Блаж. Павлинъ Ноланскій († 431 г.)
Письмо къ Севéру.
Однажды святому Апостолу нѣкто сказалъ: многія тя книги въ неистовство прелагаютъ (Дѣян. 26, 24). Въ сихъ словахъ явно обнаружилось безуміе тѣхъ, коимъ показалась буйствомъ проповѣдуемая Павломъ премудрость. Чуждые истинной вѣры, они не могли понять премудрости Божіей, т. е., Христа Іисуса. Я, хотя по милости Божіей не похожъ на тѣхъ, коимъ, по причинѣ собственнаго ихъ невѣрія, великій Учитель казался безумствующимъ; но, пользуясь твоею любовію, которая при нашемъ единомысліи въ вѣрѣ еще тѣснѣе соединяетъ меня съ тобою, употреблю тоже слово, хотя не въ томъ же смыслѣ, и скажу тебѣ: о Северъ, возлюбленныи мой Северъ! чрезмѣрная любовь твоя ко мнѣ почти лишаетъ тебя ума. Ты, по излишней нѣжности ко мнѣ, какъ дѣдъ къ своему внуку, юному не по возрасту, но по разуму, кажешься мнѣ потерявшимъ разсудокъ (если только твое благоразуміе дозволитъ сказать это).
Въ самомъ дѣлѣ, что мнѣ отвѣчать тебѣ на ту просьбу, которою ты просилъ, чтобъ я снялъ съ себя портретъ и прислалъ къ тебѣ? Тою самою любовію, по которой ты ищешь утѣшенія въ суетныхъ изображеніяхъ, умоляю тебя сказать мнѣ, какой ты хочешь получить отъ меня портретъ — земнаго ли человѣка, или небеснаго? Я знаю, что ты любишь то небесное изображеніе, которое Царь небесный возлюбилъ въ тебѣ самомъ. И не другой какой нуженъ тебѣ образъ, какъ тотъ, который ты самъ носишь, по которому любишь ближняго, какъ самаго себя, и не хочешь ни въ чемъ преимуществовать предо мною, дабы не было между нами никакого неравенства.
Но, бѣденъ я и жалокъ! Ибо доселѣ еще ношу въ себѣ нечистый образъ земный, и по своимъ земнымъ чувствованіямъ и дѣламъ болѣе похожу на перваго, нежели на втораго Адама. Какъ дерзну я изобразить себя, когда небесный образъ мой покрытъ нечистотами земными? Со всѣхъ сторонъ объемлетъ меня стыдъ: я стыжусь изобразить себя такимъ, каковъ есмь, и не смѣю представить такимъ, каковъ не есмь; ненавижу себя въ томъ положеніи, въ которомъ нахожусь, и не забочусь поставить себя въ то положеніе, которое люблю. И потому, что пользы мнѣ бѣдному — ненавидѣть порокъ и любить добродѣтель, когда я дѣлаю болѣе то, что ненавижу, и не стараюсь, по своей лѣности, исполнять то, что люблю! Сіе-то и обезсиливаетъ меня во внутренней моей борьбѣ: духъ противоборствуетъ плоти, а плоть духу, и законъ плоти закономъ грѣха превозмогаетъ надъ закономъ ума.
Несчастенъ я! Ибо не уврачевалъ древомъ креста ядоноснаго вкушенія отъ убійственнаго древа, — и потому во мнѣ остается оный прародительскій ядъ, корымъ Адамъ заразилъ весь родъ свой, такъ что я, по естественной добротѣ, имѣвши прежде очи отверстыми для невинности и заключенными для неправды, въ послѣдствіи ослѣпился вкушеніемъ запрещенной снѣди, и, потерявъ зрѣніе, началъ черпать гибельную мудрость изъ древа познанія добра и зла. И если бы по крайней мѣрѣ симъ окончилось поползновеніе непозволенной прихоти, чтобы я, чрезъ невинное вкушеніе приобрѣтши познаніе добра и зла, сталъ охотнѣе избирать добро; особенно же, слыша совѣтъ Бога, внушающаго, чтобы я, изъ предложенныхъ мнѣ на выборъ жизни и смерти, скорѣе простеръ руку къ водѣ и избралъ даръ жизни. Но отъ безумія во мнѣ родилась дерзость, по которой я, узнавши уже добро, предпочелъ ему зло. Какое послѣ сего могу я получить прощеніе въ грѣхѣ, когда уже не могу извиняться незнаніемъ? Нѣтъ; я узналъ добро, и между тѣмъ дѣлалъ зло; тогда какъ легко могъ дѣлать доброе, если бы только, по причинѣ развращенія воли, не вознерадѣлъ о спасеніи души, — развращенія, по которому я возлюбилъ безполезное и отвратился отъ спасительнаго.
И такъ, поистинѣ я потерялъ оныя невинныя очи, кои не видѣли грѣха, и напротивъ, въ наказаніе за свое нечестіе, приобрѣлъ тѣ, коими познается грѣхъ. Св. Писаніе говоритъ, что прародители наши и видѣли и вмѣстѣ не видѣли. Такъ, жена видѣла, что древо добро въ снѣдь и пріятно для глазъ; слѣдовательно она имѣла глаза. Но тоже Св. Писаніе прибавляетъ, что когда они вкусили отъ древа, то отверзлись имъ очи; слѣдовательно прежде они были слѣпы. Отсюда вывожу, что хотя собственно въ одномъ и томъ же мѣстѣ не могутъ совмѣститься слѣпота и зрѣніе; но конечно есть въ насъ нѣкотораго рода слѣпота даже тогда, когда мы видимъ, и напротивъ есть своего рода зрѣніе даже тогда, когда мы слѣпы. Я думаю что въ семъ-то отношеніи Господь сказалъ: на судъ Азъ въ міръ сей пріидохъ, да невидящіи видятъ и видящіи слѣпи будутъ (Іоан. 9, 39). Ибо Онъ пришелъ въ міръ сей взыскать погибшихъ и просвѣтить ослѣпленныхъ. И въ семъ-то Врачѣ нуждающійся восклицаетъ съ Пророкомъ: просвѣти тму мою, Боже (Пс. 17, 29)!
Подлинно, Господь милостивъ и человѣколюбивъ. Какимъ же образомъ свѣтъ, явившійся для того, чтобы просвѣтить мракъ слѣпоты человѣческой, возставить падшихъ, разрѣшить связанныхъ, какимъ, говорю, образомъ сей свѣтъ видящихъ дѣлаетъ слѣпыми? Въ Евангеліи повѣствуется объ Іисусѣ Христѣ, что Онъ многимъ слепымъ даровалъ прозрѣніе и ни у кого не отнималъ очей; между тѣмъ въ Законѣ сказано: Азъ убію и жити сотворю (Втор. 32, 39). Равнымъ образомъ и въ Евангеліи объ Немъ же написано: се лежитъ Сей на паденіе и на востаніе многимъ (Лук. 2, 34). Въ такомъ же смыслѣ надобно понимать и оное изреченіе: на судъ Азъ въ міръ сей пріидохъ, да невидящіи видятъ и видящіи слѣпи будутъ. Господь пришелъ, и съ Его пришествіемъ древняя мимоидоша, и се быша вся нова. Такимъ образомъ исполнилось сказанное: Азъ убію и жити сотворю. Онъ умертвилъ ветхаго нашего человѣка, пригвоздивъ его ко кресту, совлекши съ него плоть, и, проведши его чрезъ всѣ начала и власти, даровалъ ему торжество въ Себѣ самомъ, и оживилъ новаго нашего человѣка воскресеніемъ изъ мертвыхъ, возведши его горѣ и посадивъ на небесахъ. Такъ-то Онъ пришелъ просвѣтить слѣпыхъ и видящихъ сдѣлать невидящими, — т. е., закрыть очи, отверстыя на преступленіе, и отверсть тѣ, кои прежде не видѣли ничего добраго. Для меня полезны какъ сія слѣпота, по которой я не вижу грѣха, такъ и зрѣніе, которое позволяетъ мнѣ созерцать святость.
И такъ молись обо мнѣ, любезный братъ, дабы и то и другое даровалъ мнѣ Господь, дабы, т. е., и поразилъ меня слѣпотою, которая бы мнѣ не давала видѣть суеты, и вмѣстѣ просвѣтилъ мою слѣпоту, дабы я могъ видѣть истину. Да умертвитъ Онъ во мнѣ ветхаго человѣка съ дѣяньми его, и да процвѣтетъ о Христѣ плоть моя и обновится яко орля юностъ моя. Въ семъ-то и состоитъ истинная перемѣна, когда мы сами измѣняемся въ новаго человѣка, созданнаго по Богу и носящаго на себѣ образъ небесный, и вмѣстѣ отлагаемъ того человѣка, который заразился грѣхами. Молю Бога, чтобы Онъ уничтожилъ во мнѣ земный образъ, носимый нами въ мірской жизни, и вмѣсто того возстановилъ и украсилъ во мнѣ свой образъ, который бы мнѣ не стыдно было носить, и съ которымъ я смѣло могъ бы сказать: исчезе сердце мое и плоть моя, Боже сердца моего, и часть моя, Боже, во вѣкъ (Псал. 72, 26)! Ибо когда происходитъ спасительная перемѣна съ моимъ внутреннимъ человѣкомъ, — исчезаетъ сердце мое и плоть моя, т. е., дѣйствія воли и плоти моей; тогда я, свободный отъ узъ тѣлесныхъ, съ очищеннымъ сердцемъ смѣло могу взывать къ Богу: Боже сердца моего, и часть моя, Боже, во вѣкъ! О, если бы исполнилось надо мною оное изреченіе Симеона, т. е., если бы Іисусъ Христосъ былъ мнѣ на паденіе и на востаніе, — на паденіе внѣшнему моему человѣку, и на востаніе — внутреннему, дабы палъ во мнѣ грѣхъ, упорно стоящій, когда душа падаетъ, и восталъ бы во мнѣ тотъ безсмертный человѣкъ, который палъ, когда грѣхъ усилился! Стояніе внѣшняго человѣка есть паденіе внутренняго; и на оборотъ, въ той мѣрѣ, какъ ослабѣваетъ нашъ внѣшній человѣкъ, внутренній со дня на день обновляется. Посему-то великій учитель и говоритъ: егда немоществую, тогда силенъ есмь (2 Кор. 12, 10).
И такъ благодареніе Господу, что Онъ начерталъ мой образъ болѣе живыми и прочными красками, не на скрижаляхъ тлѣнныхъ и не на мягкомъ воскѣ, но на плотяныхъ скрижаляхъ сердца твоего, гдѣ ты будешь постоянно созерцать меня, напечатлѣннаго въ душѣ твоей, и блюсти меня въ единеніи вѣры и благодати не только здѣсь, но и въ будущемъ вѣкѣ. Если же любовь твоя непремѣнно желаетъ имѣть видимое утѣшеніе, то ты можешь, по находящимся въ душѣ твоей чертамъ, сколько позволитъ память, сказать какому нибудь живописцу, чтобы онъ написалъ мое изображеніе, хотя съ кого либо изъ предстоящихъ, на меня похожаго. Конечно, живописецъ, по неопытности своей, не понявши твоихъ словъ, можетъ написать меня и невѣрно; но, поелику ты всегда представляешь и объемлешь меня въ душѣ своей: то какое бы лице неискусный живописецъ ни изобразилъ подъ моимъ именемъ; въ твоей душѣ всегда буду представляться я, а не другой кто либо.
Печатается по изданiю: Блажаннаго Павлина, епископа Ноланскаго, Письмо къ Севéру. // Журналъ «Христiанское чтенiе, издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи». – 1840 г. – Часть III. – С. 54-63.
Customer Feedback (0)