Блаж. Ѳеодоритъ Кирскій († 457 г.)
Исторія Боголюбцевъ или повѣствованіе о святыхъ подвижникахъ.
Предисловіе.
Хорошо быть очевидцемъ подвиговъ знаменитѣйшихъ мужей и поборниковъ благочестія, и взирая на нихъ своими очами, извлекать для себя пользу. Все достохвальное, когда видишь его собственными очами, является привлекательнымъ, становится вожделѣннымъ и возбуждаетъ въ зрителѣ желаніе пріобрѣсти его. Но не мало пользы приносятъ и повѣствованія о такихъ подвигахъ, передаваемыя очевидцами въ слухъ людей, которые сами ихъ не видѣли. Зрѣніе, говорятъ, достовѣрнѣе слуха, однакожъ и слухъ заслуживаетъ довѣрія, если онъ различаетъ рѣчи, судя по достовѣрности лицъ говорящихъ. Какъ языку и гортани усвоено различать сладость и горечь и другія подобныя качества вещей, и они, такъ сказать, произносятъ объ этомъ судъ: такъ и слуху ввѣрено разпознавать рѣчи, и онъ умѣетъ отличить приносящія сколько нибудь пользы отъ вредныхъ. Посему еслибы память полезныхъ повѣствованій могла сохраниться неповрежденною, и тьма забвенія, какъ-бы нѣкоторая отверзтая бездна не поглощала бы ея, то, безъ сомнѣнія излишне и безполезно было бы записывать ихъ, когда польза, отъ нихъ проистекающая, и безъ того весьма легко доходила бы до отдаленныхъ поколѣній. Но такъ какъ время повреждаетъ и тѣла, приводя старость и смерть, вредитъ и добрымъ примѣрамъ, наводя на нихъ забвеніе и изглаждая память объ нихъ, то никто, безъ сомнѣнія, не укоритъ насъ за то, что мы рѣшаемся описывать славные подвиги Боголюбцевъ. Тѣ, которымъ предоставляется лечить тѣла, борясь съ болѣзнію, употребляютъ лекарства и подаютъ помощь страждущимъ: такъ и предпріятіе подобнаго рода сочиненія есть какъбы врачебно-вспомогательное средство, предотвращающее забвеніе добрыхъ примѣровъ и помогающее памяти. Тогда какъ поэты и историки описываютъ воинскіе подвиги, а трагики открыто изображаютъ тщательно скрываемыя несчастія, и въ сочиненіяхъ увѣковѣчиваютъ ихъ память, а иные тратятъ рѣчи на смѣхотворство и забавныя шутки: не странно ли было бы намъ оставлять безъ вниманія то, что мужи, которые въ смертномъ и страстномъ тѣлѣ явили безстрастіе и поревновали безплотнымъ, предаются забвенію? Какого наказанія мы не были бы достойны, когда съ равнодушіемъ допустили бы изчезнуть памяти объ ихъ достоублажаемыхъ подвигахъ? Сами Святые, бывъ подражателями высокаго любомудрія древнихъ Святыхъ, начертали память ихъ не на мѣди и не буквами, но совершивъ каждую изъ ихъ добродѣтелей, себя самихъ содѣлали какъбы нѣкоторыми одушевленными ихъ образами и памятниками: какое же послѣ сего извиненіе могли бы имѣть мы, еслибы даже на бумагѣ не прослѣдили славной ихъ жизни, — тогда какъ въ честь борцевъ и побѣдителей на олимпійскихъ играхъ выставляютъ ихъ изображенія, и возницы, на конскихъ ристалищахъ оставшіеся побѣдителями, получаютъ туже награду, — когда не этихъ только, но и женоподобныхъ мужей, которые играютъ роли женъ, и о которыхъ не знаешь, мущины ли это, или женщины, люди, услаждающіеся подобными зрѣлищами, изображаютъ на доскахъ, стараясь на продолжительнѣйшее время сохранить память ихъ, хотя эта память дѣлаетъ больше вреда, чѣмъ пользы для души? Не смотря однакожъ на вредъ, почитатели подобныхъ людей удостоиваютъ живописныхъ изображеній, одни тѣхъ, другіе другихъ, кто кому нравится, — и поелику смерть разрушаетъ самое тѣло человѣка, какъ смертное: то, смѣшивая краски и отпечатлѣвая ими изображенія любимцевъ своихъ на доскахъ, чрезъ то сохраняютъ память объ нихъ долѣе ихъ жизни. А мы изобразимъ жизнь Святыхъ, которая можетъ научить любомудрію, и которая въ свое время была подобна образу жизни обитателей неба. Мы не тѣлесныя черты будемъ живописать, чтобы показать отпечатки ихъ людямъ незнающимъ, но сдѣлаемъ очертаніе мыслей невидимой души, и покажемъ незримую борьбу и сокровенные подвиги. Въ такое-то всеоружіе облекъ Святыхъ — вождь и начальникъ сонма ихъ св. Апостолъ Павелъ: пріимите, говорилъ онъ, вся оружія Божія, да возможете противитися въ день лютъ, и вся содѣявше стати, и далѣе: станите убо препоясани чресла ваша истиною, и оболкшеся въ броня правды, и обувше нозѣ во уготованіе благовѣствованія мира, надъ всѣми же воспріимше щитъ вѣры, въ немже возможете вся стрѣлы лукаваго разжженныя угасити: и шлемъ спасенія воспріимите, и мечь духовный, иже есть глаголъ Божій (Ефес. 6, 13-17). Въ такое-то всеоружіе облекши, онъ вывелъ ихъ на подвиги. Ибо и природа враговъ ихъ такова же, т. е. они безтѣлесны, невидимы, нападаютъ тайно, скрытно строятъ козни, внезапно и неожиданно поражаютъ, — чтó внушалъ и самъ тотъ вождь (Павелъ), когда говорилъ: нѣсть наша брань къ крови и плоти, но къ началомъ, и ко властемъ, и къ міродержителемъ тмы вѣка сего, къ духовомъ злобы поднебеснымъ (Ефес. 6, 12). Однакожъ, и такихъ имѣя противниковъ, сонмъ тѣхъ Святыхъ, или, лучше, каждый изъ нихъ въ отдѣльности, окружаемый множествомъ подобныхъ враговъ (ибо эти враги не нападали на всѣхъ разомъ, но въ одно время приступали къ одному, въ другое къ другому), одерживалъ столь славныя побѣды, что обращалъ враговъ въ бѣгство, и преслѣдуя, совершенно разбивалъ ихъ, и въ память побѣды воздвигалъ трофеи, не встрѣчая уже никакого препятствія.
Побѣду же эту доставила Святымъ не природа, сама смертная и исполненная безчисленныхъ страстей, а разумъ, привлекшій къ себѣ благодать Божію. Пламенно возлюбивъ Божественную красоту, охотно рѣшившись всѣмъ пожертвовать и все претерпѣть за Возлюбленнаго, они мужественно перенесли нападенія страстей, могущественно отразили тучи стрѣлъ діавола, и говоря словами Апостола (1 Кор. 9, 27), умертвивъ и поработивъ свое тѣло, угасили пламень вожделѣнія и заставили умолкнуть волненія похотей. Постомъ и безпрестаннымъ бодрствованіемъ усыпивъ страсти и укротивъ порывы ихъ, заставили тѣло подчиниться душѣ, и прекратили естественную борьбу между ними. Водворивъ такимъ образомъ миръ между душею и тѣломъ, они отгнали отъ себя все множество враговъ, которые, не зная сокровенныхъ внутри души помысловъ, и не имѣя содѣйствія себѣ со стороны плоти, не могли уже вести успѣшной брани, ибо стрѣлами противъ насъ діаволъ употребляетъ наши члены. Посему если глаза не обольщены, слухъ не очарованъ, осязаніе не услаждено какимъ либо пріятнымъ ощущеніемъ, и разумъ не воспринимаетъ нечистыхъ вожделѣній, то тщетны всѣ ухищренія коварнаго врага. Какъ гóрода, построеннаго на высотѣ, огражденнаго толстою стѣною, и со всѣхъ сторонъ обведеннаго глубокими рвами, не можетъ взять ни одинъ непріятель, если никто изъ находящихся въ городѣ не измѣнитъ, и не откроетъ какого нибудь прохода: такъ и демоны, нападающіе отвнѣ, не могутъ овладѣть душею, которая ограждена благодатію Божіею, если только какой нибудь нечистый помыслъ не откроетъ какого либо окна нашихъ внѣшнихъ чувствъ, и чрезъ него не впуститъ врага внутрь. Все это основательно изучивши изъ Божественнаго Писанія и внявъ гласу Господа, говорящаго чрезъ Пророка, что взыде смерть сквозѣ окна (Іер. 9, 21), ублажаемые нами Святые заключили свои чувства, какъбы запорами и замками, и ключи отъ нихъ вручили уму, такъ что, когда не было повелѣнія отъ ума, не отверзались ни языкъ, ни уста, и зѣницы не смѣли показаться изъ-за рѣсницъ, если имъ не было это позволено, а слухъ, будучи не въ состояніи заградить своего входа чѣмъ нибудь въ родѣ рѣсницъ или устъ, уклонялся отъ несмысленныхъ рѣчей и принималъ только тѣ, которыя услаждали умъ. Точно такъже Святые пріучили обоняніе не питать страсти къ благоуханіямъ, какъ къ такимъ вещамъ, которыя способны изнѣжить и разслабить. Такимъ же образомъ удалили они отъ чрева пресыщеніе, и научили его принимать то, что приноситъ не удовольствіе, а пользу, да и такой пищи принимать не болѣе, какъ сколько нужно было для того, чтобы не умереть съ голода. Такъ разрушили они и обаятельную власть сна, и освободивъ рѣсницы изъ-подъ его рабства, вмѣсто того, чтобы покорствовать ему, научились владычествовать надъ нимъ, и пользоваться имъ не тогда, когда онъ нападаетъ, но когда сами они призываютъ его для нѣкотораго подкрѣпленія естественныхъ силъ. Позаботившись такимъ образомъ объ оградѣ стѣнъ и дверей, и водворивъ согласіе между внутренними помыслами, они смѣялись надъ нападающими отвнѣ врагами, которые не могли насильно войти внутрь, такъ какъ Святые были ограждены Божіею благодатію, и у нихъ не было измѣнника, который бы рѣшился впустить враговъ. А враги, имѣя природу невидимую, не могли овладѣть тѣломъ видимымъ и связаннымъ естественными потребностями, потому что возница его, музыкантъ и кормчій [1], хорошо держа возжи, заставилъ коней итти въ порядкѣ, — мѣрно ударяя по струнамъ чувствъ, сдѣлалъ то, что они издавали гармоническіе звуки, — искусно управляя рулемъ, отражалъ и стремленіе волнъ и порывы вѣтровъ. Этимъ-то людямъ, которые совершили земной путь свой посреди безчисленныхъ трудовъ, укротили тѣло постомъ и лишеніями, не знали удовольствій смѣха, провели всю жизнь въ рыданіяхъ и слезахъ, — этимъ людямъ, которые сладостнѣйшимъ наслажденіемъ считали постъ, пріятнѣйшимъ отдохновеніемъ — изнурительное бодрствованіе, мягкимъ одромъ — твердую землю, величайшимъ и неизмѣримымъ удовольствіемъ — пребываніе въ молитвѣ и псалмопѣніи, — этимъ людямъ, которые стяжали всѣ виды добродѣтели, кто, по справедливости, не удивится, или, лучше, кто воздастъ хвалу по достоинству? И я вполнѣ понимаю, что никакое слово не въ состояніи прослѣдить за ихъ добродѣтелію. Попытаюсь однакожъ. Несправедливо было бы, — потому только, что это были совершенные мужи — поклонники истинной мудрости, — не воздать имъ и меньшей (ихъ подвиговъ) хвалы. Напишу не одну общую для всѣхъ похвалу, такъ какъ имъ сообщены были отъ Бога различныя дарованія, чтó внушалъ блаженный Павелъ, говоря: овому Духомъ дается слово премудрости, иному же слово разума, о томже Дусѣ, другому же вѣра, тѣмже Духомъ, иному же дарованія исцѣленій, о томже Дусѣ: другому же дѣйствія силъ, иному же пророчество, другому же разсужденіе духовомъ, иному же роди языковъ, другому же сказанія языковъ (1 Кор. 12, 8-10), и указывая источникъ всего этого, присоединилъ: вся же сія дѣйствуетъ единъ и тойжде Духъ, раздѣляя властію коемуждо, якоже хощетъ (1 Кор. 12, 11). Посему такъ какъ Святые обладали различными дарами, то, естественно, и я отдѣльно буду повѣствовать о каждомъ изъ нихъ, не представляя всѣхъ, совершенныхъ ими, дѣлъ (для такого описанія недостаточно было бы и цѣлой жизни), но разсказавъ немногое о жизни и дѣлахъ одного, и въ немногомъ показавъ отличительную черту всей его жизни, буду переходить къ другому. Не возмусь также описывать образа жизни всѣхъ, жившихъ въ разныхъ концахъ міра, Святыхъ: я и не знаю подвижниковъ, просіявшихъ во всѣхъ концахъ міра, да и невозможно, чтобы одинъ описалъ всѣхъ. Я разскажу только о жизни тѣхъ, которые, какъ свѣтила, блистали на востокѣ и своими лучами объяли всѣ концы вселенной. И рѣчь у меня будетъ повѣствовательная, чуждая пріемовъ панегирика, безъискуственно передающая кое-что немногое. Прошу же тѣхъ, которые будутъ читать эту исторію Боголюбцевъ, или повѣствованіе о жизни св. подвижниковъ, — пусть всякъ называетъ ее, какъ хочетъ, — прошу не питать недовѣрія къ тому, чтó здѣсь говорится, хотябы и пришлось имъ услышать нѣчто и превышающее ихъ силы, — и не измѣрять добродѣтели Святыхъ по своей мѣркѣ, а твердо помнить, что Господь обыкновенно соразмѣряетъ дары Святаго Духа съ душевными расположеніями людей благочестивыхъ, и совершеннѣйшимъ ниспосылаетъ и больше даровъ. Я сказалъ это для тѣхъ, которые не проникли еще въ глубину дѣлъ Божіихъ, потому что посвященные въ сокровенныя тайны Духа знаютъ, какъ благоволитъ Онъ къ чтущимъ Его, и сколько Онъ чрезъ однихъ изъ людей чудодѣйствуетъ среди другихъ, привлекая невѣрующихъ къ Богопознанію величіемъ своихъ чудесъ. А кто не повѣрилъ бы событіямъ, о которыхъ я буду говорить, тотъ, показалъ бы, что у него слаба вѣра и въ истину того, чтó совершено было чрезъ Моисея, Іисуса Навина, Илію и Елисея, — даже въ чудеса св. Апостоловъ. Всякій же, кто вѣритъ въ истину этихъ чудесъ, долженъ вѣрить, что чужды лжи сказанія и о первыхъ, потому что таже благодать, которая дѣйствовала въ тѣхъ (святыхъ мужахъ библейскихъ), была виновницею совершенія чудесъ и чрезъ этихъ (св. подвижниковъ). Благодать неоскудѣваема, и избирая людей достойныхъ, чрезъ нихъ, какъ чрезъ какіе каналы, изливаетъ потоки благотворенія.
Однихъ изъ описываемыхъ мною (лицъ и событій) я самъ былъ очевидцемъ, а которыхъ не видалъ, о тѣхъ слышалъ отъ очевидцевъ — людей, одушевленныхъ любовію къ добродѣтели, удостоившихся видѣть тѣхъ подвижниковъ и внимать ихъ назидательнымъ наставленіямъ. Изъ св. Евангелистовъ мы вѣруемъ не только Матѳею и Іоанну, которые сами видѣли чудеса Господа, но и Лукѣ и Марку, которымъ изначала бывшіе самовидцы и слуги Словесе точно передали не только то, что Господь потерпѣлъ и сотворилъ, но и то, чему Онъ постоянно училъ. Не бывши самовидцемъ, св. Лука въ началѣ своего Евангелія говоритъ, что онъ намѣренъ повѣствовать о вещахъ извѣствованныхъ. И мы хотя и знаемъ, что онъ не былъ самовидцемъ того, о чемъ повѣствуетъ, а слышалъ объ этомъ отъ другихъ, не менѣе вѣримъ ему и Марку, сколько Матѳею и Іоанну: потому что оба вполнѣ достойны вѣры въ своихъ повѣствованіяхъ, хотя повѣствуютъ о томъ, что узнали отъ самовидцевъ. Такъ и я иное разскажу, какъ самовидецъ, а объ иномъ — по довѣрію къ разсказывавшимъ мнѣ это очевидцамъ, подражавшимъ жизни описываемыхъ нами подвижниковъ. Объ этомъ распространился я, желая убѣдить въ истинности своего разсказа. Теперь приступлю и къ самому повѣствованію.
Примѣчаніе:
[1] Тѣло представляется здѣсь подъ тремя различными образами — коней, управляемыхъ возницею, — музыкальнаго инструмента, изъ котораго рука музыканта извлекаетъ, какія хочетъ, звуки, и, наконецъ, — корабля, управляемаго кормчимъ.
Источникъ: Исторія боголюбцевъ или повѣствованіе о святыхъ подвижникахъ, Блаженнаго Ѳеодорита, епископа Кирскаго. — СПб.: Въ Типографіи Экспедиціи заготовленія государственныхъ бумагъ, 1853. — С. 1-11.
Customer Feedback (0)