Время смиряет Церковь

ВРЕМЯ СМИРЯЕТ ЦЕРКОВЬ

Мир уцелел, так как смеяться умел. Нечто, уж совсем близкое к анекдоту… Но!!!

Архиерейские богослужения, вернее дополнительные «подъобряды» около них, это отдельная тема для обсуждений, в том числе и для искрометного жизненного юмора. Это тема и также проблема гордости человеческой, кича со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Как сказал однажды владыка Хризостом Виленский и Литовский, ныне здравствующий, давая интервью на радио ВВС: «Архиерейство восточноправославное - это диагноз, по очень и очень многим психопатологическим параметрам. Иногда человек в архиерействе, потерявший через властолюбие социальное равновесие, часто через любоначалие и тщеславие вымещает на других трагизм своих жизненных неудач, несбывшихся амбиций, боль собственного ущемленного самолюбия».

Вспомнив владыку Хризостома, я открыл недавно, в один из вечеров, Литовский церковный календарь 1992 года выпуска и там, под 10 февраля, на глаза мне попалась статья отечественного церковного историка и публициста Сергия Фуделя. Прочел, вспомнил, и мысль побежала…

Там пишется: «Конечно, в обрядовой практике нашей церкви есть какое то наследство Византийской империи в чистом виде, и чем скорее от него освободится церковь, тем лучше. Помню, что когда после нескольких лет пустынной жизни (лагерей) я увидел в столичном храме, как отрок несет за архиереем шлейф его великолепной шуршащей мантии, в моем свежем восприятии возникла только одна ассоциация: образ когда то прочитанного описания великолепного выхода Екатерины. Причем я заметил один еще более тревожный факт: именно молодые архиереи принимают в наше время эту внешность и пышность не только совсем мирно, но и с явным удовольствием. А в одном дореволюционном церковном журнале я прочел недавно открытое письмо очень известного тогда архиерея: «С ужасом прочитал я сейчас в вашей газете, что мне готовят в этом текущем году 25-летний юбилей… У нас, архиереев, юбилей каждое воскресенье: нас встречают в церкви, водят под руки, провожают, приветствуют: и по-славянски, и по-русски, и по-гречески. Довольно этого!» А один старый архиерей на докладе консистории о том, «когда владыке угодно будет назначить юбилей?» написал резолюцию: «когда сойду с ума.»(Это из дореволюционного журнала 1910 года.)

Надо осознать то, что мы должны входить в какую то уже не византийскую эпоху Церкви, что мы должны возвращаться к простоте в обряде, к простоте во Христе».

Очень удачное замечание из прошлого века, не потерявшее своей злободневности в наши дни 21го, да что там не потерявшее, можно с полным правом утверждать, что эта злободневность усилилась, всемерно обострилась и явственно заявляет, звонит о себе во все колокола. Злоба дня.

Когда архиерей или иерей совершают воскресные богослужения в храме, который еще лет 20 назад был наполнен, а сейчас люди стоят лишь по углам, или кучкой столпились, сгрудились посредине. Я имею в виду как свой соборный храм, в котором служу, так и другие храмы. Цвет, свет, блеск облачений, звон колоколов, пение великолепного (нанятого! большинство из певцов никогда не исповедуется и не причащается) хора, и трагизм ситуации – кучка людей, церковь полупуста или пуста. И становится ясной и наглядной та истина, что шикарными облачениями, колоколами в наше время уже никого в храм не завлечешь и не привлечешь. В городских церквях еще кое как люди хоть по большим праздникам да набираются, но тревожно-пустынно в сельских приходах, где на воскресных литургиях стоят 10-15 человек и это заметим, в селах, где имеется сто или даже двести дворов.

Как бы мы ни бодрились, что Церковь возрождается, восстанавливается, отстраивается, все же глядя правде в глаза приходится все чаще и чаще говорить о кризисе христианства не только в западной Европе, но вот уже и на востоке, на наших таких до боли родных просторах СНГ. Речи о возрождении, уже успевшие стать дежурными и проевшимися можно еще в изобилии слышать на освящении вновь открывшихя, вновь отстроившихся, воздвигнутых храмов, где бывает, и это действительно так, большое скопление народа, приезд архиерея, собор духовенства, приезд голов районных и областных администраций. Все торжественно, пышно и чинно. Но когда остается батюшка в таком храме один, несущий чреду тяжелых сумрачных будней при вялой, малочисленной, малосильной общине, он вспоминает эти произнесенные речи как нечто светлое, промелькнувшее в его жизни и тут же скрывшееся навсегда. Вновь отстроенный храм и в нем служащего священника окружает стена равнодушного, обмирщенного сельского, да и городского общества.

И вот, вот – сам анекдот! Так его надобно и воспринимать, и не более…

Был у нас такой владыка Леонтий (Гудима) Крымский и Симферопольский, управляющий Днепропетровской епархией в советский период. Так ему, после всего облачения, после очков, выносили также на подносе большую расческу архиерейскую размером под стать ему. А на голове у него было, ну, сущие тебе три волосины. Он их бережно этой же самой большой архиерейской расческой-гребнем возьмет несколько раз по лысине, там, ветер погоняет, ну и расческу назад положит.

Иподиакон, Николай, бывший у владыки Леонтия некоторое время в услужении рассказывает:

Очередное было праздничное многолюдное богослужение. Очередная какая то торжественность. Вот выносят на подносе одежду-облачения. Под высокоторжественное пение хора при помощи иподиаконов одели. Я, накрытый полотенцем и как у него было заведено поднося воду в умывальнике сказал: «Умый свои руце высоко преосвященнейший владыко». Леонтий высокоторжественно умыл руки и удовлетворенно утер их полотенцем через плечо. Затем вынесли очки, то я думаю, что это владыка будет, молча очки одевать, как то не торжественно. Дай думаю я добавлю «урочистості» или торжественности, как по русски, архиерейскому чину, и провозглашаю: «Надень очки высоко преосвященнейший владыко!» Он, смотрю, как то странно глянул хмурясь, с недовольным видом надел, ничего не сказав. Аж тут подоспел и поднос с почти полметровой архиерейской расческой. Я, думаю, приговорю и к расческе слово, и так себе торжественно вполголоса, но так что бы слышала добрая половина церкви, провозглашаю: «Расчешись высокопреосвященнейший владыко!» Тут терпение у Леонтия лопнуло. Он как ухватит эту расческу, совсем не по архиерейски как крикнет: «Болван!!» и бум меня этим гребнем по «кумполу!» У меня аж искры-огоньки в голове засветились. Ну, думаю, теперь буду молчать, хоть что и положено по чину будет говорить ( иподиаконы ничего и не говорят)…

Эти анекдотичные случаи с расческой и очками приписывали и другим владыкам.

***

Мне кажется времена византийской примитивной торжественности близки к завершению.

Что приличествует делать нам в данной ситуации. Повторюсь: взять на вооружение опыт западных церквей. Кое какой у нас есть и свой из прошлого века, времени гонений, когда архиереи и священники в лагерях и ссылках служили литургии в бараках, лесах в первоапостольской простоте и стесненности. Православная Церковь должна больше и больше внимания уделять социальному служению, стирать надо грани между духовенством и мирянами – апостольство мирян. Отказаться от пышно-красочных облачений, от этого стилизованного театра с дорогими декорациями. Этим уже никого в храмы не привлечешь, это уже на сегодня не проповедь, а антипроповедь. Надобно учесть - эпоха царя Алексея Михайловича с его жезлами, бармами и торжественностями и пышностями уже давным давно прошла. Сейчас уважающие себя представители церквей и правительств цивилизованных стран предпочитают строгую, без излишеств протокольную одежду. Католическая церковь, знаем, со времен папы Иоанна 23 пошла на упрощение, как обрядов, так и облачений. Золотая тиара папы со множеством бриллиантов была распилена, продана и средства пошли на детские приюты города Рима.

Разве что вожди отсталых африканских стран сегодня еще позволяют себе перья, камешки и

бусы, яркие ткани, ну и мы все еще уподобляемся им! И сверлит вопрос: до каких пор мы будем подражать отсталости и примитивизму?

Чувствую, что я безнадежный идеалист, но тяну свою волынку, тяну… Начнем постепенно, я говорю постепенно, освобождаться от детскости и пышности. И! И! - средства появятся на благотворительность, на миссионерство, не липовое, внутреннее, как сейчас, а на настоящее, международное. Ведь ни для кого не секрет, что львиная доля денег, оборачивающихся в Церкви, идет на непомерно дорогостоящие оформления храмов и облачений духовенства, такой себе театр с дорогими декорациями. Ежели такая ситуация продлится, то ни о каком миссионерстве, ни о каком активном социальном служении Церкви в современном мире не стоит вести речь, разве что в плане юмора и анекдотов. Нас уже давно раскусили и поняли, а журналисты-коршуны жадно присматриваются. Вот где лакомый кусок разоблачительной информации отхватят!

***

Примером для нас может послужить только что ушедший патриарх Сербской Православной Церкви Павел. Не буду говорить о его шагах в политике. Но, он пользовался уважением, славился своей личной скромностью в быту. При нем были отменены частые архиерейские торжественные встречи, величания, песнопения связанные с ними. По городу он, в большинстве случаев, ходил как простой монах в одной рясе, часто ездил в собор просто в трамвае, незаметно для окружающих заходил в собор, тихо облачался и начинал службу. Некоторые горделивые сербские архиереи были им очень недовольны, даже возмущались, что, мол, монах в патриархе Павле заслоняет в нем иерарха церкви.

Но, он был тем, чем был - скромным тружеником на ниве Господней. Я думаю со своим уходом, этот дух первоапостольской скромности, монашеской аскетичности он кому то из архиереев передаст. Как говорится в паремии: «Скончавшуся мужу праведну, не погибнет надежда!»