Прот. Петръ Преображенскій († 1893 г.)
О посланіи къ Діогнету.
За твореніями, несомнѣнно принадлежащими св. Іустину, каковы: двѣ апологіи и разговоръ съ Трифономъ іудеемъ, въ рукописныхъ кодексахъ и печатныхъ изданіяхъ слѣдуютъ сочиненія также апологетическаго содержанія, которыя приписываются Іустину, но подлинность которыхъ подлежитъ сомнѣнію и пререканіямъ. Въ числѣ ихъ первое мѣсто по своей древности, а также по своему высокому литературному достоинству занимаетъ посланіе къ Діогнету.
Это сочиненіе есть отвѣтное письмо къ Діогнету, который, какъ видно изъ самого письма, былъ язычникъ и притомъ человѣкъ образованный и занимавшій высокое общественное положеніе [1]. Безстрашіе, съ какимъ христіане подвергались за свою вѣру мученіямъ и смерти, и ихъ взаимная братская любовь возбудили въ немъ желаніе узнать объ источникѣ этого загадочнаго для него нравственнаго явленія. Онъ обратился къ христіанскому другу своему — писателю посланія — съ вопросами о сущности христіанства, его различіи отъ язычества и іудейства, о причинѣ его столь поздняго явленія въ мірѣ. Отвѣчая на эти вопросы писатель посланія одобряетъ желаніе Діогнета узнать истину (гл. 1), и приглашая къ безпристрастному и непредъубѣжденному обсужденію дѣла, прежде всего показываетъ, почему христіане не почитаютъ языческихъ боговъ: эти боги — говоритъ онъ — суть произведенія самихъ людей, сдѣланныя изъ такого же тлѣннаго вещества, какъ и употребляемые въ обыкновенной жизни сосуды; они глухи, слѣпы, безъ души, безъ чувства, безъ движенія (гл. 2). Богопочтеніе іудеевъ разумнѣе язычества, поколику признаютъ единаго Бога, Творца и Владыку вселенной, но по своему чувственному и суетному служенію Ему кровію и жертвами, какъ будто Всеводовольный нуждается въ этомъ, они подобны язычникамъ (гл. 3-4). Затѣмъ переходя къ христіанству, тайны котораго никакой человѣкъ не можетъ изъяснить, по замѣчанію автора, — онъ изображаетъ чудную картину жизни христіанъ и сравниваетъ ихъ положеніе и значеніе въ мірѣ съ душею человѣческою въ отношеніи къ тѣлу (гл. 5-6). Чтобы объяснить необыкновенную силу христіанства, писатель говоритъ (гл. 7-8), что оно учреждено не людьми, какъ прочія религіи, но открыто самимъ Богомъ, и притомъ не чрезъ какую-либо высшую духовную тварь, но чрезъ собственнаго Его Сына, которому Отецъ изначала сообщилъ вѣчный совѣтъ Своей любви о спасеніи рода человѣческаго. До Христа не было истиннаго Богопознанія даже у философовъ: чрезъ Христа Богъ Самъ Себя явилъ и даровалъ людямъ вѣрою созерцать Бога и быть участниками Его благодѣяній. Почему же христіанство такъ поздно явилось въ міръ? Богъ оставилъ людей, жившихъ до христіанства, собственнымъ похотямъ и страстямъ, не потому, чтобы Онъ услаждался ихъ заблужденіями, но чтобы тѣмъ обличилось безсиліе человѣчества къ своему собственному спасенію. Когда исполнилась мѣра грѣховъ человѣческихъ, Богъ явилъ Свою безконечную любовь, предавши вочеловѣчившагося Сына Своего на искупленіе наше, Невиннаго за виновныхъ, Святаго за беззаконныхъ (гл. 9). Отвѣтивши на вопросы Діогнета, писатель посланія убѣждаетъ его принять христіанскую вѣру, представляя ему тѣ блага, которыя отъ того произойдутъ: онъ познаетъ Бога, чрезъ любовь сдѣлается Его подражателемъ и возвысившись надъ міромъ и страхомъ смерти, будетъ на землѣ вѣдать тайны и предвкушать блаженство неба (гл. 10).
Такимъ образомъ раскрытъ главный предметъ посланія, и здѣсь оно весьма естественно оканчивается: по видимому не достаетъ только заключительной формулы. Но въ рукописяхъ слѣдуютъ затѣмъ еще двѣ главы (11 и 12). Въ нихъ авторъ говоритъ о себѣ, что онъ «ученикъ апостольскій»и учитель язычниковъ, преподаетъ ученіе не чуждое, но апостольское, которое было открыто Богомъ чрезъ Его Слово ученикамъ: чрезъ это Слово истина и благодать изливается на тѣхъ вѣрующихъ, которые не преступаютъ предѣловъ вѣры и преданій отцевъ (гл. 11). Далѣе писатель приглашаетъ къ истинному вѣдѣнію и защищаетъ права его, указывая на то, что въ раю были насаждены и древо жизни и древо познанія, и что не познаніе, а непослушаніе ввело осужденіе въ міръ (гл. 12). Съ перваго взгляда видно, что эти главы не идутъ къ содержанію предшествующихъ десяти главъ и не находятся ни въ какой внутренней связи съ ними. Авторъ нечаянно перемѣняетъ тонъ рѣчи и самый образъ выраженія: вмѣсто ясной, стройной, логически-связной рѣчи, обращенной къ одному лицу — Діогнету и занятой рѣшеніемъ его вопросовъ, какую видимъ въ первыхъ 10 главахъ, — здѣсь встрѣчается общая, довольно неопредѣленная, иногда аллегорическая рѣчь, имѣющая характеръ бесѣды, обращенной къ христіанамъ, а не къ язычнику. Къ этому различію въ слогѣ и содержаніи послѣднихъ двухъ главъ присоединяется то, что въ древнѣйшемъ манускриптѣ посланія къ Діогнету переписчикъ сдѣлалъ передъ ними отмѣтку, изъ которой видно сомнѣніе о подлинности этихъ главъ, донесшееся можетъ быть изъ глубокой христіанской древности [2]. Поэтому ученые Бёль, Земишь, Отто и Гефеле (послѣдніе двое прежде признавали подлинными эти главы), Голленбергъ и другіе признаютъ ихъ отдѣльною прибавкою посторонняго писателя, происхожденіе которой относится къ позднѣйшему времени, именно не ранѣе III-го вѣка [3].
Посланіе къ Діогнету было въ первый разъ издано въ 1592 г. французскимъ ученымъ Генрихомъ Стефаномъ, который пользовался рукописнымъ греческимъ кодексомъ, находящимся нынѣ въ Лейденѣ, и въ своемъ изданіи присоединилъ къ нему свои примѣчанія и латинскій переводъ. Въ немъ, а также въ страсбургской рукописи, тщательно разсмотрѣнной ученымъ издателемъ апологетовъ Отто, это посланіе носитъ на себѣ имя св. Іустина мученика. Этому писателю оно и приписывалось учеными въ слѣдъ за Стефаномъ въ продолженіе цѣлаго столѣтія. Въ концѣ XVII вѣка возсталъ противъ утвердившагося мнѣнія Тильемонъ, авторъ записокъ по церковной исторіи, и къ его взгляду примкнула бóльшая часть изслѣдователей отеческой литературы, каковы: Нурри, Галланди, Лумперъ и др. Въ новѣйшее время, противъ ученыхъ усилій Отто защитить мнѣніе о происхожденіи посланія отъ св. Іустина, Бёль, особенно Земишь и Голленбергъ представили новыя основанія, и нынѣ почти всѣми патрологами признано, что посланіе къ Діогнету не принадлежитъ св. Іустину.
Главнѣйшія доказательства этого мнѣнія суть слѣдующія: 1) языкъ и изложеніе посланія къ Діогнету представляетъ такое различіе отъ подлинныхъ сочиненій Іустина, котораго нельзя удовлетворительно объяснить ни болѣе раннимъ возрастомъ Іустина, ни характеромъ содержанія. Изложеніе св. Іустина носитъ на себѣ тотъ смѣшанный характеръ, который получилъ греческій языкъ при постепенномъ распространеніи всюду съ эпохи Александра Великаго; оно не отличается тщательностію и строгою правильностію, приближается къ обыденному, простонародному образу рѣчи и изобилуетъ отступленіями отъ раскрываемаго авторомъ предмета. Совершенно другое видно въ посланіи къ Діогнету: слогъ его обработанный и приближается къ чистотѣ выраженія классическихъ образцевъ; ясность и сжатость рѣчи, ясность антитезовъ, стройность въ сочетаніи предложеній и логическая послѣдовательность вмѣстѣ съ искреннею одушевленностію чувства составляютъ отличительныя свойства изложенія посланія. Кромѣ того въ немъ не встрѣчаются любимыя выраженія Іустина, и напротивъ употребляются слова и обороты, которыхъ нѣтъ у Іустина [4]. 2) Къ тому же приводитъ насъ различіе между св. Іустиномъ и авторомъ посланія къ Діогнету въ сужденіи относительно главнѣйшихъ пунктовъ излагаемаго ими дѣла. a) Іустинъ признаетъ языческихъ боговъ злыми духовными существами — демонами, которыя обитаютъ въ своихъ идолахъ для принятія отъ людей жертвъ ихъ; въ посланіи напротивъ боги язычества отожествляются съ ихъ идолами, которые суть бездушныя произведенія человѣческихъ рукъ, ничѣмъ не отличающіяся отъ простаго камня, золота и т. п. b) Іустинъ признаетъ іудейство съ его обрѣтаніемъ, жертвами, законами о субботѣ и другими обрядовыми постановленіями за Божественное учрежденіе, данное ради немощи іудеевъ, но все-таки находившееся въ связи съ новымъ завѣтомъ Христа. Напротивъ въ посланіи отрицается всякое высшее значеніе іудейскаго богопочтенія, исключая догмата его о Единомъ Богѣ, и оно низводится почти на одинаковую степень съ язычествомъ. c) Въ посланіи нѣтъ и слѣда той основной мысли св. Іустина о дѣйствованіи Верховнаго Разума или Слова (λόγος) въ до-христіанскомъ мірѣ, по которой время до Христа чрезъ Ветхозавѣтный законъ и пророчества у іудеевь и чрезъ дѣятельность лучшихъ людей въ язычествѣ служило приготовленіемъ къ полному и всеобщему откровенію Слова во Христѣ Спасителѣ. По воззрѣнію писателя посланія къ Діогнету, христіанство какъ бы внезапно является въ мірѣ, и не нужда постепеннаго раскрытія Божественнаго домостроительства о спасеніи человѣчества была причиною его недавняго явленія, но Божественное намѣреніе чрезъ глубину нравственнаго паденія людей привести ихъ къ сознанію необходимости спасающей благодати. — Такимъ образомъ несправедливо приписывать св. Іустину такое сочиненіе, которое при немногихъ сходныхъ мысляхъ, общихъ всей древней христіанской апологетикѣ, находится въ ясномъ противорѣчіи съ его характеристическими воззрѣніями. При молчаніи древнихъ церковныхъ историковъ объ этомъ посланіи писатель его остается для насъ неизвѣстнымъ, и разныя предположенія о немъ не имѣютъ твердаго историческаго основанія [5].
Нѣтъ также данныхъ для точнаго опредѣленія времени, къ которому относится происхожденіе посланія. Попытки возвести его къ вѣку апостольскому не основательны. Слова въ 11 гл., гдѣ неизвѣстный авторъ называетъ себя «ученикомъ апостоловъ», не относятся къ писателю посланія, и притомъ могутъ быть приняты въ болѣе обширномъ, несобственномъ смыслѣ. Іудейскіе обряды и жертвоприношенія, о которыхъ говоритъ авторъ (гл. 3-4), не предполагаютъ непремѣнно существованія Іерусалима и храма. Выраженіе о христіанствѣ, какъ явленіи недавнемъ, нынѣ (νῦν) возникшемъ, также не препятствуетъ относить это посланіе ко времени позднѣйшему вѣка апостольскаго. Съ бóльшею основательностію ученые (Мёлеръ, Земишь, Чирнеръ) полагаютъ время происхожденія его въ первой половинѣ II-го вѣка, когда христіане уже отдѣлившіеся отъ іудеевъ составляли значительное и всюду распространенное общество и подвергались неоднократнымъ кровавымъ преслѣдованіямъ за то именно, что не хотѣли отречься отъ Бога (гл. 10).
Послѣ перваго изданія, сдѣланнаго Г. Стефаномъ въ 1592 г., посланіе къ Діогнету было напечатано въ изданіяхъ сочиненій св. Іустина Сильбургомъ, Пруденціемъ Мараномъ и въ исправленномъ по рукописямъ видѣ у Отто въ его изданіи апологетовъ. Гефеле помѣстилъ его въ своемъ изданіи твореній мужей апостольскихъ, а издатель «Cursus Completes Patrologiae» въ II томѣ. Кромѣ прежнихъ критическихъ трудовъ Бёля (opuscula patrr. select. 1) заслуживаютъ вниманія статьи Мёлера (Patrol. I), Земиша (въ его сочиненіи о св. Іустинѣ) и монографіи Отто: Epistola ad Diognetum, 1852, и Голленберга (der Brief an Diognet. 1853), который усилилъ доказательства противъ принадлежности посланія св. Іустину [6].
Посланіе къ Діогнету.
Примѣчанія:
[1] Отто предполагаетъ, что Діогнетъ, къ которому писано это посланіе, одно и тоже лицо съ Діогнетомъ стоическимъ философомъ, учителемъ имп. Марка Аврелія. Но это предположеніе — безъ основаній.
[2] Отмѣтка эта читается: ϰαῖ ὧδε ἐγϰοπῆν ἔιϰε τὸ αντιγραϕον.
[3] На это указываютъ выраженія о границахъ вѣры (ορια πίστεως), объ опредѣленіяхъ отцевъ (т.-е. Церкви) и пр. (Земишь, Iust. d. Mart. ч. 1 стр. 175 прим.). По мнѣнію Бунзена (Hippolytus und. seine Zeit. 1) эти главы суть заключеніе недавно открытаго сочиненія св. Ипполита противъ ересей, но это совершенно неосновательное предположеніе.
[4] Земиша Iust. d. Mart. ч. 1 стр. 177-178.
[5] Такъ Голланди приписывалъ это посланіе Аполлосу, Дорнеръ и у насъ преосвященнѣйшій Филаретъ (въ историч. ученіи объ Отцахъ Церкви) — Квадрату.
[6] На русскомъ языкѣ посланіе къ Діогнету помѣщено въ переводѣ, не довольно исправномъ, въ Христ. чтеніи за 1825 г. т. 4.
Источникъ: Памятники древней христіанской письменности въ русскомъ переводѣ. Томъ четвертый. Сочиненія древнихъ христіанскихъ апологетовъ. — Приложеніе къ Православному Обозрѣнію. — М.: Въ Университетской Типографіи, 1863. — С. 5-12.
Customer Feedback (0)