Блаж. Іеронимъ Стридонскій († 419 г.)
Письма.
Отдѣлъ I, содержащій письма, писанныя преимущественно изъ Халцидской пустыни отъ 370 по 380 годъ.
18. Письмо къ папѣ Дамасу. О Серафимѣхъ и углѣ (Ис. гл. 6-я).
И бысть въ лѣто, въ неже умре Озія царь, видѣхъ Господа, сѣдяща на престолѣ высоцѣ и превознесеннѣ, и проч. (Ис. 6, 1).
Прежде чѣмъ станемъ говорить о видѣніи, кажется должно разсмотрѣть, кто былъ Озія, сколько лѣтъ онъ царствовалъ, кто были современниками его у другихъ народовъ. Что касается его личности, то, какъ читаемъ въ книгахъ Царствъ и Паралипоменонъ (4 Цар. гл. 15; и 2 Пар. 26, 18), онъ былъ мужъ праведный и дѣлалъ угодное предъ очами Господа: воздвигнулъ храмъ, устроилъ водопроводы, собралъ сосуды, въ награду за это побѣдилъ непріятелей, и, что служитъ особеннымъ знакомъ его благочестія, имѣлъ въ своемъ царствѣ многихъ пророковъ. Пока жилъ священникъ Захарія, по прозванію Разумный, Озія угождалъ Богу и съ полнымъ благоговѣніемъ подходилъ къ его жертвеннику. Но по смерти Захаріи, пожелавъ самъ приносить жертвы, не столько богобоязненно, сколько нахально присвоилъ священническій санъ; и такъ какъ не хотѣлъ внимать воплямъ левитовъ и другихъ священниковъ: не царь ли ты, Озія, а не священникъ? — то и поразила тотчасъ проказа чело его, по слову пророка, говорящаго: исполни, Господи, лица ихъ безчестія (Псал. 82, 17). Эту часть тѣла священникъ покрывалъ золотою дщицею, ее повелѣлъ Господь Іезекіилю отмѣтить оттискомъ буквы тавъ (Іез. гл. 9), о ней говоритъ восторженный Давидъ: знаменася на насъ свѣтъ лица Твоего Господи (Псал. 4, 7); въ нее пораженный пращнымъ камнемъ погибъ дерзкій филистимлянинъ. — Царствовалъ Озія пятьдесятъ два года въ то время, когда у латинянъ властвовалъ Амулій, у Аѳинянъ — Агаместоръ одиннадцатый. Послѣ смерти Озіи пророкъ Исаія видѣлъ то видѣніе, которое мы постараемся объяснить теперь, т. е. въ тотъ годъ, въ который родился Ромулъ, основатель римской имперіи, — что можетъ быть извѣстно тѣмъ, которые захотѣли прочесть книгу Временъ (Паралипоменонъ), переведенную нами съ греческаго языка на латинскій. И бысть въ лѣто, въ неже умре Озія царь, видѣхъ Господа, сѣдяща на престолѣ высоцѣ и превознесеннѣ (Ис. гл. 6). Такъ какъ исторія предпослана, — то слѣдуетъ смыслъ духовный, для котораго раскрыта и самая исторія. При жизни царя прокаженнаго, и по мѣрѣ своихъ силъ ниспровергавшаго священство, Исаія не могъ видѣть видѣнія. Доколѣ Озія держалъ царство въ Іудеѣ, пророкъ не возводилъ очей къ небу: не раскрывались ему небеса, не являлся Господь Саваоѳъ, и въ таинствѣ вѣры не слышно было имя Трисвятаго. Но когда Озія умеръ, то все, — что покажетъ слѣдующая рѣчь, — явилось въ открытомъ свѣтѣ. Нѣчто подобное пишется и въ Исходѣ (гл. 2); пока жилъ Фараонъ, народъ израильскій, угнетенный глиняными, кирпнчными и полевыми работами, не вздыхалъ къ Господу; пока онъ царствовалъ, никто не искалъ Бога отцовъ, Авраама, Исаака и Іакова. Но когда онъ умеръ, воздохнули сыны Израиля, какъ говоритъ Писаніе, и взыде вопль ихъ къ Господу (Исх. 2, 23): хотя сообразно съ историческими обстоятельствами израильтяне должны были тогда болѣе радоваться, а прежде, пока Фараонъ жилъ, вздыхать. Также и во дни пророчества Іезекіилева умеръ Фалтія, сынъ Ванеевъ, и по смерти этого негоднаго старѣйшины, падохъ, говоритъ пророкъ, ницъ, и возопихъ гласомъ великимъ, глаголя: горе мнѣ, лютѣ мнѣ, Адонаи Господи, на скончаніе ли твориши ты останки Ізраилевѣ? (Іез. 11, 13). Слѣдовательно, если ты будешь разумѣть въ лицѣ Озіи, Фараона, Фалтіи и другихъ подобныхъ праждебныя силы, — то поймешь, отчего, при жизни ихъ, никто изъ насъ не имѣетъ видѣній, не воздыхаетъ, не сокрушается въ покаяніи. Да не царствуетъ, говоритъ Апостолъ (Рим. 6, 12) грѣхъ въ мертвеннѣмъ вашемъ тѣлѣ. Пока царствуетъ грѣхъ, мы сооружаемъ города для египтянъ; живемъ въ пыли и грязи, вмѣсто хлѣба ищемъ мякины, вмѣсто твердаго камня — плинѳодѣланія.
Далѣе: видѣхъ Господа, сѣдяща на престолѣ высоцѣ и превознесеннѣ. Видѣлъ и Даніилъ Господа (Дан. гл. 7), только не сидящимъ на престолѣ высокомъ и превознесенномъ. И въ другомъ мѣстѣ, божественный голосъ обѣщаетъ, говоря: пріиду, и сяду, и буду судить народъ въ долинѣ Іосафатовой, — что изъясняется — судъ Господень (Іоил. 3, 12). Кто грѣшникъ и подобенъ мнѣ, тотъ видитъ Господа, сидящаго въ долинѣ Іосафатовой; не на холмѣ, не на горѣ, но въ долинѣ, и въ долинѣ суда. А кто праведенъ, и подобенъ Исаіи, тотъ видитъ его сидящимъ на высокомъ и превознесенномъ престолѣ. Можно предложить и другое объясненіе: когда я мысленно созерцаю Господа царствующимъ надъ Престолами, Господствами, Ангелами и другими силами, я вижу престолъ Его высокимъ; но когда воображаю, какъ Онъ управляетъ родомъ человѣческимъ и для нашего спасенія, по многократному выраженію Писанія, нисходитъ до земли, я вижу престолъ Его не высокимъ и особенно близкимъ къ землѣ.
Далѣе: Видѣхъ Господа, сидяща на престолѣ высоцѣ и превознесеннѣ, и исполнь домъ славы Его, и Серафимы стояху окрестъ Его (LXX). Нѣкоторые, до меня изъяснявшіе это мѣсто, какъ греки, такъ и латиняне, подъ Господомъ, сидящимъ на престолѣ разумѣли Бога Отца, а подъ двумя Серафимами, которые представлены стоящими съ той и другой стороны, — Господа нашего, Іисуса Христа и Святаго Духа. Хотя эти толкователи и отличаются замѣчательною ученостію, но я несогласенъ съ ихъ мнѣніемъ. Гораздо лучше объяснять попросту, но истинно, чѣмъ краснорѣчиво, но ложно, особенно, когда Евангелистъ Іоаннъ нишетъ, что въ этомъ видѣніи являлся не Богъ Отецъ, но Христось. Ибо, говоря о невѣріи Іудеевъ, Евангелистъ тотчасъ объясняетъ причины невѣрія такъ: и потому не могли вѣровать въ Него, что, какъ сказалъ Исаія: слухомъ услышите, и не уразумѣете: и видя будете смотрѣть, и не увидите. А это сказалъ, когда видѣлъ славу Единороднаго, и свидѣтельствовалъ о Немъ (Ис. 6, 9-10; Іоан. 12, 40-41 [1]). Слѣдовательно, въ настоящемъ мѣстѣ, сказать: слухомъ услышите, и не уразумѣете, повелѣваетъ Исаіи тотъ, кто сидитъ на престолѣ. А повелѣвающій это, какъ разумѣетъ Евангелистъ, есть Христосъ: отсюда теперь понятно, что нельзя разумѣть серафима Христомъ, когда Христосъ есть Самъ сидящій. Хотя въ Дѣяніяхъ Апостольскихъ противъ спорящихъ между собою Іудеевъ Павелъ и говоритъ: «добрѣ Духъ Святый глагола Исаіемъ Пророкомъ ко отцемъ нашимъ, глаголя: Иди къ людемъ симъ, и рцы: слухомъ услышите, и не имате разумѣти: и зряще узрите, и не имате видѣти. Одебелѣ бо сердце людей сихъ, и ушима тяжко слышаша, и очи свои смежиша: да не како увидятъ очима и ушима услышатъ, и сердцемъ уразумѣютъ и обратятся ко Мнѣ, и исцѣлю ихъ» (Дѣян. 28, 25, и слѣд.); однакоже различіе лица не поставляетъ меня въ недоумѣніе, поелику я знаю, что и Христосъ и Духъ Святый суть одной сущности, и что слова Духа не иныя, какъ и Сына, и что не иначе повелѣвалъ Сынъ, какъ Духъ.
Далѣе: и исполнь домъ славы Его. Домъ Божій, который вверху, усматривается полнымъ славы; а тотъ, который внизу, не знаю, полонъ ли славы, развѣ можетъ быть по понятію Псалмопѣвца, говорящаго: Господня земля и исполненіе ея (Псал. 23, 1). Мы скажемъ также, что на землѣ полны славы тѣ, которые могли бы сказать: отъ исполненія его мы вси пріяхомъ (Іоан. 1, 16). Этотъ домъ мудрыя жены строятъ, а безумныя разрушаютъ руками (Прит. 14, 1). О немъ говоритъ и Исаія: И будетъ въ послѣдніе дни явлена гора дома Господняго на версѣхъ горъ, и превысится превыше холмовъ (Ис. 2, 2). Это домъ, о которомъ и въ другомъ мѣстѣ вышеупомянутый Апостолъ Павелъ свидѣтельствуетъ священнымъ голосомъ: И Моисей убо вѣренъ бѣ во всемъ дому Его, якоже слуга, во свидѣтельство глаголатися имущимъ, Христосъ же якоже сынъ въ дому своемъ, Его же домъ мы есмы, аще начало сущности Его даже до конца извѣстно удержимъ (Евр. 3, 5-6). О томъ же домѣ говоритъ Апостолъ Павелъ и къ Тимоѳею: Сія пишу къ тебѣ, да увѣси, како подобаетъ въ дому Божіи жити, яже есть Церковь (1 Тим. 3, 14-15).
Далѣе: и Серафими стояху окрестъ Его; шесть крилъ единому, и шесть крилъ другому; и двѣма убо покрываху лице, и двѣма покрываху ноги, и двѣма летаху; и взываху другъ ко другу, и глаголаху: Святъ, Святъ, Святъ Господь Богъ Саваоѳъ, исполнь вся земля славы Его. Мы желаемъ знать, какіе это Серафимы, стоящіе вокругъ Бога, почему шесть крылъ у каждаго, а у обѣихъ вмѣстѣ — двѣнадцать; какимъ образомъ двумя они закрываютъ лицо и двумя ноги и двумя летаютъ, когда выше говорится, что они стоятъ вокругъ Бога, или какимъ образомъ стоятъ вокругъ, когда ихъ двое и притомъ они летаютъ; что значитъ то, что они восклицаютъ одинъ къ другому и повторяютъ имя Трисвятаго; какимъ образомъ выше называется домъ полнымъ славы, а теперь — земля (полною славы).
Такъ какъ эти вопросы возбуждаютъ не мало затрудненій и съ перваго взгляда представляются не удоборазрѣшимыми; то помолимся сообща Господу, да будетъ посланъ и мнѣ съ алтаря уголь, чтобы, по истребленіи всякой грѣховной нечистоты, я могъ сначала созерцать тайны Божіи, затѣмъ возвѣстить то, что увижу. Серафимъ, какъ находимъ въ изъясненіи именъ Евреевъ, значитъ жаръ, или пламя, или происхожденіе ихъ (еврейскаго) языка. Спрашиваемъ, что значитъ это пламя? Спаситель говоритъ: огонь пришелъ я низвесть на землю, и какъ желалъ бы, чтобы онъ возгорѣлся (Лук. 12, 49). Два ученика, которымъ въ дорогѣ Господь изъяснялъ Писанія, начавъ отъ Моисея и всѣхъ пророковъ, узнавая его, когда открылись имъ очи, сказали другъ другу: не сердце ли наю, горя бѣ въ наю, егда глаголаше нама на пути и яко сказоваше нама писанія (Лук. 24, 32)? И во Второзаконіи (гл. 4) о самомъ Богѣ пишется, что Онъ — огонь пожирающій; и Езекіилю (гл. 8) также Онъ является огненнымъ съ ногъ до пояса: и словеса Господни — словеса чистыя, сребро переплавленное, очищенное отъ земли, очищенное седмерицею (Псал. 17), — и много другое, что собирать изъ всѣхъ писаній, если бы захотѣлъ, было бы слишкомъ долго. Итакъ спрашиваемъ, гдѣ это спасительное пламя? Нѣтъ сомнѣнія, что въ свяшенныхъ книгахъ, чрезъ чтеніе которыхъ очищаются всѣ пороки людскіе. Приступая теперь къ объясненію дальнѣйшаго значенія слова Серафимъ и намѣреваясь раскрыть, какъ можетъ относиться къ Писаніямъ происхожденіе еврейскаго языка; я опасаюсь, чтобы не показаться не столько изъясняющимъ, сколько насилующимъ Писанія.
За начало языка и общей рѣчи, и всякаго слова, которое произносимъ, вся древность признаетъ языкъ еврейскій, на которомъ написанъ Ветхій Завѣтъ. А послѣ, когда при построеніи башни за оскорбленіе Бога произошло смѣшеніе языковъ, различіе рѣчи распространилось на всѣ народы. И такъ, и пламя и начало языка примѣчается въ двухъ завѣтахъ, и не удивительно, что они стоятъ вокругъ Бога, когда Самъ Господь чрезъ нихъ познается. Шесть крылъ единому, и шесть крылъ другому. Нашъ Викторинъ разумѣетъ двѣнадцать Апостоловъ. Мы можемъ принять и двѣнадцать камней алтаря, которыхъ не касалось желѣзо, и двѣнадцать драгоцѣнныхъ камней, изъ которыхъ дѣлается знакъ отличія священника (Исх. гл. 28), — о которыхъ говоритъ и Езекіиль (гл. 28) и упоминаетъ Апокалипсисъ (гл. 21). Что изъ всего этого истинно — Богъ знаетъ; а что правдоподобно — изложимъ впослѣдствіи.
Далѣе: и двѣма убо покрываху лице, и двѣма покрываху ноги, и двѣма летаху. Закрывали не свое лицо, а Божіе [2]. Ибо кто можетъ знать Его начало, которое, прежде чѣмъ основалъ Онъ этотъ міръ, было въ вѣчности вещей, когда Онъ сотворилъ Престолы, Господства, Власти, Ангеловъ и все небесное чиноначаліе? Далѣе: И двѣма покрываху ноги, не свои, но Божіи [3]. Поелику, кто можетъ знать Его послѣдующее? Что будетъ по прошествіи вѣка, что будетъ послѣ суда надъ родомъ человѣческимъ, какая послѣдуетъ жизнь? Опять, будетъ ли иная земля, и опять иные элементы, послѣ смерти, или будетъ ли сотворенъ иной міръ и солнце? «Возвѣстите мнѣ прежнее и послѣднее, что будетъ, и я скажу, что вы — боги», говоритъ Исаія (гл. 41, ст. 23), означая, что никто не можетъ высказать бывшаго до міра, и будущаго послѣ міра. Мы знаемъ только среднее, что открывается намъ чрезъ чтеніе Писаній, когда сотворенъ міръ, когда образованъ человѣкъ, когда былъ потопъ, когда данъ законъ; что отъ одного человѣка наполнились всѣ земныя пространства, и что въ послѣднее время Сынъ Божій принялъ плоть для нашего спасенія. А прочее, о чемъ сказали, то два серафима закрываютъ въ лицѣ и ногахъ. И взываху другъ къ другу. Прекрасно поставлено: другъ ко другу.
Ибо, что читаемъ въ Ветхомъ Завѣтѣ, то самое находимъ и въ Евангеліи: и что будетъ прочитано въ Евангеліи, то выводится изъ свидѣтельства Ветхаго Завѣта: ничего въ нихъ нѣтъ несогласнаго, ничего различнаго. И глаголаху: Святъ, Святъ, Святъ Господь Богъ Саваоѳъ. Въ обоихъ завѣтахъ говорится о Троицѣ. А что и Спаситель нашъ называется Саваоѳомъ, примѣръ того ты найдешь въ двадцать третьемъ псалмѣ. Силы, служащія Господу, восклицаютъ къ другимъ небеснымъ силамъ, чтобы онѣ отворили врата возвращающемуся Господу: возьмите врата, князи, ваша, или какъ толкуетъ Аквила, «поднимите врата верхи ваши», и внидетъ царь славы. Тѣ съ своей стороны видятъ его, облеченнаго плотію, и изумленныя новымъ таинствомъ, спрашивають: Кто есть сей царь славы (Псал. 23, 9)? и получаютъ отвѣтъ: «Господь силъ сей есть царь славы», что по еврейски пишется: «Господь Саваоѳъ». Должно знать, что гдѣ Семдесятъ толковниковъ выражаются: Господь силъ, и Господь всемогущій, — по еврейски поставлено: «Господь Саваоѳъ», по переводу Аквилы, «Господь воинствъ». И самое слово Господь состоитъ здѣсь изъ четырехъ буквъ, т. е. изъ двухъ іа, — поелику собственно въ Богѣ поставляется іод ге, іод ге, — которыя, бывъ повторены, и даютъ это неизглаголанное и славнѣйшее имя Божіе [4]. «Исполнь вся земля славы Его». А это Серафимы говорятъ о пришествіи Господа Спасителя, какъ Его проповѣдь распространится по всей землѣ, и голосъ апостоловъ проникнетъ до предѣловъ міра.
Далѣе: «и взяся наддверіе отъ гласа, имже вопіяху». Въ Ветхомъ Завѣтѣ читаемъ, что Господь всегда говорилъ съ Моисеемъ и Аарономъ при двери Скиніи (Лев. гл. 1 и 4; Числ. гл. 10), какъ бы предъ Евангеліемъ, и не вводилъ ихъ во Святая святыхъ, какъ послѣ введена Церковь Божія, по словамъ: «введе мя царь въ ложницу свою» (Пѣсн. 1, 3). И такъ, когда Господь нашъ сошелъ на землю, это наддверіе, т. е. какъ бы какая нибудь помѣха желающимъ войти, поднялось: и весь этотъ міръ наполнился дымомъ, т. е. славою Божіей. Гдѣ по латыни читаемъ elevatum, тамъ по гречески стоитъ ἐπήρθη (sublatum). Но поелику это послѣднее слово (sublatum) по своей обоюдности можетъ быть истолковано и такъ и иначе, то наши перевели elevatum (вознесено) въ смыслѣ ablatum (взято прочь). «И домъ наполнися дыма». Богъ, какъ сказали мы выше, есть огонь: когда Онъ сходилъ къ Моисею на гору Синай, при шествіи Его являлись бѣгущіе свѣтильники и вся гора полною дыма. Посему въ псалмахъ говорится: прикасаяйся горамъ, и дымятся (Псал. 103, 32). Итакъ, какъ мы не можемъ понять самой сущности сего огня, т. е. Божества, то отъ него и распространяется на весь міръ нѣкоторый легчайшій, и (такъ сказать) тончайшій элементъ дыма, воспріемля который, мы говоримъ: «отчасти разумѣваемъ и отчасти пророчествуемъ» (1 Кор. 13, 9). И: «видимъ нынѣ яко зерцаломъ въ гаданіи» (1 Кор. 13, 12).
И Серафимы стояху окрестъ; шесть крылъ единому и шесть крылъ другому. Одинъ изъ грековъ, весьма свѣдущій въ Писаніяхъ [5], изъясняетъ, что Серафимы суть какія-то силы на небесахъ, которыя славятъ Бога, предстоя предъ Его престоломъ, и посылаются на различныя служенія, особенно къ тѣмъ, которые нуждаются во очищеніи и заслуживаютъ быть оправданными посредствомъ какихъ нибудь наказаній за прежніе грѣхи. А что, говоритъ, поднялось наддверіе, это — указаніе на разрушеніе Іудейскаго храма, и сожженіе всего Іерусалима, который видимъ нынѣ разрушеннымъ. Но нѣкоторые, согласные относительно перваго, несогласны относительно послѣдняго. Ибо гласятъ, что наддверіе поднялось въ то время, когда раздрался занавѣсъ во храмѣ, и весь домъ израильскій потемненъ былъ облакомъ заблужденія, когда, по сказанію Іосифа, священники услыхали изъ Святая святыхъ во храмѣ голосъ небесныхъ силъ: выйдемъ изъ этого мѣста.
Есть одинъ мужъ, у котораго, я радуюсь, что многому научился, и который до того изучилъ языкъ евреевъ, что между писателями ихъ почитался халдеемъ. Онъ пошелъ далеко инымъ путемъ; ибо говоритъ, что никто изъ пророковъ, кромѣ Исаіи, не видѣлъ Серафимовъ, стоящихъ вокругъ Бога, и что даже самые Серафимы не упоминаются ни въ какомъ другомъ мѣстѣ Писанія. Отсюда онъ предполагаетъ указаніе на разрушеніе и плѣненіе Іерусалима, случившіяся при Навуходоносорѣ. Такъ какъ Озія, при которомъ началъ (Исаія) пророчествовать, и до Седекіи, который царствовалъ послѣднимъ, и который слѣпымъ отведенъ въ Вавилонъ, было одиннадцать царей, а Годолія двѣнадцатый, котораго поставилъ надъ страною царь Вавилонскій, и котораго среди пира умертвилъ Исмаилъ, сынъ Наѳаніи, губитель послѣдняго въ отечествѣ (4 Цар. 25; и 2 Пар. гл. послѣд.; и Іер. 41); то это я есть тѣ двѣнадцать крылъ, изъ которыхъ четырьмя (Серафимы) закрываютъ лицо свое, какъ находимъ въ нѣкоторыхъ экземплярахъ, четырьмя летаютъ, а четырьмя закрываютъ ноги. Поелику изъ этихъ двѣнадцати царей только четыре было праведныхъ: Озія, Іоаѳамъ, Езекія и Іосія, то они, величественные во всѣхъ плѣненіяхъ, и дерзаютъ славословить Бога: Святъ, Святъ, Святъ Господь Богъ Саваоѳъ. А остальные, по причинѣ грѣховъ своихъ, закрываютъ лице; нѣкоторые же, отведенные въ плѣнъ, закрываютъ ступни ногъ. А подъ наддверіемъ поднятымъ и домомъ, полнымъ дыма, онъ разумѣетъ, какъ сказали мы выше, разореніе Іерусалима и сожженіе храма.
Такъ какъ я началъ уже разъ приводить его мнѣніе, то коснемся еще и того, что мною нетронуто. Онъ утверждаетъ, что щипцы, которыми взятъ съ алтаря уголь, и очищенныя уста, означаютъ страданія самого Исаіи, которыя онъ претерпѣлъ при царѣ Манассіи, и тогда подлинно чистыми устами сказалъ къ Господу: Се азъ есмь, посли мя, и рекохъ: о окаянный азъ, яко умилихся (по LXX)! Пока живетъ Озія, ты не понимаешь, Исаія, что ты несчастенъ, не сокрушаешься, не трогаешься: но когда онъ умеръ, тогда ты замѣчаешь, что ты недостоинъ видѣть Бога. О если бы сокрушаться и мнѣ, и по сокрушеніи сдѣлаться достойнымъ видѣть Бога, поелику и я человѣкъ, и имѣю нечистыя уста, и живу посреди народа, также имѣющаго нечистыя уста. Исаія, какъ праведный, грѣшилъ только рѣчью: поэтому имѣлъ только уста нечистыя, а не сознаніе. А я, поелику и глазами смотрю для страстнаго пожеланія, и руками и ногами впадаю въ соблазнъ, и грѣшу всѣми членами, — я имѣю все нечистое: и разъ крещенный духомъ, я вновь замаралъ тунику, и нуждаюсь въ очищеніи другимъ крещеніемъ, то есть — огнемъ (Матѳ. 3, 11).
Нѣтъ, какъ думаютъ нѣкоторые, въ Писаніяхъ словъ простыхъ (simplicia, т. е. имѣющихъ только буквальный смыслъ), есть въ нихъ много сокровеннаго. Одно означаетъ буква, другое — смыслъ таинственный. Вотъ, напр., въ Евангеліи Господь опоясывается полотенцемъ, приготовляетъ тазъ чтобы умыть ученикамъ ноги, отправляетъ обязанность слуги (Іоан. гл. 15): положимъ, что онъ научаетъ смиренію, чтобы мы служили взаимно другъ другу; не отрицаю, не возражаю. Что же значитъ, что на возраженіе Петра Онъ сказалъ: аще не умыю твоихъ ногъ, не имаши части со мною? А тотъ отвѣчалъ: Господи, не нозѣ мои токмо, но и руцѣ, и главу (тамже ст. 8-9). Значитъ, намѣреваясь взойти на небо, Господь (поелику Апостолы, какъ люди, приверженные къ землѣ, доселѣ имѣли ноги, замаранныя въ пыли грѣховъ) хочетъ освободить ихъ отъ прегрѣшеній совершенно, чтобы къ нимъ могло быть примѣнено пророческое слово: коль красны ноги благовѣствующихъ миръ (Ис. 52, 7); и чтобы они имѣли силу подражать словамъ Церкви, говорящей: умыхъ нозѣ мои; како оскверню ихъ (Пѣсн. 5, 3)? Такъ что, если даже впослѣдствіи, по воскресеніи (Христовомъ), пристанетъ къ нимъ какая нибудь пыль, они должны отрясти ее на нечестивый городъ во свидѣтельство подвига, по которому они до такой степени простерли свою ревность ко спасенію всѣхъ, что, становясь для іудеевъ іудеями, для язычниковъ язычниками, запятнали даже нѣкоторымъ образомъ стопы свои. И такъ возвратимся къ предмету нашего разсужденія: какъ Апостолы нуждались въ очищеніи ногъ; такъ Исаія, грѣшившій только рѣчью, имѣлъ нечистыя уста; и, какъ я думаю, потому имѣлъ нечистыя уста, что не укротилъ Озіи, устремившагося во храмъ и по примѣру Иліи свободнымъ голосомъ не назвалъ его нечестивымъ. Посреди людей, нечистыя устнѣ имущихъ, азъ живу. Исаія, который сокрушался и исповѣдалъ себя негоднымъ, дѣлается достойнымъ очищенія; а народъ, не только не раскаявающійся, но и не знающій, что имѣетъ уста нечистыя, не заслуживаетъ очистительнаго врачевства. И такъ, по этому примѣру, должно заботиться, чтобы не только самимъ быть праведными, но и не жить съ грѣшниками, потому что и это пророкъ считаетъ грѣхомъ и окаянствомъ.
Далѣе: и царя Господа Саваоѳа видѣхъ. Іудеи говорятъ, что Исаія умерщвленъ своими старѣйшинами за то, что пишетъ, будто видѣлъ тѣлесными глазами Господа Саваоѳа, тогда какъ Моисей видѣлъ задняя Божія, и Самъ Богъ относительно этого говоритъ: «никто не увидитъ лица Моего и останется живъ» (Исх. 33, 20). Если мы спросимъ ихъ, какъ это Богъ говоритъ въ Законѣ, что Онъ являлся другимъ пророкамъ во снѣ и видѣніи, а съ Моисеемъ говорилъ лицемъ къ лицу; и насколько тверда та мысль, что никто не увидитъ лица Моего, и останется живъ, когда Богъ Самъ говоритъ, что лицомъ къ лицу бесѣдовалъ съ Моисеемъ: то они отвѣтятъ непремѣнно, что по мѣрѣ человѣческой пріемлемости Богъ былъ видимъ, не какъ есть, но какъ хотѣлъ явить себя. А мы имъ говоримъ, что такимъ же образомъ видѣлъ и Исаія; сущность въ томъ, видѣлъ ли Моисей Бога, или не видѣлъ. Если видѣлъ, значитъ видѣлъ и Исаія, который, говоря, что видѣлъ, умерщвленъ вами нечестиво, поелику Богъ можетъ быть видимъ. Еслижъ не видѣлъ, то умертвите съ Исаіею и Моисея, поелику сей послѣдній виновенъ въ такомъ же обманѣ, говоря, что видѣлъ Того, Котораго нельзя видѣть. Какую бы они не имѣли мысль, при изъясненіи этого мѣста, относнтельно Моисея, мы примѣнимъ ее къ видѣнію Исаіи.
Далѣе: и посланъ бысть ко мнѣ единъ отъ Серафимовъ, и въ руцѣ своей имяше угль горящъ, его же клещами взятъ отъ алтаря: и прикоснуся устномъ моимъ, и рече: се прикоснуся сіе устномъ твоимъ, и отъиметъ беззаконія твоя, и грѣхи твоя очиститъ. Если ты сообразно съ вышеисчисленными толкованіями хочешь разумѣть подъ Серафимами или два завѣта, или нѣкоторыя служебныя силы на небесахъ, или какой-то видъ грядущаго событія, предъизображенный въ указаніе будущаго плѣна; то и объясняй настоящее мѣсто согласно съ разъ принятымъ тобою толкованіемъ слова: серафимъ. Поелику же мы слѣдуемъ первому толкованію, то утверждаемъ, что къ пророку посланъ былъ завѣтъ евангельскій, который, заключая въ себѣ и тѣ и другія повелѣнія, т. е. и свои и ветхаго завѣта, объемлетъ огненную рѣчь Божію двойнымъ остріемъ заповѣдей, — и прикоснувшись къ устамъ, истиною чистоты своей изгоняетъ всякое невѣденіе, въ которомъ между прочимъ по нашему изъясненію состояла нечистота устъ. Эти щипцы Іаковъ видѣлъ въ лѣствицѣ (Быт. гл. 28); это — мечь обоюду острый; это двѣ лепты, которыя бѣдная вдова посылаетъ въ даръ Богу (Марк. гл. 12); это статирь, заключающій два динарія, найденный во рту рыбы, и отданный за Господа и за Петра (Матѳ. гл. 17). Взятый этими двойными щипцами, которые держатся силою единства, уголь посылается къ пророку, и мы узнаемъ, что онъ отданъ пророку, въ стодевятнадцатомъ псалмѣ, когда пророкъ просилъ Бога, говоря: «Господи, освободи душу мою отъ нечестивыхъ устъ и льстиваго языка», и на вопросъ Духа Святаго: «что же дать тебѣ, или что предложить тебѣ противъ льстиваго языка?» сказалъ: «острыя стрѣлы сильнаго, съ опустошительными углями» (Псал. 119, 2 и слѣд.). Потому что опустошительный уголь, дѣлающій языкъ чистымъ отъ грѣха, есть по-истинѣ божественное слово, о которомъ и у Исаіи говорится: «имаши угліе огненное, будешь сидѣть на нихъ, сіи будутъ тебѣ помощь» (Ис. 47, 14 по LXX).
Далѣе: и слышахъ гласъ Господа, глаголюща: кого послю, и кто пойдетъ къ людемъ симъ? И рекохъ: се азъ есмь, посли мя. И рече: иди и рцы людемъ симъ: слухомъ услышите, и не уразумѣете. Кого должно послать, и кто пойдетъ къ народу, — это слова не повелѣвающаго, а вопрошающаго Господа, которому пророкъ охотно отвѣчаетъ: вотъ я, пошли меня, и послѣ этого обѣщанія получаетъ повелѣніе сказать: иди, и скажи этому народу: слухомъ услышите, и не уразумѣете, и видя будете смотрѣть, и не увидите; и прочее, что содержитъ текстъ самаго пророчества. Я слышалъ объ этомъ мѣстѣ отъ своего Еврея не мало сужденій, изъ которыхъ изложу немногое, чтобы ты могъ понять образъ мыслей этого человѣка. Изслѣдуемъ, говорилъ онъ, относительно Моисея и Исаіи, кто поступилъ лучше. Моисей ли, который, когда Богъ посылалъ его къ народу; сказалъ: «умоляю, Господи, я не достоинъ»; и потомъ, «избери другаго, кого бы послать» (Исх. 4, 13); или Исаія, который, когда его не избирали, самъ предложилъ себя, говоря: «вотъ я, пошли меня». Я знаю, говорилъ Еврей, что опасно разсуждать о заслугахъ Святыхъ, и пытаться измѣрять сравнительное достоинство тѣхъ, кого увѣнчалъ Господь; но поелику Самъ Онъ сказалъ: ищите, и обрящете, толцыте, и отверзется вамъ (Матѳ. гл. 7 и Лук. гл. 11); то мы даже обязаны изслѣдовать то, на счетъ чего можетъ возникнуть вопросъ, не съ тѣмъ, чтобы унизить кого нибудь, но чтобы, зная смыслъ писанія, направлять себя по его примѣрамъ. Защитникъ Моисея, продолжалъ Еврей, указываетъ на его смиреніе и кротость, вслѣдствіе которыхъ, онъ, считая себя недостойнымъ служить Богу, чрезъ то самое сдѣлался болѣе великимъ: а Исаія, который самъ вызвался пророчествовать, при самомъ началѣ своего служенія сталъ изрекатъ поношенія: «слухомъ услышите, и не уразумѣете и видя будете смотрѣть и не увидите» и пр. Претерпѣвъ за это впослѣдствіи много бѣдствій, и всѣмъ народомъ сочтенный за безумца, когда божественный голосъ вновь сказалъ ему: возгласи, — онъ, помня, что ему пришлось вытерпѣть за прежнюю готовность пророчествовать, уже не говоритъ: «вотъ я, пошли меня»; но спрашиваетъ, что это такое, что онъ долженъ возгласить, и говоритъ: что возглашу (Ис. 40, 6)? Нѣчто подобное читаемъ у Іереміи: возьми чашу вина нераствореннаго отъ руки моей, да напоиши вся языки, къ нимже азъ послю тя, и испіютъ, и изблюютъ, и обуяютъ и попадаютъ отъ лица меча, егоже Азъ послю средѣ ихъ (Іер. 25, 15-16). Когда услышалъ это пророкъ, не отказался; не сказалъ по примѣру Моисея: «умоляю, Господи, — я недостоинъ, избери другаго, кого бы послать» (Исх. 4, 13); но любитель своего народа, и думая, что отъ питья изъ чаши умертвятся и погибнутъ враждебные народы, охотно беретъ чашу вина, не понимая, что въ числѣ всѣхъ народовъ заключается и Іерусалимъ. Наконецъ, взяхъ, говоритъ, чашу отъ рукъ Господа, и напоихъ вси языки, къ нимже посла мя Господь, и между другими племенами, Іерусалимъ, и грады Іудины, и царей его и князи его, яко положити я во опустѣненіе и въ непрохожденіе и въ звизданіе (Іер. 25, 17-18). Послушай же, что говоритъ въ другомъ мѣстѣ вслѣдъ за этимъ пророчествомъ (хотя въ большей части кодексовъ Библіи порядокъ извращенъ): прельстилъ мя еси Господи, и прельщенъ есмь: ты удержалъ меня и превозмогъ; въ посмѣхъ быхъ весь день; вси ругаются мнѣ (Іер. 20, 7). Напротивъ того, защитникъ Исаіи (продолжалъ Еврей) указываетъ на то, что пророкъ, полагаясь не столько на свое достоинство, сколько на милосердіе Божіе, послѣ того, какъ услышалъ отъ серафима: вотъ я прикоснулся симъ къ устамъ твоимъ, и отниметъ беззаконія твои, и грѣхи твои очиститъ не захотѣлъ влачиться въ праздности, но охотно предложилъ себя, какъ свободнаго отъ грѣховъ, на служеніе Богу изъ ревности къ вѣрѣ. А Моисей, такъ какъ учился свѣтскимъ наукамъ, и такъ какъ послѣ умерщвленія египтянина, сознаніе его было нѣкоторымъ образомъ нечисто, почему былъ къ нему изъ купины и голосъ, говорящій: не приближайся сѣмо; иззуй сапоги отъ ногъ твоихъ, мѣсто бо, на немже стоиши, земля свята есть (Исх. 3, 5); и такъ какъ онъ зналъ, что ему предстоитъ споръ съ волхвами и съ злѣйшимъ царемъ Фараономъ; то и извинялся, говоря: «умоляю, Господи, я недостоинъ»; вмѣсто чего по еврейски читается: имѣю не обрѣзанныя уста; тогда какъ семдесятъ толковниковъ переводятъ, соображаясь болѣе со смысломъ (рѣчи), чѣмъ отъ слова до слова. Изъ этого ясно можно понять, что Исаія по обрѣзаніи устъ справедливо предложилъ себя на служеніе Богу, а Моисей, такъ какъ дотолѣ уста его были необрѣзаны, отказывался отъ столь великаго служенія.
Слухомъ услѣшите, и не уразумѣете: и видяще узрите, и не увидите. Все это мѣсто, какъ товоритъ Спаситель въ Евангеліи, относится къ тому времени, когда Онъ Самъ благоволилъ сойти на землю, и совершалъ знаменія неразумнымъ Іудеямъ. Но поелику до конца главы идетъ разнообразное толкованіе, а нѣкоторую часть главы мы уже изъяснили; то довольно и того, что сказано доселѣ. Рѣчь, не отдѣланная нашимъ собственнымъ стилемъ и необработанная сама по себѣ, становится еще несноснѣе, если она усугубляетъ скуку своею длиннотою. Утрудивъ глаза, позаботимся по крайнсй мѣрѣ о языкѣ и ушахъ [6].
Семдесятъ: и посланъ бысть ко мнѣ единъ отъ серафимовъ; Аквила и Ѳеодотіонъ: и прилетѣлъ ко мнѣ одинъ (unum) изъ серафимовъ; Симмахъ: и прилетѣлъ ко мнѣ одинъ (unus) изъ серафимовъ. Каждодневно посылается къ намъ серафимъ, каждодневно очищаются уста воздыхающихъ и говорящихъ: о, окаянный азъ, яко умилихся, и когда освобождаются они отъ грѣховъ, приготовляются на служеніе Богу. А что иные толкователи вмѣсто: посланъ, говорятъ: прилетѣлъ, то разумѣй быстрый приходъ божественнаго слова къ тѣмъ, которые считаются достойными общенія съ нимъ. Есть еще различіе въ родѣ. Семдесятъ, Аквила и Ѳеодотіонъ переводятъ слово серафимъ среднимъ родомъ; а Симмахъ — мужескимъ.
Не должно думать, что есть полъ у Силъ Божіихъ; потому что даже самъ Духъ Святой по свойствамъ языка на еврейскомъ ставится въ женскомъ родѣ: Руга, на греческомъ въ среднемъ τό πνεῦμα на латинскомъ въ мужескомъ: spiritus. Изъ чего должно понятъ, что когда относительно серафимовъ поставляется мужеское или женское окончаніе, то этимъ означается не полъ, а звуковая особенность языка. Только Самъ Богъ невидимый и неизмѣнный почти во всѣхъ языкахъ выражается мужескимъ родомъ, поелику полъ не свойственъ ему. — Также, какъ бы ни была невинна, однако должна быть осуждена ошибка тѣхъ, которые въ своихъ моленіяхъ и прошеніяхъ дерзаютъ говорить: сидящій на херувимахъ и серафимахъ. Ибо, что Богъ сидитъ на херувимахъ, — это написано; какъ, напр., сѣдяй на херувимѣхъ, явися (Псал. 79, 2). Но что Богъ сидитъ на серафимахъ, этого во всемъ Писаніи не упоминается и даже самихъ серафимовъ, стоящихь вокругъ Бога, мы не находимъ во всемъ священномъ Писаніи, исключая настоящее мѣсто.
Семдесятъ: и въ руццѣ своей имяше угль горящъ, егоже клещами взятъ отъ алтаря; и прикоснуся устнамъ моимъ. Аквила и Ѳеодотіонъ: и въ рукѣ его въ щипцахъ камушекъ, который онъ взялъ съ алтаря и прикоснулся къ устамъ моимъ; Симмахъ: и въ рукѣ его въ щипцахъ камушекъ, который онъ снялъ съ алтаря и поднесъ къ устамъ моимъ. Если объяснять примѣнительно къ исторіи, то Богъ является сидящимъ въ іерусалимскомъ храмѣ, и съ алтаря передъ Нимъ относится, по семидесяти, къ Исаіи уголь, — съ алтаря пламенѣвшаго, или алтаря всесожженій. — Если же объяснять примѣнительно къ таинственному значенію, то посылается огонь, котораго не могъ сносить Іеремія, — который, когда проникаетъ въ тайники души нашей, такъ превращаетъ насъ, такъ претворяетъ изъ ветхаго человѣка въ новаго, чго мы можемъ воскликнуть такими словами: «уже не я живу, но благодать Божія, которая во мнѣ» (Гал. 2, 20). Также и подъ щипцами, хотя по нѣкоторымъ толкователямъ они всегда были въ числѣ священническихъ принадлежностей, мы должны разумѣть различныя силы, которыми многочастно и многообразно древле Богъ говорилъ съ отцами нашими чрезъ пророковъ. Поелику на еврейскомъ вмѣсто: уголь (carbo), читается: камушекъ (calculus); то мнѣ кажется, съ чѣмъ согласны и другіе, что названіемъ камушка означается божественное слово. Ибо какъ этотъ камушекъ (calculus) есть родъ самаго твердаго, круглаго, и при всей чистотѣ блестящаго камня; то слово Божіе, которое не можетъ пасть чрезъ противорѣчія еретиковъ и всѣхъ противниковъ, и называется камушекъ. Этимъ камушкомъ Сепфора обрѣзала сына; Іисусъ очищаетъ народъ отъ пороковъ, и въ Апокалипсисѣ Господь обѣщаетъ побѣждающимъ, что они получатъ камушекъ, и на немъ напишется новое имя. Мнѣ кажется, что и семдесятъ подъ тѣмъ, что они перевели: ἄνθραξ, разумѣли тоже, что и другіе. Поелику ἄνθραξ, который мы изъясняемъ: carbunculus (драгоцѣнный камень, карбункулъ) есть родъ блестящаго, сіяющаго камня, который мы находимъ въ числѣ двѣнадцати камней. Итакъ, примемъ ли мы за камень calculus, или carbunculus, первымъ будетъ указана истина и твердость божественнаго слова, вторымъ — сіяющее ученіе и заповѣди. «Ибо слова Господни — слова чистыя, серебро огнемъ очищенное отъ земли, очищенное семь разъ» (Псал. 11, 7). И въ другомъ мѣстѣ: «заповѣдь Господня — свѣтлая, просвѣщающая очи» (Псал. 18, 10). А что говоритъ: имѣлъ уголь въ рукѣ, то будемъ понимать значеніе рукъ также, какъ въ другомъ мѣстѣ: смерть и животъ въ руцѣ языка (Прит. 18, 21) и въ Псалмѣ: предадятся въ руки оружія (Псал. 62, 11); или и дѣйствительно являлась рука, чтобы, по причинѣ сходства съ человѣческимъ образомъ, когда будетъ видна рука подающаго, пророкъ не устрашился: почему видимъ, что и Самъ Богъ, и ангелы преображаются въ человѣческія формы, чтобы отогнать страхъ у видящихъ.
Семдесятъ: и рече: се прикоснуся сіе устнамъ твоимъ, и отыметъ беззаконія твоя, и грѣхи твоя очиститъ. Аквила: вотъ прикоснулось это къ устамъ твоимъ, и отступитъ твое беззаконіе, и за грѣхъ твой будетъ умилостивленіе. Другіе толкователи соглашаются съ словами Аквилы. Сперва необходимо, чтобы было прикосновеніе къ устамъ нашимъ; потомъ, когда будетъ прикосновеніе, чтобы прогнано было беззаконіе; и когда прогнано будетъ беззаконіе, чтобы умилостивился Господь: поелику у Него умилостивленіе: и по Апостолу: Онъ есть умилостивленіе за грѣхи наши. А по очищеніи нашемъ отъ грѣховъ, мы услышимъ голосъ Господа, говорящаго: кого пошлю? И отвѣтимъ: вотъ я, пошли меня.
Семдесятъ: и слышахъ гласъ Господа, глаголюща: кого послю, и кто пойдетъ къ людемъ симъ? Аквила, Ѳеодотіонъ и Симмахъ: и услышалъ голосъ Господа, говорящаго: кого бы послать? И кто пойдетъ для насъ? Относительно сравненія Исаіи съ Моисеемъ, какъ одинъ отказывался отъ служенія, а другой охотно вызвался, и претерпѣлъ за то впослѣдствіи мученія, мы разсуждали въ другомъ мѣстѣ. Но дабы не показаться уклоняющимися отъ того, что Іудеи называютъ δευτέρωσις и въ чемъ поставляютъ они все знаніе, — коснемся кратко того, почему на еврейскомъ поставлено: и кто пойдетъ для насъ? Подобно тому, какъ въ книгѣ Бытія говорится: сотворимъ человѣка по образу нашему и по подобію (Быт. 1, 26), — я думаю, сказано и здѣсь: и кто пойдетъ для насъ? Для насъ, кого другаго должно разумѣть подъ этимъ, какъ не Отца и Сына и Святаго Духа, для которыхъ идетъ всякій, кто слѣдуетъ ихъ волѣ? Въ томъ, что одно лице представляется говорящимъ, заключается единство Божества; а въ томъ. что говорится: для насъ, указывается различіе лицъ. — Въ Пѣсняхъ пѣсней мы читаемъ слова жениха, говорящаго невѣстѣ: «встань, я пришелъ, родная моя, красавица моя (невѣста), голубка моя: потому что прошла ужь зима, дожди прошли съ нею» (Пѣсн. 5, 2). Ибо когда душа чувствуетъ спокойствіе въ размышленіи, когда основана она на камнѣ, и вѣра ея утверждена на глубокомъ корнѣ: то всѣ потоки искушеній идутъ мимо ея; а не проходятъ они мимо того, кто поддается искушенію (tentatur). Должно замѣтить, что на слова Господни: кого бы послать, и кто пойдетъ для насъ, пророкъ отвѣчалъ на половину: вотъ я, пошли меня, и умолчалъ относительно второй половины вопроса, понявъ, что нѣтъ ни одного достойнаго человѣка, который бы пошелъ для Бога, и который бы на всемъ своемъ пути поступалъ сообразно съ достоинствомъ пославшаго. Замѣтивъ это смиреніе, по которому пророкъ считалъ себя недостойнымъ возваться на вторую половину приглашенія, Господь повелѣлъ ему слѣдующее: говоря: иди.
Семдесять: и рекохъ: се азъ есмь, посли мя. Аквила и Ѳеодотіонъ: вотъ предстою, пошли меня; Симмахъ: вотъ пошли меня. Богъ, который нарицаетъ не сущая, яко сущая, и который сказалъ: Я есмь сущій, и въ другомъ мѣстѣ: сущій посла мя (Исх. 3, 14), кого бы ни воззвалъ, тотчась заставляетъ возстать: это довольно ясно изъ примѣровъ на живомъ евангелистѣ Матѳеѣ и на Лазарѣ уже четыре дня какъ умершемъ: какъ только воззвалъ ихъ Господь, тотчасъ одинъ оставилъ гробъ скупости, другой гробъ смертный (Марк. гл. 2; Лук. гл. 5; Іоан. гл. 11). Поелику не существуетъ ничего, что было бы безъ Него: посему пророкъ, очищенный отъ грѣховъ, осмѣлился сказать: се азъ есмъ: хотя въ латинскихъ кодексахъ, по причинѣ разностей у толкователей, есмь и не было поставлено. Нѣкоторые думають, что должно наблюдать, если у какихъ нибудь пророковъ высказывается рѣчь посылающаго или посланнаго, то это и есть то, что по-гречески значитъ апостолъ, — и хотятъ установить такое различіе: посылаются равно и пророки и апостолы: но тѣ, у которыхъ нѣтъ рѣчи посылающаго, тѣ только пророки. Я считаю это излишнимъ. Но поелику намъ однажды пришлось трактовать объ этомъ названіи (т. е. апостолъ), то должно знать, что товарищь Павла, Сила, на еврейскомъ языкѣ называется апостоломъ, тогда какъ онъ не писалъ никакихь посланій. Силуанъ вмѣсто Силы читаютъ неправильно; потому что въ Дѣяніяхъ апостольскихъ Силуанъ не упоминается.
Примѣчанія:
[1] Блаж. Іеронимъ, какъ видно, приводилъ текстъ изъ Евангелія Іоанна по памяти и потому не совсѣмъ точно.
[2] У LXX: лице свое.
[3] У LXX: ноги своя.
[4] Оносительно этого мѣста всѣ комментаторы Іеронима поставлены въ затрудненіе.
[5] Быть можетъ св. Григорій Назіанзинъ.
[6] То еcть: пожалѣемъ читателя и слушателей. Въ нѣкоторыхъ изданіяхъ Іеронима объясненіе 6-й главы Исаіи въ настоящемъ письмѣ къ папѣ Дамасу этимъ и заканчивается; въ другихъ сюда же присоединяется послѣдующее объясненіе 6-9 ст.
Источникъ: Творенія блаженнаго Іеронима Стридонскаго. Часть 1: Жизнь блаженнаго Іеронима (Стридонскаго); Письма (1-43). — Изданіе второе. — Кіевъ: Типографія Г. Т. Корчакъ-Новицкаго, 1893. — С. 50-71. (Библіотека твореній св. отцевъ и учителей Церкви западныхъ, издаваемая при Кіевской Духовной Академіи, Кн. 3.)
Customer Feedback (0)