Свт. Григорій Неокесарійскій (†ок. 266 г.)
Къ Филагрію о единосущіи.
Весьма дивлюсь и чрезвычайно поражаюсь твоею разсудительностью, какъ ты своими точными вопросами даешь поводъ къ такимъ умозрѣніямъ и столь важнымъ изысканіямъ, поставляя меня въ необходимость говорить и усиленно трудиться надъ доказательствами, именно, когда предлагаешь мнѣ настоятельные и полезные вопросы. Такимъ образомъ, для меня, съ очевидностью, получается совершенная необходимость, слѣдуя за твоими вопросами, давать на нихъ ясные отвѣты. И теперь, вотъ, предложенный тобою вопросъ былъ такого рода и такого содержанія: естество (которое иной правильно назвалъ бы скорѣе сущностью, чѣмъ естествомъ) Отца и Сына и Святаго Духа — просто или сложно? Ибо если оно просто, то какъ оно можетъ допускать «три» — число названныхъ выше? Поелику простое — однородно и несчисляемо; а то, чтó подпадаетъ числамъ, по необходимости разсѣкается, хотя бы оно и не было подвергнуто счисленію; разсѣкаемое же страдательно, ибо разсѣченіе есть страданіе. Поэтому, если естество Совершеннѣйшаго просто, то излишне назначеніе именъ; а если назначеніе именъ истинно, и дóлжно довѣрять именамъ, то тотчасъ исчезаетъ однородность и простота. Итакъ, каково же естество [разсматриваемаго] предмета? Такъ ты говорилъ мнѣ.
Слово истины со всею точностью представитъ разъясненіе этихъ вопросовъ, не предлагая неразумно, по недостатку доказательствъ, призрака вѣры, которая не требуетъ доказательства, и не пытаясь прикрывать шаткость своего убѣжденія свидѣтельствами древнихъ басенъ, но, взвѣсивъ результаты точнаго изслѣдованія и сдѣлавъ правильные выводы, ясно представитъ достовѣрность ученія.
Итакъ, да шествуетъ къ намъ отселѣ слово [истины] и пусть оно скажетъ намъ и то, какъ дóлжно представлять себѣ Божество — простымъ или трехсоставнымъ? Ибо тройственность именъ заставляетъ насъ такъ именно и говорить и вѣровать, и, злоупотребивъ ими, нѣкоторые составили шаткія и совершенно нелѣпыя ученія, полагая, что вмѣстѣ съ произнесеніемъ именъ и сущность терпитъ страданіе раздѣленія. Но, какъ самъ ты говоришь, мы должны оставить таковыхъ, нетвердо защищающихъ ученіе, составляющее ихъ собственное мнѣніе; мы же обратимъ свой умъ къ правильному усвоенію познанія. Итакъ, прежде всего установимъ, чтó есть Богъ, и такимъ образомъ послѣ этого тщательно займемся доказательствами.
Сущность Божія совершенно проста и недѣлима, по самому естеству имѣя въ себѣ простоту и безтѣлесность. Но, можетъ быть, противъ меня оказывается рѣчь о раздѣльности именъ, которая числомъ «три» уничтожаетъ однородность Совершеннѣйшаго? Такъ неужели ради однородности намъ необходимо избѣгать исповѣданія Отца и Сына и Святаго Духа? Да не будетъ! Ибо назначеніе именъ не повредитъ нераздѣльному единству Совершеннѣйшаго. Предметы умопостигаемые, хотя носятъ и миріады именъ (такъ какъ у каждаго народа они носятъ очень много именъ), однако чужды всякаго наименованія, потому что для предметовъ мысленныхъ и безплотныхъ нѣтъ никакого собственнаго имени. Ибо какъ можно назвать собственнымъ именемъ то, что не подпадаетъ подъ наши взоры и совершенно не можетъ быть схвачено человѣческими чувствами? Но для точнаго уразумѣнія цѣлаго возьмемъ самую малую частицу умопостигаемаго — душу.
Душа называется именемъ женскаго рода, однако она чужда какого бы то ни было женскаго естества, будучи по своей сущности ни мужескаго, ни женскаго пола. Подобнымъ образомъ и раждаемое отъ нея слово — λόγος — хотя имѣетъ имя мужескаго рода, однако и оно, какъ мы говоримъ, чуждо мужской или женской тѣлесности. Если же самое послѣднее изъ умопостигаемаго, душа и слово, не обладаетъ собственнымъ именемъ, то какъ мы можемъ сказать, что первые умопостигаемые предметы и даже стоящіе выше всего умопостигаемаго называются собственными именами? Конечно, употребленіе именъ полезно, такъ какъ оно по необходимости приводитъ насъ къ мысли объ умопостигаемомъ; но нѣкоторые, полагая, что вмѣстѣ съ наименованіями грубымъ образомъ раздѣляется и самая сущность, представляютъ въ своихъ мысляхъ во всѣхъ отношеніяхъ недостойное Божественнаго. Намъ же, разумѣющимъ истину, надлежитъ знать, что божественная и нераздѣльная сущность Совершеннѣйшаго недѣлима и однородна; но для пользы нашего душевнаго спасенія, какъ я сказалъ, и раздѣляется, повидимому, наименованіями, и подвергается необходимости дѣленія. Ибо какъ душа, которая сама является предметомъ умопостигаемымъ, порождаетъ множество безпредѣльныхъ мыслей, однако и не раздѣляется отъ того, что претерпѣваетъ процессъ мышленія, и никогда не оскудѣваетъ въ обиліи мыслей вслѣдствіе предшествовавшихъ въ ней мыслей, но скорѣе дѣлается богаче, чѣмъ бѣднѣе, и какъ это самое произнесенное и сдѣлавшееся общимъ для всѣхъ насъ слово неотдѣлимо отъ произнесшей его души, тѣмъ не менѣе въ то же время находится и въ душахъ слушающихъ, не отдѣляется отъ первой и обрѣтается въ послѣднихъ, и производитъ скорѣе единеніе, чѣмъ раздѣленіе ихъ душъ и нашихъ, — такъ и ты представляй со мною Сына никогда неотлучнымъ отъ Отца и опять отъ Сего послѣдняго — Духа Святаго, подобно тому, какъ мысль въ умѣ.
Ибо какъ между умомъ, мыслью и душею невозможно представить какого-нибудь дѣленія и сѣченія, такъ невозможно представить сѣченія или дѣленія между Святымъ Духомъ и Спасителемъ и Отцемъ, вслѣдствіе того, какъ я сказалъ, что естество умопостигаемаго и божественнаго нераздѣльно. Или еще, какъ невозможно подобнымъ образомъ найти дѣленія между солнечнымъ кругомъ и лучомъ, вслѣдствіе безстрастности и безтѣлесности, простоты и нераздѣльности, — напротивъ, лучъ соединенъ съ кругомъ и, наоборотъ, кругъ, подобно роднику, потоками изливаетъ на все свои лучи, производя какъ бы наводненіе свѣта на насъ и вдругъ разливаясь моремъ по [всему] художественно устроенному міру, — такъ вотъ подобно какъ бы лучамъ Отца посланы къ намъ свѣтоносный Іисусъ и Духъ Святый. Ибо какъ лучи свѣта, по естеству имѣющіе нераздѣльное соотношеніе между собою, ни отъ свѣта не отлучаются, ни другъ отъ друга не отсѣкаются и до насъ ниспосылаютъ даръ свѣта, — такимъ же образомъ и Спаситель нашъ и Святый Духъ, два луча-близнеца Отца, и намъ подаютъ свѣтъ истины, и соединены съ Отцемъ.
И какъ случается, что изъ какого-нибудь воднаго источника, въ изобиліи дающаго подобную нектару воду, обильный потокъ и неудержимая струя во время теченія раздѣляется на двѣ рѣки, имѣя сначала одно теченіе изъ единаго родника источника, а потомъ — двойное теченіе отъ образовавшихся рѣкъ, однако же въ своей сущности не претерпѣваетъ никакого ущерба отъ такого дѣленія (потому что хотя положеніемъ рѣкъ теченіе и раздѣляется, однако оно имѣетъ одно и то же качество влаги; ибо если и кажется, что каждая изъ названныхъ рѣкъ и отдѣляется большимъ разстояніемъ [одна отъ другой] и далеко отстоитъ отъ источника, однако, вслѣдствіе непрерывности потока, имѣетъ начало соединеннымъ съ первоисточникомъ), — подобнымъ образомъ и Богъ всяческихъ благъ, Властитель истины и Отецъ Спасителя, первая Вина жизни, Древо безсмертія, Источникъ присносущной жизни, ниспославшій къ намъ какъ бы двойной потокъ — умопостигаемый даръ Сына и Святаго Духа, и Самъ не потерпѣлъ какого-либо ущерба въ Своей сущности (ибо Онъ не подвергся какому-либо умаленію вслѣдствіе Ихъ пришествія къ намъ), и Они пришли къ намъ и тѣмъ не менѣе остались неотлучными отъ Отца. Ибо, какъ я сказалъ въ началѣ, естество Совершеннѣйшихъ нераздѣльно.
Весьма много, почтеннѣйшій, и больше, чѣмъ сказано, можно было бы, найти для яснаго доказательства тѣснѣйшаго единенія [1] Отца и Сына и Святаго Духа, какимъ именно образомъ дóлжно представлять его. Но такъ какъ тебѣ и подобнымъ тебѣ легко и изъ немногаго познать весьма многое, то ради этого я призналъ справедливымъ на семъ прекратить рѣчь по этому вопросу.
Примѣчаніе:
[1] Вмѣсто ἑνώσεως въ нѣкоторыхъ изданіяхъ читается ἑρωτήσεως, — тогда мысль передаютъ такъ къ ясному изложенію самаго необходимаго вопроса объ Отцѣ и Сынѣ и Святомъ Духѣ (русск. пер. Моск. Дух. Акад., т. 4, стр. 190).
Источникъ: Творенія святаго Григорія Чудотворца, епископа Неокесарійскаго. / пер. проф. Николая Сагарды. – Петроградъ: Типографія М. Меркушева, 1916. – С. 101-104.
Customer Feedback (0)