Архіеп. Амвросій Ключаревъ († 1901 г.)
Рѣчь при выпускѣ воспитанницъ Московскаго Николаевскаго Института. Объ истинномъ достоинствѣ женщины [1].
Вамъ, благородныя дѣвицы, оканчивающія нынѣ курсъ ученія, вашему личному желанію я обязанъ утѣшеніемъ совершить нынѣ Божественную литургію въ благолѣпномъ храмѣ вашего заведенія, при вашемъ прекрасномъ пѣніи, при молитвенномъ соучастіи столькихъ чистыхъ, юныхъ сердецъ. Въ наше время для служителей Церкви не часто достается радость видѣть въ молодыхъ людяхъ благочестивое желаніе выйти въ свѣтъ изъ учебнаго заведенія не послѣ шумнаго веселья, такъ свойственнаго юности, а послѣ торжественнаго Богослуженія, и притомъ съ напутствіемъ епископскаго благословенія. И да благословитъ васъ Господь! Да будутъ для васъ памятны навсегда эти чувства умиленія, эти молитвенныя движенія сердецъ вашихъ, волнуемыхъ радостію и страхомъ въ настоящіе часы вашей жизни, столь для васъ знаменательные.
Но мнѣ хотѣлось бы, въ благодарность за ваше приглашеніе, заложить на память въ ваши добрыя души нѣчто болѣе прочное и болѣе плодотворное, чѣмъ одни пріятныя воспоминанія о послѣднихъ дняхъ вашего пребыванія подъ благодѣтельнымъ кровомъ этого заведенія. Вы выходите на широкое поле жизни. Вамъ, въ вашемъ возрастѣ, свойственно ожидать на этомъ полѣ цвѣтовъ и радостей; но оно само, это трудовое поле, ждетъ отъ васъ прежде всего трудовъ, тщательнаго воздѣлыванія участка каждой изъ васъ Промысломъ Божіимъ предназначеннаго; ждетъ и достоинствъ ума и сердца, ждетъ нравственной красоты, чтобы вы сами, какъ цвѣты, были украшеніемъ этого поля и бросали отъ себя во всѣ стороны добрыя сѣмена. Васъ снабдили здѣсь орудіями для труда — образованіемъ, познаніями, добрыми правилами и навыками; но уже вамъ самимъ предстоитъ объединить черты требуемыхъ отъ васъ достоинствъ въ одинъ образъ совершенства, носить его въ своемъ воображеніи и съ нимъ сообразовать свои склонности, мысли и дѣйствія. Это называется — создать для себя идеалъ той личности, какую желаете воплотить въ себѣ силою свободной дѣятельности для собственнаго счастія и для блага и утѣшенія общества.
Нынѣ вообще жалуются на утрату людьми нашего времени идеаловъ человѣческаго совершенства; но всего замѣтнѣе, и особенно достойно сожалѣнія, если не совершенное исчезновеніе, то искаженіе идеала истинной женщины, и тѣмъ болѣе женщины-христіанки. Его-то въ чистомъ видѣ мнѣ желательно оставить на память въ вашемъ умѣ и сердцѣ.
И намъ нѣтъ надобности искать, или вновь составлять его. Въ свѣтлыхъ, прекрасныхъ чертахъ онъ всегда хранится въ Божественномъ Откровеніи. Ясный очеркъ его мы имѣемъ въ словахъ св. Апостола Петра, обращенныхъ къ женамъ-христіанкамъ: «Да будетъ украшеніемъ вашимъ не внѣшнее плетеніе волосъ, не золотые уборы или нарядность въ одеждѣ, но сокровенный сердца человѣкъ въ нетлѣнной красотѣ кроткаго и молчаливаго духа, чтó драгоцѣнно предъ Богомъ» (1 Петр. 3, 3-4).
Здѣсь прежде всего мы видимъ, что слово Божіе предоставляетъ женщинѣ какъ право, какъ существенную принадлежность, красоту и украшенія: «да будетъ украшеніемъ вашимъ». Женщина, пока остается дѣвицей, на нее, какъ существо, требующее особаго охраненія, обращено преимущественное вниманіе и нѣжность родителей и братьевъ; когда она становится женой, въ ней заключается сила тяготѣнія, удерживающая мужа при домѣ и сосредоточивающая всѣ его заботы на семьѣ; когда она стала матерью, на ней покоятся взоры дѣтей, и подъ ближайшимъ ея вліяніемъ раскрываются ихъ души. Женщина, служащая средоточіемъ столькихъ привязанностей, должна быть прекрасна, потому что должна быть любима; а любить непрекрасное несвойственно человѣку. Но по тому самому, что на любви къ женщинѣ опирается столько основъ для развитія и благосостоянія человѣчества, черты красоты ея должны быть истинны, существенны и долговѣчны. Въ чемъ же онѣ состоятъ?
«Да будетъ украшеніемъ вашимъ, продолжаетъ Апостолъ, не внѣшнее плетеніе волосъ, не золотые уборы, или нарядность въ одеждѣ». Этими словами, очевидно, только устраняется черта, не входящая въ составъ истиннаго идеала женщины, и часто несправедливо къ нему присоединяемая, такъ какъ внѣшнее убранство не составляетъ собственно человѣка. Образованныя христіанки знаютъ это. Для нихъ нѣтъ надобности объяснять, что излишняя роскошь и изысканность въ нарядахъ, даже при богатомъ состояніи, несоотвѣтствіе ихъ съ возрастомъ, достаткомъ, общественнымъ положеніемъ, обстоятельствами времени, всегда обнаруживаютъ недостатокъ въ женщинѣ ума, вкуса и должнаго пониманія нравственнаго и общественнаго приличія. Онѣ знаютъ, что Апостолъ своимъ замѣчаніемъ предостерегаетъ христіанокъ отъ унижающей ихъ суетности, тщеславія, соперничества, зависти и другихъ пороковъ, которые плодитъ въ женскомъ полѣ пристрастіе къ нарядамъ. Намъ нѣтъ нужды распространяться и о томъ, какъ это вредитъ истинному достоинству женщины. Но мы не можемъ не указать на одно современное явленіе, относящееся къ нашему предмету, котораго не было при Апостолахъ, но которое легко оцѣнить подъ руководствомъ ученія апостольскаго. Мы говоримъ о модѣ, этой деспотической властительницѣ, которая нынѣ поработила міръ христіанскій. У насъ съ вами нѣтъ силъ поставить преграду этому всезаливающему потоку новостей и непрестанныхъ перемѣнъ въ украшеніяхъ всякаго рода. Но не давайте ему уносить васъ, какъ несутся по теченію воды ладьи безъ кормила и кормчаго. Призывайте свой здравый смыслъ, устанавливайте свой взглядъ какъ на моду вообще, такъ и на ея произведенія, и да не будутъ — скажемъ примѣнительно къ выраженіямъ Апостола — любимымъ, страстно желаемымъ украшеніемъ вашимъ эти наряды и уборы, которые надѣваетъ на васъ невѣдомо кто, перемѣняетъ невѣдомо зачѣмъ, разнообразитъ не справляясь ни съ вашимъ вкусомъ, ни съ вашими потребностями, ни съ вашими средствами. Но, если уже вы порабощены общему обычаю, то не миритесь въ душѣ съ этимъ рабствомъ, а обсуждайте его унизительную тягость и желайте освобожденія. И это уже много будетъ значить.
Въ числѣ внѣшнихъ украшеній Апостолъ не упоминаетъ о природной тѣлесной красотѣ женщины. Это, конечно, потому, что она есть даръ Божій, хотя сама по себѣ и не долговѣчна. Къ ней женщина, когда ее имѣетъ, должна и относиться какъ къ особенному дару Божію: не примѣшивать къ нему прикрасъ искусственныхъ, не гордиться имъ предъ другими, не употреблять его на соблазнъ людямъ, заботиться, чтобы не повредили его такъ легко отпечатлѣвающіяся на лицѣ душевныя страсти, возвышать его цвѣтами скромности, стыдливости и цѣломудрія. Но истинная, нетлѣнная, способная къ безпредѣльному развитію красота человѣка заключается въ его духѣ. Ее составляютъ добродѣтели или совершенства, пріобрѣтаемыя нами подъ руководствомъ Заповѣдей Божіихъ, по примѣру Спасителя нашего, — по слову пророческому, прекраснѣйшаго паче сыновъ человѣческихъ (Псал. 44, 3). Только эта красота и многоцѣнна предъ Богомъ, какъ образъ Единороднаго Сына Его. Она общая для всѣхъ христіанъ. Всѣ черты этой красоты, во всѣхъ видахъ и степеняхъ, доступны и духу женщины. Но въ женскомъ духѣ, имѣющемъ всѣ общечеловѣческія свойства, Апостолъ желаетъ еще видѣть человѣка сердца: «да будетъ украшеніемъ вашимъ въ нетлѣнной красотѣ духа сокровенный сердца человѣкъ». Что это за особенность? Это — преимущественно свойственное женщинѣ, своеобразное развитіе духа подъ вліяніемъ присущаго женской природѣ обилія любви, дарованнаго ея сердцу по особенному ея назначенію. Объ этомъ качествѣ женской природы свидѣтельствуетъ исторія всего міра. Женщина есть по преимуществу человѣкъ сердца. Сердцемъ вѣрующимъ, покорнымъ, смиреннымъ, преданнымъ, долготерпѣливымъ, относится она къ Богу; тѣмъ же сердцемъ довѣрчивымъ, сострадательнымъ, выносливымъ, всепрощающимъ — относится она и къ людямъ. Этого человѣка сердца въ отношеніи къ Богу мы видимъ въ мужественной Саррѣ, по повелѣнію Божію, оставившей родину и послѣдовавшей за Авраамомъ въ землю неизвѣстную; въ Аннѣ, матери Самуила, изливавшей предъ Богомъ душу свою въ молитвѣ о дарованіи сына; въ женѣ грѣшницѣ, обливавшей слезами ноги Спасителя; хананеянкѣ, силою дерзновенія исторгающей слово милости изъ уcтъ Господа, отвергавшаго ее; въ кровоточивой, тайно касающейся ризы Христовой; въ Мѵроносицахъ, съ трепетомъ сердца поспѣшающихъ на восходѣ солнца ко гробу Господню, чтобы только помазать мѵромъ тѣло возлюбленнаго Учителя; въ высочайшемъ же совершенствѣ — въ Преблагословенной Дѣвѣ Маріи, изрекшей въ великія минуты Благовѣщенія свое чудное «буди», слагавшей всѣ глаголы въ сердцѣ своемъ, стоявшей въ безмолвныхъ страданіяхъ при крестѣ Іисусовѣ. По отношенію женщины къ людямъ мы не имѣемъ такого обилія историческихъ примѣровъ, въ которыхъ бы съ такою силою проявлялся человѣкъ ея сердца, но для того, чтобъ ясно видѣть и здѣсь его черты довольно опытовъ обыкновенной жизни. Мы видимъ его въ вѣрѣ женщины, не подозрѣвающей лукавства человѣческаго, въ слезахъ и порывахъ скорби при видѣ страданій ближнихъ, въ безсонныхъ ночахъ, проводимыхъ у колыбели младенца и постели больнаго, въ прощеніи горькихъ обидъ отъ несправедливаго мужа, въ неистощимой любви и заботѣ о бездарныхъ и даже преступныхъ дѣтяхъ, отвергаемыхъ цѣлымъ міромъ, въ готовности раздѣлить печальную участь погибающаго любимаго человѣка, въ способности отдать все и все вынести по завѣту любви.
Не трудно понять, почему этотъ человѣкъ сердца, или любви, можетъ получить полное и правильное развитіе только при общей красотѣ духа, или при другихъ добродѣтеляхъ христіанскихъ. Любовь, какъ всякое свойство нашей души, можетъ быть направлена и въ добрую, и худую сторону. Для направленія ея къ предметамъ достойнымъ, нужно хранить христіанскія понятія о Богѣ, о людяхъ, о нашемъ назначеніи и обязанностяхъ; нужно имѣть бдительную и твердую совѣсть, чистоту сердца и помысловъ. Только при такихъ условіяхъ любовь можетъ развиться въ высокую и благотворную силу; напротивъ, не ограждаемая истиною и не направляемая добродѣтелію, можетъ перейти въ страстную и разрушающую энергію. Ложныя ученія и дурные совѣты могутъ направить самопожертвованіе женщины къ цѣлямъ нечистымъ, страсти превратятъ мужество любви въ дерзость и озлобленіе; столь драгоцѣнныя въ женскомъ сердцѣ довѣрчивость и сила привязанности могутъ быть похищены людьми порочными, ввести женщинъ въ кругъ преступниковъ и сдѣлать ихъ участницами преступленій. Нашему времени выпала печальная судьба дать всему этому множество потрясающихъ опытныхъ доказательствъ.
Но почему Апостолъ требуетъ, чтобъ этотъ человѣкъ сердца въ женщинѣ былъ непремѣнно сокровенный? Многимъ изъ современныхъ людей это требованіе покажется совпадающимъ со свойственною варварскимъ временамъ и народамъ замкнутостію и запуганностію женщины, съ желаніемъ скрывать ее отъ свѣта, не давать ей свободнаго и дѣятельнаго участія въ жизни общественной. Нынѣ такъ стараются освободить женщину ото всякаго стѣсненія, раскрыть передъ цѣлымъ міромъ сокровища ея сердца и сдѣлать ихъ общимъ достояніемъ. Но есть великое различіе между насильственнымъ отчужденіемъ женщины отъ общества и сохраненіемъ въ сокровенности ея внутренней жизни среди самаго общества. Преимущество женщины есть обиліе любви. Но что такое любовь? Она есть способность духа усвоять себѣ другое существо и отдавать себя ему, когда оно гармонируетъ съ его природой и восполняетъ его жизнь. Такъ духъ нашъ соединяется съ Богомъ и въ Немъ находитъ свое блаженство; такъ человѣкъ узами любви соединяется съ человѣкомъ, и въ этомъ союзѣ находитъ свое счастіе, или восполненіе и расширеніе, своей жизни. Очевидно, что это составленіе связей по закону любви, выборъ людей, возрастаніе, или ослабленіе привязанности къ нимъ есть глубокій, многосторонній, сложный и, что всего важнѣе, свободный процессъ развитія духа. Можно ли допустить, чтобы всякій желающій любопытнымъ глазомъ заглядывалъ въ этотъ тайникъ нашей души? Можно ли дозволить вмѣшательство чужаго вліянія въ эту внутреннюю жизнь нашу? Молитва къ Богу есть изліяніе любви къ Нему, и Господь требуетъ, чтобы мы приносили ее въ уединенной клѣти и затворяли за собою двери. Тотъ смутитъ горячо молящагося, кто подсмотритъ его молитву. Правила нашей Церкви не допускаютъ, чтобы при общественной молитвѣ сильныя душевныя движенія молящихся были обнаруживаемы выходящими изъ общаго порядка внѣшними дѣйствіями; такія движенія души во всей силѣ должны быть видимы Единому Богу. Самую милостыню, какъ дѣло любви къ ближнимъ и вмѣстѣ служеніе Богу, Господь повелѣваетъ творить втайнѣ, чтобы душа благотворящая ничѣмъ не была смущаема. Того же требуетъ самая природа любви и по отношенію къ людямъ. Кто подслушалъ бесѣду искреннихъ друзей, или супруговъ, тотъ у всѣхъ народовъ почитается похитителемъ чужой тайны. Тотъ, кого любятъ, оскорбляется даже тѣмъ, когда безъ его позволенія разсматриваютъ вещи, подаренныя ему любящимъ его человѣкомъ. Ясно, что тайна есть существенная принадлежность любви. Поэтому какъ не желать, чтобы человѣкъ сердца въ духѣ женщины, этотъ нѣжный, робкій, стыдливый человѣкъ, возрасталъ и развивался на свободѣ отъ непрошенныхъ свидѣтелей въ тайнѣ и сокровенности? Но не повредитъ ли эта сокровенность дѣятельному выраженію любви женщины въ опытахъ жизни? Нѣтъ! Любовь — сила живая. Она скажется, но тамъ, гдѣ нужно, насколько нужно, и предъ кѣмъ нужно. Можетъ быть, женщина, не открывающая предъ всѣми своихъ чувствъ, останется незамѣченною и потому безполезною для общества? Нѣтъ! Люди знаютъ, что гдѣ крѣпко стерегутъ, тамъ есть сокровища, а гдѣ двери отворены настежъ, — тамъ пусто.
Отсюда понятно, почему Апостолъ необходимыми свойствами истинно достойной женщины признаетъ кротость и молчаливость. Любовь не уживается съ надменностію, гнѣвливостію и раздражительностію. Сама кротость, соединенная съ нелицемѣрною тихостію и мягкостію нрава, есть принадлежность любви, такъ какъ любовь по существу своему не взыскательна и не требовательна, но всегда склонна къ уступкамъ и жертвамъ. Самъ Сынъ Божій — Сама любовь — говоритъ о Себѣ, что Онъ пришелъ не для того, чтобъ Ему служили, но чтобы послужить (Матѳ. 20, 28). Если жена создана на помощь и утѣшеніе мужа: то пойдемъ ли мы искать этого утѣшенія тамъ, гдѣ всегда угрожаютъ вспышки гнѣвливости, гордости и тщеславія? Кротость, какъ выраженіе души мирной и любящей, всегда отпечатлѣвается и на лицѣ женщины и служитъ наилучшимъ ея украшеніемъ. Это выраженіе и не прекрасное отъ природы лицо дѣлаетъ прекраснымъ. Нынѣ требуютъ, чтобы женщина сама заявляла и защищала свои права. Но не на борьбу создана женщина. Для того, чтобы права женщины были неприкосновенны, нужно, чтобы въ другой половинѣ рода человѣческаго были умѣряемы страсти, чтобы мужчины умѣли, по слову того же Апостола, женамъ какъ немощнѣйшему сосуду оказывать честь (1 Петр. 3, 7). Гдѣ понимаютъ истинное достоинство женщины, тамъ, когда ее оскорбляютъ въ ея чести и правахъ, довольно одного выраженія печали на лицѣ ея, довольно одной слезы, чтобы нашлись для нея надежные защитники. Скорбь и негодованіе, выражающіяся на лицѣ достойной женщины, скорѣе смирятъ ея обидчиковъ, чѣмъ шумныя заявленія правъ съ ея стороны.
Наконецъ, при кротости, для истиннаго достоинства женщины требуется еще и молчаливость. Это свойство еще менѣе, чѣмъ кротость, согласно съ духомъ нашего времени. Скажутъ, что это опять отзывается отчужденіемъ женщины отъ общества, обреченіемъ ея на молчаніе. Но молчаливость есть особенная осторожность въ словѣ, а не постоянное молчаніе. Это свойство женщины дѣлаетъ ее сосредоточенною, ко всему внимательною, наблюдательною, осторожною, способною изучать людей и вѣрно опредѣлять свое мѣсто и значеніе между ними; тогда какъ излишняя говорливость, обнаруживая тайны ея сердца, дѣлаетъ ее предметомъ празднаго любопытства, а иногда и жертвою человѣческой хитрости. Еще древніе говорили, что сосудъ съ благовоніями часто открываемый выдыхается, что нѣжные и дорогіе плоды на деревьяхъ отъ птицъ закрываютъ сѣтью. Нынѣ мы и видимъ, какъ отъ излишней развязности теряется въ женщинахъ скромность и стыдливость, и жадными птицами расхищаются лучшіе плоды незащищаемаго молчаливостію женскаго сердца. Хранить свою любовь для людей достойныхъ и дѣлъ благихъ, меньше высказываться, но слагать всѣ глаголы въ сердцѣ своемъ — вотъ правила для охраненія истиннаго достоинства женщины. Къ женщинѣ такого характера лучшіе люди всегда отнесутся съ довѣріемъ; ей охотно откроютъ свою тайну, ей скорѣе, чѣмъ кому другому, сообщатъ свою радость, предъ нею, въ надеждѣ искренняго участія, съ отрадой выплачутъ свое горе. Человѣкъ сердца, — глубокій, искренній, надежный — вотъ что истинно драгоцѣнно для всѣхъ въ женской природѣ.
Да поможетъ вамъ Господь приближаться въ вашихъ мысляхъ, чувствахъ, дѣйствіяхъ и во всемъ вашемъ поведеніи къ этому свѣтлому идеалу женщины-христіанки. Имѣя его предъ собою, идите бодро на трудъ жизни. Съ любовію встрѣтитъ васъ общество. Вы будете имѣть и среди трудовъ, и среди лишеній истинныя утѣшенія и истинныхъ друзей. Да сопутствуетъ вамъ всѣмъ и всюду Божіе благословеніе.
Примѣчаніе:
[1] Произнесена въ Церкви Московскаго Воспитательнаго дома, 31 мая 1880 года.
Источникъ: Полное собраніе проповѣдей Высокопреосвященнѣйшаго Архіепископа Амвросія, бывшаго Харьковскаго, съ приложеніями. Томъ II. — Изданіе Совѣта Харьковскаго Епархіальнаго женскаго училища. — Харьковъ: Типографія Губернскаго Правленія, 1902. — С. 225-233.
Customer Feedback (0)