Свт. Фотій Великій, патр. Константинопольскiй († 886 г.)
Письма.
2. Евсевіѣ, инокинѣ и игуменьѣ, въ утѣшеніе по случаю смерти сестры ея.
Если бы съ насъ начаналась смерть и мы первые въ родѣ подвергались ей, было бы основаніе смущаться ею, какъ чѣмъ-то новымъ и неожиданнымъ. Но, съ того самаго времени, какъ произошли на свѣтъ люди, ихъ участь дѣлится между жизнію и смертію, и всѣ мы терпимъ прародительское наказаніе, такъ-что нѣсть человѣкъ, иже поживетъ и не узритъ смерти. Итакъ зачѣмъ же въ этой общей необходимости видимъ мы только свою частную бѣду? Зачѣмъ встрѣчаемъ ее еще и теперь слезами, какъ вновь — вводимый оброкъ? Если это иначе быть не можетъ: если природа не хочетъ знать другаго закона: то къ чему поражаться смертію всякій разъ, какъ-бы нѣкоторою странностію? Для чего предаваться скорби, и, забывая святые уставы Божіи, обливаться слезами? Оплакивая родственниковъ, мы чрезъ то ускоряемъ лишь свою собственную смерть: но зачѣмь ускорять ее, если она есть тягостное зло и предупреждать опредѣленія Создателя? А если она есть нѣчто доброе и спасительное; въ такомъ случаѣ не болѣе ли еще не прилично проливать горкія слезы надъ умершими по суду Божію?
— Но, говоришь ты, меня оставила сестра, единственная моя отрада послѣ Бога; первый предметъ моей радости, которымъ облегчались мои скорби, разгонялись печали. — Такъ что жъ? Тебя оставили также и отецъ, и мать, и другіе родственники, и весь рядъ предковъ, простирающійся до Адама; а ты въ свою очередь оставишь другихъ; и нельзя найдти ни одного человѣка, который бы не былъ покинутъ многими. Сестра покинула сестру; но за то обрѣла своихъ предковъ. Оставила сестру; но переселиласъ къ общему всѣхъ Владыкѣ и Отцу, переселилась въ ту жизнь, въ которую и мы рано или поздо переселимся. Ты помышляешь только объ одномъ, что она тебя утратила; а о томъ и не думаешь, кого она нашла? Плачешь потому, что не видишь ея тѣла; а не находишь радости въ томъ убѣжденіи, что душа ея достигла безпрепятственнаго общенія съ твоею душею? Скорбишь о томъ, что она разсталась съ тлѣніемъ; а, что она наслаждается нетлѣннымъ, это не важно для тебя?
Да и какъ тебя оставила сестра? Если бы она обратилась въ ничто, или поступила подъ другую власть и господство: тогда конечно можно было бы сказать, что она насъ оставила. Но когда она сохраняется въ той-же десницѣ Творца; когда у насъ съ нею одинъ и тотъ же Богъ, владыка и промыслитель; когда всѣмъ вѣрнымъ рабамъ Его уготовляется та-же самая жизнь, то-же самое жилище, то-же самое состояніе, чуждое всѣхъ тревогъ, какія мы здѣсь испытываемъ: то въ какомъ же отношеніи мы ею оставлены? Если бы и мы не стремились къ той-же самой пристани успокоенія; если бы и мы не совершали того-же самаго пути; если бы и намъ не суждена была та-же доля: тогда еще можно было бы тяготиться разлукою, должно было бы оплакивать разобщеніе. Но какъ скоро и наши мысли и всѣ дѣйствія туда же устремлены: то почто напрасно терзаемся? Зачѣмъ негодуемъ на законъ природы? Ты, кажется, не хочешь, чтобы человѣкъ, по природѣ смертный, принесъ должную дань смерти; чтобы онъ окончилъ настоящую жизнь сходно съ отцемъ, матерію и всѣмъ остальнымъ родомъ: но для однихъ насъ должно ли превращать естество и премѣнять законы созданія? Что возникло посредствомъ рожденія и не исчезло посредствомъ разрушенія или смерти? Оставляю прекрасные цвѣты сельные, услаждающіе не только зрѣніе наше, но и другія чувства; прохожу молчаніемъ красоты растеній, множество разнообразныхъ животныхъ; — вѣдь, все это преходитъ со временемъ и, такъ сказать, въ самомъ своемъ зародышѣ носитъ начало разрушенія. Но представь стройный хоръ звѣздъ, — какъ онѣ испещряютъ твердь, изукрашая ее яркими отливами, какъ онѣ озаряютъ ночь, разгоняя густой ея мракъ и представляя наблюдателю зрѣлище самое восхитительное. Или еще, посмотри на луну, — какъ она, получивъ, какъ-бы въ подарокъ, свѣтъ отъ солнца, освѣщаетъ, вмѣсто него, воздухъ, и такимъ образомъ вознаграждаетъ даръ, стараясь прежде дня произвесть другой день. Но и это все устремлено къ своему концу, знаетъ свой долгъ и спѣшитъ къ развязкѣ. А что можетъ быть блистательнѣе солнца по виду, и удивительнѣе по красотѣ? Какъ не скажешь, смотря на него, что, какъ исполинъ, радостно протекаетъ оно отъ края и до края небесе (Псал. 18, 6-7), — выступаетъ, какъ на зрѣлище, совершаетъ чудное и правильное шествіе посреди міра, на все простирая свои лучи, одно оживотворяя, другое согрѣвая, все земное поддерживая по слову и закону Создателя? И въ-теченіе столь продолжительнаго времени оно не старѣется, не теряетъ ни мало своего благолѣпія, никогда не останавливается на своемъ пути, не дѣлаетъ ничего такого, что влекло бы за собою разрушеніе: однакожъ... и это прекрасное и величественное созданіе не избѣгнетъ своего конца, и оно подчинится общему закону природы! Ибо все измѣняется, и ничто, получившее жизнь чрезъ рожденіе, не вкуситъ безсмертія прежде смерти. Итакъ что жъ? Когда на одно существо не минуетъ разрушенія, и, разрушаясь, не негодуетъ на уставы Создателя, но съ покорностію исполняетъ Его волю: мы ли не престанемъ тщетными терзаніями оскорблять Божество? Имѣя предъ глазами сголько примѣровъ, еще ли не вразумимся и будемъ предаваться тому, что внушаютъ намъ страсти и лукавый? Творецъ пріемлетъ сестру твою въ свое Отчее лоно, и тебѣ какъ-будто непріятно, что Онъ освободилъ ее отъ трудовъ и заботъ, которыя раждаются съ самою жизнію; ты какъ-будто досадуешь за то, что она скорѣе воскреснетъ, и оплакиваешь столь великую радость. Онъ даруетъ ей жазнь вѣчную; а ты льешь слезы, какъ-бы ея уже вовсе не было. Достойно ли это твоего благочестія?
Обратимъ же взоръ на самихъ себя, вспомнимъ о своей природѣ, познаемъ Создателя, помыслимъ о безднѣ человѣколюбія Владыки. Онъ послалъ на насъ смерть, какъ праведное наказаніе, но чрезъ собственную смерть отверзъ намъ врата безсмертія. Смерть была приговоромъ гнѣва: но чрезъ смерть же открывается намъ и крайнее милосердіе Судіи. Смертію разрушается та природа, которая уже сокрушена была прародительскимъ грѣхомъ: но это разрушеніе становится предвѣстіемъ возсозданія. Смерть отдѣляетъ душу отъ тѣла: но этимъ раздѣленіемъ полагается начало славнѣйшему и божественнѣйшему единенію твари съ Творцемъ. Сѣется тѣло душевное: возстаетъ тѣло духовное. Сѣется не въ честь: возстаетъ въ славѣ (1 Кор. 15, 43-44). Творецъ воспріемлетъ дѣло рукъ своихъ, удаляя отъ взоровъ человѣческихъ, но водворяя въ Ангельскихъ свѣтлостяхъ. Откуда же тутъ быть такому горькому плачу? Отъ чего проливать столько слезъ? Можетъ ли дальше отстоять отъ насъ печаль, какъ въ подобномъ случаѣ?
Разсуждая объ этомъ, а прежде всего воспоминая, что сестра твоя отъ самой колыбели соединилась съ Богомъ, прилѣпилась къ нетлѣнному и безсмертному Жениху — Христу и Ему единому пранесла въ жертву всю свою жизнь, всѣ помыслы, не безобразь скорбію своего исповѣданія, не помрачай радости сѣтованіемъ, не мѣшай земную грусть съ веселіемъ Ангеловъ. Они, радуясь о душѣ дѣвственной, возвысившейся надъ страстями, пріемлютъ ее въ восполненіе числа отпадшихъ демоновъ: а ты обращаешь ее въ предметъ плача. Смотри, чтобы тебѣ не уронить послѣдними поступками своими прежнихъ подвиговъ. Никто, пламенѣющій истинною любовію къ жениху, не измѣняетъ возлюбленному и не подавляется въ виду его скорбію: а ты, какъ-бы забывъ, что любишь Христа, приковала взоръ свой къ смерти, и безпокоишься и болѣзнуешь о усопшей, потопляешь любовь въ страданіяхъ, и радость предаешь въ плѣнъ печали. Если бы умершая, или лучше, предварившая насъ переходомъ въ другой міръ, получила жребій тѣхъ, которые вели здѣсь жизнь безпечную и нечестивую: скорбь и слезы твои были бы еще извинительны, — хотя Господь нашъ и Спаситель, источникъ человѣколюбія, не позволяетъ своимъ послѣдователямъ и этого. Остави, говоритъ Онъ, мертвыя погребсти своя мертвецы (Лук. 9, 60), а ты послѣдуй за Мной. Но когда люди, жившіе праведно и боголюбезно и сохранившіе вѣру чистою предъ Богомъ, отходятъ къ Нему и становятся дѣвственнымъ и блаженнымъ сосудомъ: можно ли не устыдиться гласа Господня? Вѣруяй въ Мя, аще и умретъ, оживетъ (Іоан. 11, 25), то есть, чрезъ смерть получитъ жизнь безсмертную, чрезъ разрушеніе наслѣдуетъ нетлѣнное жилище. Въ другомъ мѣстѣ Онъ же, общій Спаситель человѣковъ и женихъ спасаемыхъ душъ, говоритъ: не могутъ сынове брачніи плакати, елико время съ ними есть женихъ (Матѳ. 9, 15). Внемли этимъ словамъ: берегись осудить сама себя на отчужденіе отъ божественнаго Жениха, — отчужденіе, за которое ты не простила бы никому, если бы тебя обрекъ на сіе кто-либо другой, но провозгласила бы его своимъ врагомъ, губителемъ и первымъ злодѣемъ. Не сдѣлай же себя истинно достойною слезъ, оплакивая ту, которая уже наслаждается славою.
Не могутъ сынове брачніи плакати, елико время съ ними есть женихъ Что можетъ быть страшнѣе этого гласа, или лучше, заклинанія Владыки! Ты плачешь? — Итакъ ты уже отдѣлилась отъ Жениха. Ты терзаешься скорбію? — Это значитъ, ты рѣшилась опозорить брачный чертогъ и бѣжишь отъ него прочь, какъ свойственно дѣлать только невѣжамъ-простолюдинамъ… — Не будемъ же плакать о живущей въ Богѣ, какъ о мертвой. Не станемъ безчестить ее тѣмъ, чѣмъ думаемъ выразить свою любовь къ ней. Эта скорбь есть обида небожителямъ; эти слезы нарушаютъ ихъ блаженство, противорѣчатъ ихъ радостямъ, и обличаютъ въ людяхъ маловѣріе (чтобъ не сказать совершенное невѣріе) въ будущую жизнь.
Соображая все сіе и изслѣдывая трезвеннымъ умомъ, отвергни скорбь, огложи сѣтованіе, печаль, слезы; предоставь ихъ тѣмъ, о коихъ мы сейчасъ упомянули. Хотя бы ты была покинута всѣми, но лишь бы всецѣло сохранила блаженную и неизмѣнную любовь къ чистому и нескверному Жениху-Христу; и сего одного должно быть достаточно для тебя, чтобы не сѣтовать, постоянно взирая на Него и исполняясь непрерывною радостію.
Источникъ: Фотія, святѣйшаго Патріарха Константинопольскаго, Письмо Евсевіѣ, инокинѣ и игуменьѣ, въ утѣшеніе по случаю смерти сестры ея. // Журналъ «Христiанское чтеніе, издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академіи». — СПб.: Въ Типографіи К. Жернакова. — 1845 г. — Часть III. — С. 181-190.
Customer Feedback (0)