ народомъ, также Афраатъ, жизнь котораго, при помощи Божіей, я въ послѣдствіи изложу, убѣждали вышеупомянутаго великаго Акакія взять къ себѣ въ спутники знаменитаго Астерія — своего учителя, ученика святаго старца, и идти къ общему свѣтилу Церкви, къ защитнику Евангельскаго ученія, — просить его оставить жизнь пустынную и придти на помощь къ тысячамъ православныхъ, погибающихъ отъ обольщенія, и росою своего пришествія потушить Аріанское пламя. Св. Акакій отправился, взявъ съ собою, какъ ему было заповѣдано, великаго Астерія, пришелъ къ великому свѣтилу Церкви, и, привѣтствовавъ его, говорилъ: скажи мнѣ, отче, для чего ты съ такимъ удовольствіемъ принимаешь на себя весь этотъ трудъ? И когда тотъ отвѣчалъ: «служеніе Богу драгоцѣннѣе для меня и тѣла, и души, и жизни и всего, необходимаго въ жизни, и я стараюсь, по возможности, чистосердечно служить Господу и безпрестанно во всемъ угождать Ему», — Акакій сказалъ: я покажу тебѣ способъ послужить Богу болѣе, нежели сколько ты служишь теперь, и говорю это не по одному только своему соображенію, но по наставленію самаго Слова Божія. Господь, спросившій нѣкогда Петра, любитъ ли онъ Его больше другихъ, и узнавъ, о чемъ зналъ прежде отвѣта Петрова: ты вѣси, яко люблю тя (Іоан. 21, 15), — показалъ ему, какимъ подвигомъ онъ угодитъ Ему больше. Аще любиши Мя, говоритъ, паси овцы Моя, паси агнцы Моя. Такъ отче, нужно поступить и тебѣ: стаду угрожаетъ опасность погибнуть отъ волковъ, а его крѣпко любитъ Тотъ, кто горячо любимъ тобою, любящимъ же свойственно дѣлать пріятное любимымъ. Иначе, немалая угрожаетъ опасность и вредъ твоимъ великимъ и многимъ подвигамъ, если ты равнодушно будешь смотрѣть, что истина такъ нагло угнетается, а поклонники ея обольщаются, приманкою же къ обольщенію ихъ служитъ самое имя твое. Предводители Аріева Богохульства безстыдно разглашаютъ, будто ты участвуешь въ ихъ нечестивомъ ученіи. Услышавъ это, старецъ совѣтовалъ до времени быть покойными, а самъ, давно уже неходившій по городскимъ площадямъ, отправился въ Антіохію. Послѣ двухъ или трехъ дней путешествія по пустынѣ, онъ пришелъ ночью въ нѣкоторое селеніе. Здѣсь одна богатая жена, узнавши о прибытіи этого святаго мужа, пришла получить отъ него благословеніе, и павши къ ногамъ его, просила остановиться для отдохновенія въ ея домѣ. Старецъ согласился, не смотря на то, что болѣе сорока лѣтъ не имѣлъ подобнаго случая. Въ то время, когда эта дивная жена прислуживала св. мужамъ, семилѣтній сынъ ея, единственный у матери, подобной по гостепріимству Саррѣ, вечеромъ въ темнотѣ упалъ въ колодезь. Когда же по этому случаю произошла, какъ и естественно было, тревога, — мать, узнавъ о несчастіи, просила всѣхъ быть покойными, и, положивши крышку на колодезь, не переставала служить святымъ мужамъ. Приготовленія къ столу для св. мужей уже были кончены: въ это время благочестивый старецъ приказалъ позвать сына жены для принятія благословленія. Дивная жена сказала, что онъ боленъ. Старецъ настоятельно требовалъ привести его. Мать объявила о несчастіи. Старецъ тотчасъ оставилъ трапезу, пошелъ къ колодезю, велѣлъ снять съ него крышку, — принести огня, и увидѣлъ, что дитя сидитъ на поверхности воды и подѣтски рукою плескаетъ ею, почитаемый за умершаго занимался игрою. Привязавши одного человѣка къ веревкѣ и опустивши его въ колодезь, вытащили дитя. Отрокъ тотчасъ палъ къ ногамъ старца, говоря, что онъ видѣлъ, будто онъ носилъ его по водѣ и не позволялъ ему утонуть. Вотъ какое вознагражденіе получила дивная жена отъ блаженнаго старца за свое гостепріимство! Но умолчу о многомъ другомъ, случившемся во время этого путешествія. Путники пришли въ Антіохію. Народъ отовсюду стекался къ нимъ, желая видѣть человѣка Божія, и каждый надѣясь получить отъ него уврачеваніе своей болѣзни: онъ жилъ въ той самой разсѣлинѣ горы, гдѣ, какъ говорятъ, обиталъ и укрывался св. Апостолъ Павелъ. Но дабы всѣ знали, что и онъ человѣкъ, вскорѣ случилась съ нимъ сильнѣйшая горячка. Великій Акакій, видя множество стекшагося народа и скорбя о жестокой болѣзни старца, подумалъ, что собравшіеся люди смутятся, если узнаютъ о болѣзни мужа, отъ котораго сами надѣялись получить уврачеваніе своихъ болѣзней. Старецъ сказалъ ему: «не смущайся. Если здоровье мое необходимо, Богъ тотчасъ же и его дастъ». Немедленно послѣ этихъ словъ обратившись къ молитвѣ и, по обычаю, преклонивъ колѣна и голову къ землѣ, просилъ Господа возвратить ему здоровье, если оно можетъ принести какую либо пользу собравшимся къ нему. Еще не кончилъ онъ молитвы, — внезапно появившійся на тѣлѣ потъ угасилъ пламя горячки. Исцѣливъ здѣсь многихъ отъ различныхъ болѣзней, онъ пошелъ въ собраніе православныхъ. Когда онъ проходилъ подъ вратами царскихъ палатъ, одинъ нищій, лишенный употребленія ногъ и ползавшій по землѣ, протянувъ руку и прикоснувшись къ его плащу, вѣрою освободился отъ болѣзни, и вспрыгнувъ, побѣжалъ такъ, какъ ходилъ до болѣзни, дѣлая тоже, что дѣлалъ хромой, исцѣленный Апостолами Петромъ и Іоанномъ (Дѣян. гл. 13). Послѣ этого все народонаселеніе города стеклось, и мѣсто военнаго ученія было совершенно наполнено собравшимся народомъ. Клеветники и изобрѣтатели лжи покрылись стыдомъ, а любители истины были обрадованы и успокоены. Имѣвшіе нужду въ духовномъ врачеваніи понесли отсюда и въ домы свои свѣтъ православія. Нѣкоторый же мужъ, занимавшій важную должность и управлявшій всѣмъ востокомъ, прислалъ просить старца придти къ нему и исцѣлить его отъ болѣзни. Іуліанъ немедленно пришелъ къ нему и, помолившись Господу всяческихъ, словомъ разрѣшилъ болѣзнь, и повелѣлъ ему принести благодареніе Господу.
Совершивъ здѣсь такъ много чудесъ, Іуліанъ рѣшился, наконецъ, возвратиться въ свою подвижническую келлію. Проходя чрезъ Киръ, городъ, отстоящій отъ Антіохіи на два дня пути, онъ зашелъ во храмъ побѣдоносца-мученика Діонисія. Тамошніе предстоятели православія, собравшись къ нему, просили его оказать имъ помощь, при ожиданіи явной погибели. Они говорили, что нѣкто Астерій [5], воспитанный въ софистическомъ лжемудріи, перешедшій въ церковь еретическую, и удостоившійся сана епископскаго, сильно защищаетъ ложь и употребляетъ свое нечестивое искуство противъ истины. И мы опасаемся, продолжали они, чтобы онъ, прикрывая ложь краснорѣчіемъ, какъ бы какою приманкою, и разставляя сплетеніе силлогизмовъ, какъбы какія сѣти, не обольстилъ многихъ изъ людей простыхъ: для этого онъ и поставленъ противниками. Будьте бодры, сказалъ старецъ, помолитесь вмѣстѣ со мною Богу, присоединивъ къ молитвѣ постъ и подвиги. Когда они такимъ образомъ молились Богу, то въ одинъ день предъ наступленіемъ великаго праздника, въ который защитникъ лжи и врагъ истины намѣренъ былъ говорить слово, онъ пораженъ былъ свыше, и, поболѣвъ только день, изглажденъ изъ списка жибыхъ, услышавъ, какъ естественно было, гласъ: безумне, въ сію нощь душу твою истяжутъ отъ тебе (Лук. 12, 20): а яже уготовалъ еси злыя сѣти и тенета тебѣ будутъ а не другому. Подобное случилось и съ Валаамомъ, который былъ призванъ противъ народа Божія. Валакъ, замышлявшій нѣчто недоброе противъ этого народа, самъ былъ наказанъ, будучи пораженъ рукою Израильскою. Такъ и Астерій, когда замышлялъ нечестивое противъ народа Божія, лишенъ былъ жизни чрезъ народъ Божій. Такое-то спасеніе получилъ городъ Киръ чрезъ молитву Іуліана!
Мнѣ же то, о чемъ я повѣствовалъ, передала блаженная глава — великій Акакій, который все, относящееся къ Іуліану, зналъ хорошо. Итакъ отошедши отсюда и соединившись съ своими собратіями, Іуліанъ провелъ между ними не малое время и очень спокойно перешелъ въ жизнь не старѣющуюся и безпечальную, пріобрѣтши въ смертномъ тѣлѣ безстрастіе и стяжавши упованіе на безсмертіе тѣла. Окончивъ здѣсь повѣствованіе о немъ, я приступлю къ другому, моля Святыхъ, о которыхъ повѣствую, чтобы они своимъ предстательствомъ низвели на меня вышнее благоволеніе.
Примѣчанія:
[1] О немъ говоритъ Ѳеодоритъ, Церк. Ист. кн. 3, гл. 19 и кн. 4, гл. 25, Никифоръ кн. 11. гл. 25, Св. Златоустъ бесѣд. 21 на посл. къ Ефес.
[2] Смерть Юліана Отступника была открыта Дидиму и Іуліану Саввѣ (Никифор. Ист. кн. X, гл. XXXV).
[3] Объ этомъ гоненіи на Церковь см. у Ѳеодор. Ист. кн. 4, гл. 22.
[4] Тамъ же, гл. 24.
[5] См. объ немъ у Никиф. кн. 8, гл. 23.
Источникъ: Исторія боголюбцевъ или повѣствованіе о святыхъ подвижникахъ, Блаженнаго Ѳеодорита, епископа Кирскаго. — СПб.: Въ Типографіи Экспедиціи заготовленія государственныхъ бумагъ, 1853. — С. 26-46.
Customer Feedback (0)