Свт. Григорій Неокесарійскій (†ок. 266 г.)
Къ Татіану краткое слово о душѣ.
Ты просилъ меня, достопочтенный Татіанъ, прислать тебѣ разсужденіе о душѣ съ убѣдительными доказательствами по отдѣламъ, и ты желалъ, чтобы я сдѣлалъ это, не пользуясь свидѣтельствами Писаній. Конечно, этотъ способъ наученія [т. е. на основаніи Писаній] въ дѣйствительности есть и для желающихъ благочестно мудрствовать является истиннымъ, доказательнѣе всякаго человѣческаго разсужденія; но ты сказалъ, что ищешь этого не для собственнаго убѣжденія, такъ какъ ты уже наставленъ твердо держаться божественныхъ Писаній и преданій, и что мысль твоя не можетъ быть поколеблена изворотами человѣческихъ доводовъ, а для опроверженія мнѣній иначе мыслящихъ, которые не выносятъ того, чтобы ихъ убѣждали Писаніями, но стараются посредствомъ извѣстнаго рода искусства ниспровергать непривычныхъ въ такихъ разсужденіяхъ. Эти соображенія склонили меня съ готовностью повиноваться этому твоему требованію, нисколько не устрашаясь тѣмъ, что я неопытенъ въ такого рода построеніи разсужденій, но ободряясь твоимъ благоволеніемъ ко мнѣ, ибо ты умѣешь то, что ты признаешь прекраснымъ, выставлять на общій судъ, а что, по твоему мнѣнію, хуже надлежащаго, того не замѣчать и скрывать, дѣлая то и другое по расположенію и дружбѣ ко мнѣ. Зная это, я со всѣмъ довѣріемъ взялся за изложеніе. Свое же разсужденіе я расположу, воспользовавшись тѣмъ порядкомъ и послѣдовательностью, какой именно примѣняли искусные въ этомъ для желающихъ научно что-либо изслѣдовать.
Итакъ, прежде всего я покажу, какою познавательною силою, согласно своей природѣ, можетъ быть постигнута душа; потомъ, чѣмъ доказывается ея существованіе; затѣмъ по порядку, сущность ли она или свойство; потомъ вслѣдъ за этимъ, она — тѣло, или безтѣлесна; далѣе, проста она, или сложна; Затѣмъ еще, смертна или безсмертна; наконецъ, разумна или неразумна.
Ибо эти вопросы больше всего обыкновенно изслѣдуются въ разсужденіи о душѣ, какъ главнѣйшіе и могущіе характеризовать ея особенности. Въ качествѣ доказательствъ для подтвержденія подлежащихъ изслѣдованію вопросовъ я воспользуюсь тѣми общеизвѣстными соображеніями, которыми обычно устанавливается достовѣрность предметовъ, находящихся у насъ подъ руками. Но ради краткости и пользы я примѣню теперь только тѣ умозаключенія, которыя настоятельно необходимы для доказательства того, что подлежитъ изслѣдованію, чтобы эти мысли, будучи ясными и удобно усвояемыми, доставили намъ совершенно готовыя средства для возраженія противникамъ. Итакъ, отселѣ начнемъ наше разсужденіе.
Какою способностью постигается душа?
I. Все существующее или познается чувствомъ, или постигается мышленіемъ. И то, что подлежитъ чувству, имѣетъ достаточное доказательство въ самомъ чувствѣ, ибо вмѣстѣ съ прикосновеніемъ оно создаетъ въ насъ и образъ подлежащаго предмета. Постигаемое же мышленіемъ познается не само въ себѣ, а въ своей энергіи. Поэтому душа, будучи непознаваемой сама въ себѣ, естественно должна познаваться изъ ея дѣйствій.
Существуетъ ли душа?
II. Наше тѣло, когда движется, то приводится въ движеніе или отвнѣ или извнутри. Что оно приводится въ движеніе не извнѣ, ясно изъ того, что оно движется и тогда, когда его не толкаютъ и не влекутъ, какъ это бываетъ съ неодушевленными тѣлами. И съ другой стороны, когда оно приводится въ движеніе извнутри, то движется не въ силу естественной необходимости, какъ огонь. Ибо послѣдній не перестаетъ двигаться, пока онъ есть огонь, подобно какъ и тѣло, сдѣлавшись мертвымъ, не движется, хотя и остается тѣломъ. Слѣдовательно, если тѣло не приводится въ движеніе извнѣ, подобно неодушевленнымъ предметамъ, и не движется въ силу физической необходимости, подобно огню, то ясно, что оно приводится въ движеніе душой, которая подаетъ ему и то, что оно живетъ. Итакъ, если доказано, что душа подаетъ жизнь нашему тѣлу, то должна существовать сама по себѣ и душа, познаваемая изъ ея дѣйствій.
Сущность ли душа?
III. Что душа — сущность, это доказывается такимъ образомъ: прежде всего тѣмъ, что опредѣленіе сущности по справедливости можетъ быть приложено и къ ней. Оно таково: сущность есть то, что будучи тожественнымъ и численно единымъ способно поперемѣнно воспринимать противное. Что душа сама, не отступая отъ собственной природы, поперемѣнно принимаетъ противное, это ясно всякому, ибо въ ней наблюдаются справедливость и неправда, мужество и трусость, умѣренность и распущенность, хотя они и противоположны. Поэтому, если свойство сущности быть способной поперемѣнно воспринимать въ себя противоположное, и если доказано, что душа допускаетъ такое опредѣленіе, то, слѣдовательно, душа — сущность. Затѣмъ, такъ какъ тѣло — сущность, то необходимо, чтобы и душа также была сущностью, ибо невозможно, чтобы оживотворяемое было сущностью, а оживотворяющее было бы несущностью. Неужели кто-нибудь можетъ утверждать, что не-сущее есть причина сущаго; или еще, [только] безумецъ можетъ говорить, что то, что въ своемъ существованіи зависитъ отъ чего-либо и безъ чего оно не можетъ существовать, является причиной того, отъ чего оно зависитъ.
Безтѣлесна ли душа?
IV. Что въ нашемъ тѣлѣ есть душа, доказано выше; посему должно знать, какъ она существуетъ въ тѣлѣ. Если она расположена возлѣ тѣла, какъ камешекъ возлѣ камешка, то душа будетъ тѣломъ, но тѣло не будетъ одушевлено всецѣло, потому что она будетъ лежать [только] возлѣ нѣкоторой части его. Если же она смѣшана или слита, то душа была бы многочастной, а не простой, и лишилась бы свойственнаго душѣ понятія. Ибо многочастное можетъ быть раздѣлено и разрушено; а то, что можетъ быть разрушено, сложно; то, что сложно, имѣетъ троякое измѣреніе, а что имѣетъ три измѣренія, то тѣло. Тѣло же, будучи приложено къ тѣлу, увеличиваетъ объемъ; но душа, находясь въ тѣлѣ, не увеличиваетъ объема, но скорѣе оживотворяетъ. Слѣдовательно, душа не будетъ тѣломъ, но безтѣлесна.
Далѣе, если душа — тѣло, то она приводится въ движеніе или извнѣ, или извнутри; но она не приводится въ движеніе ни извнѣ, такъ какъ ее не толкаютъ и не влекутъ, подобно неодушевленымъ, ни движется извнутри, подобно одушевленнымъ; ибо нелѣпо говорить о душѣ души, — итакъ, она не тѣло, слѣдовательно, безтѣлесна.
И еще, если душа — тѣло, то она имѣетъ качества, доступныя чувствамъ, и питается, но она не питается, а если и питается, то питается не тѣлесно, какъ тѣло, а безтѣлесно, ибо питается словомъ. Поэтому она не имѣетъ и качествъ, которыя воспринимаются чувствами, потому что ни справедливости, ни мужества, ни подобнаго имъ нельзя видѣть, а это — качества души. Итакъ душа — не тѣло, — значитъ, она безтѣлесна.
Еще, такъ какъ всѣ тѣлесныя сущности раздѣляются на одушевленныя и неодушевленныя, то утверждающіе, что душа — тѣло, пусть скажутъ, должно ли называть ее одушевленнымъ или неодушевленнымъ тѣломъ.
Далѣе, если всякое тѣло имѣетъ и окраску, и количество, и форму, а въ душѣ ничего такого не наблюдается, то, слѣдовательно, душа не тѣло.
Проста ли душа или сложна?
V. Что душа проста, обнаруживается изъ того, на основаніи чего преимущественно доказано, что она безтѣлесна. Ибо если она — не тѣло, всякое же тѣло сложно, а что сложно, то составляетсл изъ частей, — слѣдовательно, она не будетъ и многочастной. Будучи безтѣлесной, она проста, потому именно, что она несложна и не состоитъ изъ частей.
Безсмертна ли наша душа?
VI. Послѣдовательно, думаю, простому надлежитъ быть безсмертнымъ; а какимъ образомъ, — выслушай. Среди существующаго нѣтъ ничего, что было бы разрушительнымъ само для себя, — впрочемъ, и отъ начала [такого] не существовало. Ибо то, что подвергается поврежденію, повреждается отъ противоположнаго; почему все, что подвергается поврежденію, можетъ быть разрушено; а что можетъ быть разрушено, то сложно, сложное же многочастно; но что составлено изъ частей, какъ извѣстно, составляется изъ различныхъ частей; различное же не тождественно. Итакъ, душа, будучи простою и несоставленною изъ различныхъ частей, несложною и неразрушимою, по этой причинѣ должна быть нетлѣнной и безсмертной.
Далѣе, все, что получаетъ движеніе отъ чего-либо и имѣетъ жизненную силу не отъ себя самого, а отъ того, что ее движетъ, то остается въ такомъ состояніи до тѣхъ поръ, пока поддерживается дѣйствующею въ немъ силою; когда же дѣйствующее прекращаетъ свою дѣятельность, то перестаетъ и оно, такъ какъ отъ него оно имѣетъ движеніе. Душа же, будучи самодвижущеюся, никогда не перестаетъ существовать. Ибо надлежитъ, чтобы самодвижущееся всегда было въ движеніи. А то, что всегда движется, не можетъ прекращаться; то же, что не прекращается, не имѣетъ конца; не имѣющее конца неразрушимо, а неразрушимое безсмертно. Поэтому, если душа самодвижущаяся, какъ выше доказано, то, на основаніи сейчасъ изложеннаго силлогизма, она будетъ неразрушимой и безсмертной.
Еще, все, что не повреждается собственнымъ зломъ, неразрушимо; злое же противоположно нравственно прекрасному, поэтому и разрушительно для него. Ибо нѣтъ иного зла для тѣла, какъ страданіе, болѣзнь и смерть, равно какъ и [напротивъ] достоинство его — красота, жизнь, здоровье и благосостояніе. Посему, если душа не разрушается собственнымъ зломъ, зло же души — трусость, распущенность, зависть и подобное, но все это не отнимаетъ у нея силы жить и двигаться, то, слѣдовательно, она безсмертна.
Разумна ли наша душа?
VII. Что наша душа разумна, это можно было бы показать на основаніи многихъ данныхъ, и прежде всего на основаніи того, что она изобрѣла полезныя для жизни искусства. Вѣдь не просто и не случайно, какъ можетъ быть кто-нибудь скажетъ, появились искусства, такъ какъ нельзя доказать, что они праздны и безполезны для жизни. Поэтому, если искусство содѣйствуетъ тому, что полезно для жизни, а полезное похвально, похвальное же должно быть совершено разумомъ, а искусства — изобрѣтеніе души, — слѣдовательно, наша душа разумна.
Затѣмъ, что душа наша разумна, доказывается тѣмъ, что чувства наши недостаточны для постиженія вещей; ибо для знанія существующаго мы не довольствуемся однимъ прикосновеніемъ чувства. А когда мы не желаемъ останавливаться на этомъ, то чувство безъ помощи разума оказывается безсильнымъ различить то, что одинаково по формѣ, подобно по цвѣту и различно по природѣ. Поэтому, если чувства, будучи лишены содѣйствія разума, даютъ намъ ложное представленіе о существующемъ, то намъ нужно обсудить, можно ли на самомъ дѣлѣ постигнуть существующее или нѣтъ, и если можно постигнуть, то сушествуетъ ли другая сила, лучшая по сравненію съ чувствами, которая могла бы достигнуть этого. Если существующее не можетъ быть постигнуто, то у насъ не будетъ возможности [познать] то, что наблюдается нами иначе по сравненію съ тѣмъ, какъ оно существуетъ въ дѣйствительности. Но что вещи могутъ быть постигнуты нами, это ясно изъ того, что мы употребляемъ ихъ въ свою пользу соотвѣтственно съ свойствами каждой и снова обращаемъ въ то, во что мы желаемъ. Поэтому, если доказано, что вещи могутъ быть постигнуты нами, а чувства, если они лишены помощи разума, даютъ о нихъ ложныя представленія, то это будетъ умъ, который все разумно взвѣшиваетъ и познаетъ все, какъ оно въ дѣйствительности существуетъ. Умъ же разумная часть души, — слѣдовательно, душа разумна.
Кромѣ того, мы ничего не дѣлаемъ, чего прежде не начертаемъ сами себѣ, а это не иное что, какъ достоинство души, ибо знаніе существующаго не извнѣ привходитъ въ нее, но она сама какъ бы своими собственными примышленіями украшаетъ все существующее. Вслѣдствіе этого она въ самой себѣ предварительно живописуетъ вещь, и такимъ образомъ затѣмъ обнаруживаетъ ее на дѣлѣ. Достоинство же души заключается не въ чемъ иномъ, какъ въ томъ, чтобы все дѣлать согласно съ разумомъ, — ибо этимъ она и отличается отъ чувствъ. Слѣдовательно, доказано, что душа разумна.
Источникъ: Творенія святаго Григорія Чудотворца, епископа Неокесарійскаго. / пер. проф. Николая Сагарды. – Петроградъ: Типографія М. Меркушева, 1916. – С. 105-110.
Customer Feedback (0)