Доклад, прочитанный на Третьих межрегиональных Покровских педагогических чтениях на секции "Проблема диалога светского и церковного образования" в Санкт-Петербургском государственном педагогическом университете (РГПУ) им. А.И. Герцена 11 октября 2002 года
Русская библейская наука достигла своего наивысшего расцвета к началу XX века, когда стараниями таких выдающихся библеистов, как А. П. Лопухин, И. Н. Корсунский, А. И. Олесницкий, прот. А. Смирнов и многих других русская библеистика не только хорошо знала о новейших западных исследованиях и гипотезах, но в случае необходимости была способна аргументировано и убедительно полемизировать с ними. Совершенно иная картина обозначилась в середине XX века, когда крупнейшее археологического открытия века – находка кумранских свитков – совпало по времени с возрождением в советской России православных богословских академий, претерпевших в 1918 году не только закрытие, но и жесточайшее преследование профессуры. Вновь открытые в 1947 году духовные школы своей первоочередной задачей ставили постепенное восстановление прежнего уровня образования и научных исследований. Можно сказать, что к середине 1960-х духовные академии вышли на весьма высокий научный уровень, однако мощное противодействие государственных властей препятствовало созданию научных школ в полном смысле этого слова, предполагающих преемство исследований от учителя к ученику: исследования велись на уровне отдельных личностей, не существовало ни специальных программ, ни особых проектов для тематических исследований в области библеистики.
С другой стороны, в светских университетах советской эпохи область библейских исследований была в идеологически неблагоприятной сфере и не могла занимать достойного места. Практически на всех исследованиях, касавшихся в той или иной мере библейской тематики, лежит печать атеистического подхода.
Вышеназванные факторы и определили ту обстановку с изучением важнейших археологических находок XX века, которая сложилась в Советском Союзе: несмотря на лавину научных публикаций за рубежом, свидетельствующую о высоком интересе к этой тематике (а уже к 1965 году в мире насчитывалось около 6 тысяч различных печатных трудов на эту тему [1, 3], в подавляющем большинстве это были исследования западных авторов), в советской России данная область находилась в числе явных аутсайдеров. Из церковных трудов можно назвать лишь кандидатскую работу нынешнего профессора СПбДА протоиерея Владимира Сорокина, защищенную им в 1965 году, его статью в богословском журнале, да несколько публикаций архиепископа Михаила (Чуба) в "Журнале Московской Патриархии". Кандидатская работа о. Владимира представляла собой, пожалуй, самое обширное церковное исследование на эту тему, в котором была предпринята попытка не только обзора важнейших рукописей, но и их оценки с церковной точки зрения. Однако за прошедшие почти 40 лет этот труд несколько устарел в силу публикации в начале 1990-х годов немалого количества новых текстов из 4 пещеры. Уже после начала перестройки в журнале "Мир Библии" была опубликована краткая, но весьма важная статья протоиерея Александра Меня, первоначально изданная за границей к 30-летию кумранских открытий.
Не намного лучше обстояло дело и в области официальной советской науки, призванной хотя бы в силу своего статуса коснуться кумранской тематики. В скромной библиографии на данную тему, охватывающей собой чуть более шестидесяти книжных и журнальных публикаций, мы найдем лишь несколько обобщающих монографий и ряд статей, посвященных иногда любопытным, но порой маловажным в концептуальном отношении деталям. За 55 лет после открытия рукописей на русском языке вышло всего два сборника переводов, которые охватывают только 23 из почти тысячи изданных на западе кумранских текстов! На фоне десятка регулярных журналов, посвященных изучению рукописей, почти полное отсутствие интереса к ним в России смотрится пугающе.
Однако совершенно новые условия сложились в результате демократических перемен в России: с одной стороны, значительно упростился доступ к иностранной литературе на эту тему, с другой стороны - светские исследователи уже не испытывают явного пресса атеистической идеологии, а церковные - государственной власти. Поэтому можно прогнозировать рост интереса к кумранской тематике в России.
Процесс изучения рукописей Мертвого моря достаточно четко разделяется на два этапа: первый - это разработка первоисточников, то есть нахождение свитков, их расшифровка и последующая публикация, а также археологические раскопки на месте находок. Второй этап - это интерпретация текстов найденных рукописей с тем, чтобы объяснить их содержание, что достижимо только при попытке с той или иной степенью достоверности восстановить религиозную обстановку в Палестине времени написания (или копирования) рукописей. На обоих этапах имело и имеет место взаимодействие церковных и светских ученых. Каким же образом они дополняют друг друга и в чем они взаимно не согласны?
По прошествии 55 лет можно с уверенностью сказать, что зарубежные церковные ученые внесли огромный вклад в первый этап изучения рукописей. Достаточно вспомнить о том, что первый человек, который понял огромное значение рукописей и приобрел первые из них был митрополит сирийской церкви Афанасий. Но если его заслуга заключалась лишь в настойчивости, которую он проявил, выясняя содержание и значение свитков, то уже вскоре появляются первые христианские ученые, трудившиеся на месте раскопок и внесшие огромный вклад в осмысление рукописей в историческом контексте. Среди них, конечно, выделяется патер Ролан де Во, ведший раскопки на месте кумранских развалин. Его заслуга - в идентификации кумранитов в качестве общины ессеев, а также в спорном, но ставшем хрестоматийным объяснении назначения помещений в развалинах Хирбет-Кумрана. В последующие годы Международный комитет по изучению рукописей состоял в немалой степени из католических и протестантских ученых (можно назвать имена Р. де Во, Скегана, Старки, Милика и др.), занимавшихся подбором фрагментов для восстановления рукописей, их расшифровкой и публикацией. Именно на этом этапе сотрудничество церковных и светских ученых было и остается гармоничным и плодотворных. Хотя проблемы разного прочтения трудночитаемых отрывков текста, и еще более разногласия при переводе возникают нередко. В качестве примера хотелось бы привести конкретный случай тенденциозности перевода, возникшей из определенной идеологической установки. Это тем более любопытно, что речь идет о преимущественно добросовестном переводе свитка "Толкования на Аввакума" И. Д. Амусина. Исходя из марксистской идеологической установки, отвергающей даже историчность и самостоятельность христианства, И. Д. Амусин в своей книге о рукописях Мертвого моря, вышедшей в 1960 году, рассматривает ессейскую общину как "один из важных элементов, из которых создавалось раннее христианство" [2, 258]. И, видимо, чтобы подчеркнуть возможную параллель между лидером кумранитов Учителем праведности и основателем Церкви Иисусом Христом, И. Д. Амусин переводит текст 1-3 строк 8 столбца "Комментария на Аввкакума" следующим образом: исполняющих закон в доме Иуды "Бог спасет от дома суда за их страдания и веру (amana) в Учителя праведности". [2, 192] Однако для всякого, знакомого со значением слова "вера" (emuna) в ветхозаветный период известно, что "вера" для древнего иудея означала не систему догматических понятий, а прежде всего доверие, уверенность. Вера в Бога в таком смысле - это доверие Богу, вверение себя Его благой воле, уверенность в Его промысле о нас. В этом отношении показательно выражение из книги Второзакония 32:4 el emuna - "Бог верности", т.е., "Бог, достойный доверия", не обманывающий верующего. Если же рассматривать форму, более соответствующую орфографии кумранского оригинала (amana), то можно видеть, что это слово, встречающееся в позднем библейском тексте, передает понятие "договор, обязательство" (Неем. 10:1), или обязательство царя выдавать ежедневное содержание певчим Иерусалимского храма (Неем. 11:23).
Неадекватность библейского смысла переводу И. Д. Амусина была столь существенна, что вскоре в печати появилась реплика К. Б. Старковой, в которой она не только разъясняла библейское значение термина, но и давала уточненный перевод, который, на мой взгляд, вполне адекватно, может быть таким: "ради их труда и обязательства в отношении Праведного учителя (или …верности Праведному учителю)". [4, 129] Здесь - указание на земные, человеческие отношения кумранских сектантов со своим руководителем, но отнюдь не на появление в кумранской среде доктрины Божественности их учителя! Интересно, что именно такой смысл передан во многих переводах рукописей на английский язык, например, в издании М. Уайза, М. Абегга и Э. Кука [5, 119], или в издании Ф. Г. Мартинеца и Э. Дж. Тигчелара [6, 17], где слово amana переводится как loyalty (верность, преданность, лояльность). К сожалению, несмотря на замечание К. Б. Старковой И. Д. Амусин оставил свой спорный перевод и в отдельном издании текстов, вышедшем 10 лет спустя [3, 155]
Данный пример (а подобных примеров спорного прочтения текста или спорного перевода можно указать множество) и приводит нас к вопросу о различии позиций церковных и светских авторов в изучении кумранских рукописей. Церковный исследователь в своем подходе руководствуется знаниями из библеистики и церковной истории. Для него важно установить смысл того или иного слова в контексте всего текста, а текста - в свете всей иудео-палестинской религиозной традиции того времени. Вот почему, например, церковные исследователи согласны на глубинном, существенном отличии между учением кумранитов и христианства: первые исповедывали строгий монотеизм, причем в его крайне выраженном законническом варианте, тогда как христианство принесло не только освобождение от имевшего временное значение предписаний обрядового Моисеевого закона (так близкого сердцу кумранитов), но и совершенно новую весть о воплощении Сына Божия. В свете этого указанный выше перевод И. Д. Амусина может быть отвергнут не только с точки зрения библейской филологии, но и новозаветной истории, ведь именно те, кто ставил своей задачей исполнение Моисеева закона во всех его обрядовых подробностях и были главными обвинителями Христа в том, что Он признает Себя Сыном Божиим (Мф. 26:63-66). Но если даже для учеников Христовых Божественная природа Спасителя не была вполне понятна вплоть до Его славного воскресения, то как можно ожидать от кумранитов появления такого учения в их среде, если нигде в текстах не утверждается прямо о божественности или воскресении Учителя праведности?
Однако игнорирование новозаветного свидетельства и истории раннехристианской Церкви - это не главный пункт расхождения между церковными и светскими авторами. Для церковных авторов всегда очень важен статус анализируемого текста, и при наличии расхождения между содержанием канонического новозаветного текста и каким-нибудь гностическим раннехристианским текстом он отдаст предпочтение первому. Вообще, само возникновение и распространение гностицизма, с которым столкнулось раннее христианство, показывает, сколь опасно использование текстов без предварительной оценки их важности и достоверности. Но именно в такую методологическую ошибку впадают некоторые уже современные русские исследователи рукописей Мертвого моря. Здесь нужно упомянуть в первую очередь работу И. Р. Тантлевского "История и идеология кумранской общины", изданную не так давно (в 1994 году). Автор строит целую систему, призванную отвергнуть оригинальность христианства и представить последнее как почти точный слепок с кумранской идеологии. Однако во многих местах своей работы он делает предположения, которые не находят прямого доказательства. И тогда он прибегает либо к спорному чтению или переводу кумранских текстов (например, указанное выше место из Аввакума он понимает сродни И. Д. Амусину), либо к доказательству по аналогии, которое скорее является иллюстрацией: находя некие общие идеи в кумранских рукописях, новозаветных книгах, гностических писаниях, творениях отцов церкви он делает выводы в пользу своей теории. Такой подход, конечно, не может быть принят церковным (а лучше сказать - строгим и объективным) исследователем, поскольку авторитет новозаветных книг, святоотеческих трудов, гностических произведений и рукописей Мертвого моря совершенно различен, также как различен исторический и религиозный контекст, в котором они появились и имели хождение.
Такой неразборчивый подход к источникам можно было бы условно назвать "новым гностицизмом". Опасность этого подхода для объективной науки может быть проиллюстрирована на примере совершенно новой книги А. Владимирова "Кумран и Христос", опубликованной в этом году. Отказавшись от выводов И. Тантлевского, но восприняв его методологию, А. Владимиров привлекает к своим построениям уже не только апокрифы и гностические произведения, но даже оккультные труды Рериха и Блаватской, и строит свою собственную систему, в которой пытается датировать срок жизни Иисуса Христа почти на столетие раньше общепринятой даты!
Однако эти факты не должны смущать ни серьезных светских, ни церковных исследователей. Нынешняя ситуация в России, на мой взгляд, благоприятна именно возможностью взаимного обогащения ученых обоих направлений. И тогда вместо привычного, вошедшего в русскую кумранистику с легкой руки И. Д. Амусина искусственного деления ученых на "церковных консерваторов", "либералов" и "радикалов", можно будет говорить о той научной среде, которая создаст условия для наиболее полного и плодотворного исследования свитков Мертвого моря.
Литература
И. Д. Амусин. Новейшие открытия и публикации рукописей из района Мертвого моря // кн.: Штоль Г. Пещера у Мертвого моря. М., 1965, с. 3-26.
Амусин И. Д. Рукописи Мертвого моря. М., 1960.
Тексты Кумрана. Вып. 1. Перевод с древнееврейского и арамейского, введение и комментарий И. Д. Амусина. М., 1971.
Старкова К. Б. [Рец. на кн.:] И. Д. Амусин. Рукописи Мертвого моря. 1960 // ВДИ, 1961, №3, с. 128-131.
Wise M., Abegg M., Cook E. The Dead Sea Scrolls. A New Translation. [San-Francisco, 1996].
Martinez F. G., Tigchelaar E. J. C. The Dead Sea Scrolls. Study Edition. Vol. 1.Leiden-Boston-Koln, [1997].
Дмитрий Юревич
Значение рукописей Мертвого моря для православного изучения Священного Писания
Доклад, прочитанный на пленарном заседании Вторых региональных образовательных Знаменских чтений "Христианство и образование России" в Санкт-Петербургском государственном университете педагогического мастерства (СПбГ УПМ) 4 декабря 2001 г. Печатается с разрешения. Оригинал и другие материалы автора по библеистике - на сайте www.cityonline.ru/~sinai.
Случайная находка в 1947 году бедуинами племени таамире древних рукописей в пещере неподалеку от западного побережья Мертвого моря привела к серии уникальных научных открытий, имевших колоссальное значение для библеистики. На протяжении нескольких лет с 1952 по 1956 год археологи извлекли из 11 пещер Хирбет- Кумрана более 10 хорошо сохранившихся свитков, а также около 25 тысяч фрагментарных обрывков, многие из которых не превышают по размеру почтовую марку. Из этих обрывков удалось путем сложного анализа и сопоставления выделить еще около 900 фрагментов древних текстов. [1, xv] Рукописи написаны преимущественно на древнееврейском и арамейском языках, и лишь немногие - по- гречески.
Все рукописи могут быть разделены на несколько групп: 1) библейские тексты, которые составляют около 25 процентов всех манускриптов и включают все канонические ветхозаветные книги или их фрагменты, кроме книги Есфирь, 2) библейские комментарии, или пешарим; 3) ветхозаветные апокрифы, среди которых некоторые были известны и прежде - их сохранила христианская традиция в греческом и других переводах, например, книга Юбилеев и книга Еноха; 4) небиблейская учительная литература, 5) правовые документы; и, наконец, 6) письма. [6, xxi]
Уникальность находок заключается прежде всего в их древности. Как палеографически (то есть с помощью методики определения возраста по начертанию букв), так и радиоуглеродным методом рукописи датируются периодом с 250 г. до Р. Х. по 68 г. после Р.Х. (т.е. до момента разрушения кумранского поселения римскими легионерами). Напомню, что на момент находок в 1947 году кумранских рукописей самые старые из известных списков Ветхого Завета на еврейском языке датировались X-XI веками после Р. Х. Таким образом, найденные в Кумране библейские рукописи оказались древнее более, чем на тысячу лет!
Открытие рукописей Мертвого моря дало богатый материал для библейских исследований. Во-первых, появились новые данные для библейской текстологии, позволяющей выявить более точно буквальный, исходный смысл некоторых мест Священного Писания. Это имеет значение не только для православных или христианских исследователей, но и для всех читателей Библии вообще. Проиллюстрирую данное положение на простом, но весьма интересном примере. В прошлом году появилось сообщение о том, что известный американский исследователь Фрэнк Кросс, входящий в официальную группу по изучению кумранских рукописей, обратил внимание на важное отличие кумранского текста 1 книги Царств (17:4) от стандартного современного еврейского текста в так называемой масоретской редакции, окончательно оформившейся только к X веку после Р. Х, и сделанных с него современных переводов. В масоретском тексте рост филистимского воина Голиафа, с которым сражался и которого победил святой царь Давид, указан как "шесть локтей с пядью", что в современном исчислении составляет несколько более 3 метров. В одной из рукописей Мертвого моря [видимо, имеется в виду рукопись из 4-й пещеры 4Q51 - Д.Ю., позднейшее примечание] Голиаф описан как имеющий рост "четыре локтя с пядью", что более соответствует масштабам человеческого тела и составляет чуть более 2 метров. [2]
Во-вторых, анализ кумранских свитков дает новый материал для библейской экзегетики, или толкования Священного Писания, для уяснения вероучения Библии. Это имеет огромное значение именно для православной библеистики, поскольку позволяет не только выявить понимание отдельных мест Писания иудеями, жившими накануне прихода в мир Иисуса Христа, но и сопоставить тогдашнее понимание Писания со святоотеческой традицией православной Церкви. Особенно важно в данном случае изучение мессианских воззрений тогдашних иудеев: оно показывает, что зафиксированные в рукописях Мертвого моря воззрения на ожидаемого Мессию хотя и не достигали высоты евангельского откровения, однако в некоторых пунктах являлись столь возвышенными, что подготавливали в сознании тогдашних иудеев достаточно верное представление о Мессии. Следовательно, мы получаем свидетельство о том, что и в ветхозаветной Церкви напряженное ожидание Христа не сводилось только к ожиданию политического царя-освободителя, но имело и духовные черты - именно те, которые были явлены в Господе Иисусе Христе и раскрыты в церковном вероучении.
Прежде, чем проиллюстрировать эту мысль на конкретном примере, хочу пояснить, почему мы вправе использовать рукописи Мертвого моря для анализа мировоззрения палестинских иудеев II-I веков до Р.Х. вообще, а не только идеологии кумранской общины. Дело в том, что после археологических раскопок, проведенных с 1951 по 1956 год Роланом де Во на месте кумранских развалин, большинство исследователей стало согласно с тем, что найденные неподалеку от развалин Кумрана в скалистых пещерах рукописи имеют какое-то отношение к этому поселению. Однако до сих пор в среде ученых нет согласия в том, кто были жители Кумрана. Многие видят в них одну из общин ессеев - широкого религиозного движения в Палестине. Даже если это так, наличие у кумранских ессеев библиотеки, которую они спрятали в пещерах, спасаясь от римских легионеров, отнюдь не означает, что все книги в их библиотеке были именно сектантские по своему происхождению и содержанию. Более того, многие ученые сомневаются даже в том, что все свитки в этой библиотеке были написаны переписчиками в самом Кумране. Наиболее вероятно, что многие свитки просто привозились в общину из Иерусалима или других мест Палестины. Об этом же свидетельствует также то, что в Кумране в качестве официального богословского языка использовался древнееврейский - в этом случае мы вправе рассматривать рукописи на арамейском языке как произведения, которыми кумранская библиотека пополнялась извне. [3, 7-8] Также и те произведения на еврейском, которые не имеют явно выраженного сектантского характера, можно рассматривать как отражающие более широкие религиозные взгляды, чем воззрения ессейского движения.
Для экзегетики, или толкования Священного Писания Ветхого Завета весьма важным является термин Сын Божий, который встречается как указание на божественную природу Мессии уже в Псалмах ("Господь сказал Мне: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя", Пс. 2:7). Именно в таком смысле понимали данное выражение церковные толкователи, выражавшие православную традицию. Однако в прошлом веке в среде ученых развился крайне скептический взгляд на это выражение. Кроме указания на то, что у древневосточных народов "сынами божиими" именовали царей, критики дошли даже до такого предположения: они приписали христианству, будто оно ввело в иудейство чуждое ветхозаветной традиции понимание Мессии как Сына Божия, которое христианство, якобы, заимствовало в эллинизме. [4, 92] Рудольф Бультман, например, утверждал, что само именование Иисуса Христа Сыном Божиим возникло в христианских эллинистических (т.е. греческих) церквах за пределами Палестины. Указывалось на то, что современных Иисусу Христу римских императоров официально именовали "богами" и "сынами божиими" - например, Августа, Тиверия, Нерона. Подчеркивали тот факт, что термин "евангелие" употреблялся для обозначения вести о благих деяниях римских правителей, например, того же Августа. [4,93] Таким образом, не просто ставилось под сомнение церковное понимание ветхозаветного термина "Сын Божий", но даже свидетельство евангелий.
Однако в 1991 году был опубликован текст, найденный в кумранской 4 пещере и получивший название "Сын Божий" или "Арамейский апокалипсис". Он написан на арамейском, поэтому, вероятно, был составлен не в кумранской общине, а где-то за ее пределами в тогдашней Палестине. В нем говорится о Царе, который придет, чтобы покорить народы и править по справедливости. Вот фрагмент этого текста: "Но Твой Сын будет велик на земле и все народы примирятся с Ним и будут служить Ему. Ибо Его будут называть Сыном великого Бога, и Его будут называть по Его имени. Его будут звать Сыном Божиим, и они будут называть Его Сыном Всевышнего. - Его царство будет вечное царство, и все Его пути будут в правде. Он будет судить землю по правде, и все будут пребывать в мире" (4Q246 1:7b-2:1, 5-6).
Таким образом, мы видим, что еще накануне пришествия в мир Христа в Палестине выражение "Сын Божий" мыслилось как мессианский термин и означало Того, Кто устроит вечное царство мира и справедливости. Этот текст подтверждает также, что в благовестии архангела Гавриила Пресвятой Богородице, называющем имеющего родится Христа "Сыном Божиим" содержится уже понятный для религиозного сознания того времени термин. Это подтверждает и незыблемость свидетельства евангелий о Христе. Наконец, данный текст показывает, что святоотеческое возвышенное понимание Мессии не было совершенно чуждо и ветхозаветной Церкви в лице ее лучших представителей.
Наконец, исследования кумранских рукописей имеют значение для закрепления церковной святоотеческой традиции толкования Ветхого Завета, основанной на использовании не еврейского, а греческого текста Ветхого Завета - перевода, сделанного в Александрии в III-II вв. до Р.Х. 70-ю толкователями и их преемниками, и поэтому получившему название Септуагинты, или перевода Семидесяти.
Напомню, что после разрушения римлянами Иерусалима та часть иудейства, которая так и не увидела в Иисусе из Назарета предреченного Мессию Израилева, на протяжении многих веков, особенно с VI по IX век, с особой тщательностью и планомерностью осуществила процесс редактирования книг Ветхого Завета на древнееврейском языке. Первоначальному тексту, не содержащему гласных букв, были приданы огласовки, была составлена единая редакция текста, которая получила название масоретской. На протяжении всего второго тысячелетия после Р.Х. эта редакция не только использовалась иудеями, но и была единственным известным вариантом древнееврейского текста Ветхого Завета, с которого осуществлялись современные переводы на европейские языки.
Интересно, что вскоре после зарождения христианской Церкви, книги Ветхого Завета в ней стали использоваться не на языке оригинала, а в упомянутом выше греческом переводе Семидесяти. Евангелисты и св. ап. Павел часто приводят цитаты из Ветхого Завета именно по переводу Семидесяти; церковные толкователи и учителя использовали для толкований и поучений книги Ветхого Завета именно в греческом переводе. С Септуагинты был сделан перевод книг Ветхого Завета на славянский язык. Таким образом, и авторитет, и значение Септуагинты для православной Церкви огромны.
Однако в XVIII-XX веках неоднократно вставал вопрос о правомочности использования Септуагинты и сделанных на ее основе святоотеческих толкований для изучения Библии. Критики указывали на то, что текст Септуагинты в некоторых местах сильно отличается по смыслу от масоретского текста.
В свитках Мертвого моря найденные древние тексты часто близки к масоретскому и лишь незначительно отличаются от него, но в других случаях дают чтение, близкое к Септуагинте. Однако в ряде мест кумранские тексты отличаются и от масоретской редакции, и от перевода Семидесяти. Анализ рукописей, проведенных учеными, позволил установить крайне важный и интересный факт, а именно - то, что в II-I веках до Рождества Христова существовало несколько различных редакций ветхозаветных библейских книг на еврейском языке. Одна из возможных реконструкций истории ветхозаветного текста, а именно, теория "локальных текстов" предложенная Фрэнком Кроссом, [5,147-149] следующим образом представляет возникновение различных редакций:
Из первоначального еврейского текста, существовавшего в VI веке до Р. Х., то есть в допленный период, за время нахождения евреев в вавилонском плену к IV веку возникло два семейства текстов: вавилонское и палестинское. Палестинское семейство стало основой для египетской редакции библейского текста, возникшей к III веку до Р.Х., с которой и был сделан перевод семидесяти толковников на греческий язык. Из палестинского семейства произошла также палестинская редакция библейских текстов, которая является доминирующей в кумранских рукописях. [5, 147] На этом же семействе базируется самаритянская редакция Пятикнижия.
Вавилонское семейство послужило основой для раввинистической редакции I века по Р.Х., из которой к X веку по Р.Х. была составлена масоретская версия.
Таким образом, в период с V по I век до Р. Х. возникло три основных варианта еврейского текста в иудейских общинах Палестины, Вавилона и Египта. И перевод на греческий язык, который на протяжении двух тысяч лет использовала православная Церковь, был сделан с одного из этих вариантов, представляющего разновидность палестинского семейства текстов. Интересно, что данная редакция еврейского текста была в ходу у иудеев еще во II веке после Р. Х., поскольку, по мнению Оригена, греческий текст Библии, который он использовал, совпадал с еврейским текстом, который имелся у современных ему иудеев. [5, 143] Тем самым, благодаря анализу кумранских рукописей подтверждается авторитетность и древность того текста Ветхого Завета, которым в греческом переводе пользовалась и продолжает пользоваться православная Церковь.
В заключение хочется заметить, что публикация в 1991-1992 годах большого количества новых рукописей из 4-й пещеры дала огромное количество материала, нуждающегося в православной оценке и осмыслении. Изучение этого материала является актуальной задачей будущего.
Литература
1. Abegg M., Flint P., Ulrich E. The Dead Sea Scrolls Bible. The Oldest Known Bible Translated for the First Time into English. San-Francisco, 1999, xxii+649 p.
2. Американский ученый пытается корректировать некоторые места канонического текста Торы на основе "нового прочтения" рукописей, найденных у Мертвого моря еще в середине века // Jewish.ru, 15.10.2000.
3. Fitzmyer J. A. The Dead Sea Scrolls and Christian Origins. Michigan-Cambridge, 2000, 290 pp.
4. Evans C. A. Jesus and the Dead Sea Scrolls from Qumran Cave 4 // Eschatology, Messianism, and the Dead Sea Scrolls. Ed. by C. Evans. Michigan-Cambridge, [1997], pp. 91-100.
5. Cross F. M. The text behind the text of the Hebrew Bible // Understanding the Dead Sea Scrolls. A Reader from the Biblical Archaeological Review. Ed. by H. Shanks. N.-Y., [1992], pp. 139- 155.
6. Shanks H. Of Caves and Scholars: An Overview // Understanding the Dead Sea Scrolls. A Reader from the Biblical Archaeological Review. Ed. by H. Shanks. N.-Y., [1992], pp. xv-xxxviii.
Customer Feedback (0)