Экзегеза Ветхого и Нового Завета св. Кириллом Александрийским
Немало потрудился св. Кирилл Александрийский над истолкованием Священного Писания Ветхого и Нового Завета.
Обратимся в начале к толкованиям святителя Кирилла Александрийского на книги Священного Писания Ветхого Завета. Особую склонность к Александрийскому способу истолкования Священного Писания Святитель преимущественно проявил в двух своих сочинениях[1]:
а) «О поклонении и служении в духе и истине»;
б) «Глафиры, или искусные объяснения избранных мест из Пятикнижия».
Из большого количества экзегетических сочинений первым по времени было, скорее всего, «О поклонении и служении в духе и истине», написанное в форме диалога. Это сочинение св. Кирилла Александрийского принадлежит к числу его наиболее ранних произведений. Оно, надо полагать, было написано еще до вступления его автора в клир. По мнению Т. Лященко, оно было создано «св. Кириллом в пустыне и является как бы отчетом в том, что он изучил в школе и самостоятельно и что он жизненным опытом приобрел в пустынном уединении, поэтому оно, вместе с тем, было для него как бы программой его религиозно-нравственных убеждений и как бы руководством к дальнейшей деятельности. Оно разделяется на 17 книг и представляет собою довольно стройную систему христианской морали с солидным историко-догматическим фундаментом»[2].
Итак, это богословское произведение разделяется на 17 книг и представляет собой довольно-таки стройную систему христианской морали с основательным истинно-догматическим фундаментом. Оно написано в форме разговора между самим Кириллом и Палладием. Его содержание кратко можно представить в таких положениях. Сказав о грехопадении первых людей, о его причинах и следствиях, св. Кирилл Александрийский утверждает, что человек должен оставить грех и идти к благочестию, сбросить иго диавола и идти к закону Божию, ведущему к истинной свободе (кн. 1). Это возможно для человека только через освящение во Христе, а не через Моисеев закон (кн. 2 – 3). Но и со стороны спасаемого человека требуется упорный труд – послушание Богу (кн. 4), мужество (кн. 5), любовь к Богу (кн. 6) и к ближним (кн. 7 – 8). Однако все это возможно и осуществимо только для пребывающего в Церкви, которую св. Кирилл и изображает под образом Моисеевой скинии (кн. 9 – 10), священство и левитство которой является образом новозаветного священства, обязанности которого и излагает Александрийский архипастырь (кн. 11 – 13). Здесь-то и возможна чистота сердца, необходимая для спасения (кн. 14), освящение во Христе (кн. 15), духовные жертвы (кн. 16) и истинно духовное торжество в вечной блаженной жизни (кн. 17).
Основной посылкой представленного толковательного трактата св. Кирилла Александрийского берется старая раннехристианская проблема взаимоотношения Ветхого и Нового Заветов. Решается этот богословский вопрос на основании авторитетных писаний св. апостола Павла и богословского наследия отцов Церкви (св. Иустин Философ).
Для примера можно привести следующие цитаты: «Закон – образ и тень и изображение благочестия, как бы еще в муках рождения содержащее сокровенную в нем красоту истины»[3], либо «Закон детоводительствует и хорошо приводит к Христовой тайне (Гал. 3:24). Заповеданное древним чрез Моисея мы называем первыми начатками провещаний Божиих (Евр. 5:12). Если мы отвергнем детоводителя, кто же приведет нас к тайне Христовой?»[4].
Далее св. Кирилла Александрийский исследует пространный свод разнообразных теологических проблем: этических, аскетических, сотериологических. Что свойственно типично ученическому и раннему произведению, дух «О поклонении и служении в духе и истине» навеян платоновским «Федром» и лучшими авторами Александрийской теологической школы – Климентом Александрийским, Оригеном, Дидимом Слепцом. Основной идеей трактата является устремление к духовному, небесному: «Только имея ум спокойный и далеко отшедший от мирского омрачения, и отвративши взор от всего, что приводит к мертвенности и разрушению, мы будем приносить чистую жертву владычествующему над всем Богу. Мертвые же дела – суть дела плотские; а мирское омрачение есть потемнение, происходящее от дурных и суетных развлечений, загрязняющее чистый и прозрачный эфир разума»[5]. Отсюда столь явная аскетическая направленность этого высокодуховного сочинения: «Честен брак, служащий к деторождению, и неповинен пользующийся им по закону, во Христе; однако не будет сие для кого бы то ни было иметь силу добродетели и не поставится наравне со славою воздержания»[6]. Аскетические традиции Нитрийской обители оказали сильнейшее духовное влияние на автора «О поклонении и служении в духе и истине», отсюда здешняя экзегеза Священного Писания соотносится в основном с мистико-аскетическими образцами. Впрочем, аллегорическое объяснение Священного Писания в рассматриваемом труде не простирается до того, чтобы св. Кирилл Александрийский отвергал в нем буквальный смысл повествований. Св. Кирилл Александрийский в этом своем сочинении обыкновенно присоединяет к аллегорическим объяснениям повествований толкование последних и в буквальном смысле, поэтому данный труд Святителя представляет значительное пособие к объяснению Священного Писания.
Таким образом, с какой бы определенной целью не было записано рассматриваемое сочинение, его нужно видеть в желании св. Кирилла Александрийского показать, что Иисус Христос, возвещая поклонение Богу в духе и истине, через это не разрушает ветхозаветного закона, а исполняет его. Сообразно с этой целью святитель Кирилл Александрийский и рассматривает в данном творении обрядовые постановления ветхозаветного закона, а также различные события, о которых повествуется в Пятикнижии Моисея, и объясняет их в духовном смысле, показывая, что все это было образом и тенью того, что исполнилось с пришествием Христа.
«Глафиры, или искусные объяснения избранных мест из Пятикнижия».Это сочинение является как бы дополнением к труду «О поклонении и служении в духе и истине». В нем св. Кирилл Александрийский приступил, как он сам говорит, к объяснению тех глав, которые опущены при составлении нравственного увещания, т.е. при написании уже указанного сочинения. «Должно знать также и то, что, составив семнадцать книг О поклонении и служении в духе и истине и собрав в них множество умозрений, мы намеренно опустили и оставили там без исследования поставленные в предлежащем сочинении главы, хотя быть может иногда и случалось по необходимости говорить о чем-либо из этого»[7]. Впрочем, и из этих глав он объясняет не все «непрерывно и по порядку», а лишь то, что имеет мессианский смысл и о чем не говорилось в первом сочинении.
Рассматриваемое сочинение состоит из отдельных с особыми заглавиями трактатов, объединенных в 13 книг: 7 книг из книги Бытия, 3 – из книги Исход и по одной книге из книг Левит, Числ и Второзакония. «Глафиры» более всего из ранней экзегезы св. Кирилла Александрийского приближаются к жанру систематического комментария, хотя это и не построчное толкование Пятикнижия. В этом труде св. Кирилла Александрийского действительно господствует не нравоучение, а догматика. Впрочем, догматика св. Отца здесь почти всецело исчерпывается христологией и сотериологией. Хотя сотериологический момент здесь доминирует: св. Кирилл Александрийский довольно часто обращается к традиционной в богословии св. Апостола Павла типологии Адама-Христа: «Зиждитель промышлял о созданиях Своих и устроил нам как бы второй корень рода, возводящий нас в прежнее нетление, чтобы как образ первого и земного назнаменовал нас необходимостью смерти и уловлением в сети тления, так, наоборот, второе после оного начало, то есть Христос и уподобление Ему духом назнаменовало нас свободою от погибели; и чтобы как в том (Адаме) непослушание привело нас к наказанию, так в этом (Христе) уступчивость и благопокорливость во всем явила нас причастниками благословения свыше и от Отца»[8], или «Ибо в том (первом Адаме) мы были осуждены на смерть, но ради Христа мы помилованы и обновлены для жизни, так как Он был послушлив Отцу до смерти и положил душу (Свою) за нас и язвою Его мы изцелехом (Ис. 53, 5), как говорит Писание»[9]. В целом можно констатировать, что эта типология вообще занимала важное место в миросозерцании святителя. Итак, в этом сочинении «господствует не нравоучение, а догматический элемент»[10], хотя, естественно, и нравоучение не остается в небрежении: «Если путь к добродетели тяжел, то путь, увлекающий нас к пороку, весьма удобен; для приобретения первой мы должны употреблять усилия, к последнему мы идем весьма легко»[11].
Произведение «Толкование на псалмы» доведено до 119 псалма. Однако следует заметить, что св. Кирилл не все из этих 119 псалмов изъяснил полностью; из многих псалмов им истолковано по два стиха. Данный комментарий на псалмы был написан св. Отцом, вероятно, в первые годы его архипастырского служения в Александрии.
Из других толкований на ветхозаветные книги св. Кирилла, сохранившихся полностью, особое внимание привлекает «Толкование на пророка Исаию». Книгу пророка Исаии св. Кирилл толкует стих за стихом. Его данный комментарий состоит из 5 книг, причем каждый из последних в свою очередь разделяется на несколько речей или томов.
В своем толковании на книгу пророка Исаии св. Кирилл настолько внимательно относится к буквальному и историческому смыслу повествований св. Пророка, что некоторые ученые даже сомневаются в принадлежности этого произведения Александрийскому святителю. Такие особенности экзегетики святителя Кирилла преимущественно выступают во второй половине рассматриваемого комментария.
Свою задачу св. Кирилл Александрийский четко обозначает в самом начале своего сочинения: «Речь пророков всегда не ясна, а исполнена прикровенных мыслей и содержит предсказание о Божественных тайнах. Кончина бо закона и пророков Христос, как написано (Рим. 10, 4). Но тем, которые намерены объяснить столь тонкий и прикровенный смысл (пророческих) созерцаний во всей полноте, полагаю, необходимо иметь весьма ясное представление, с одной стороны, о точном смысле исторического повествования, а с другой – о соответствующем ему духовном смысле, дабы читающие такое объяснение отовсюду получали пользу, и объяснение предмета, о котором идет речь, было полным, ни в каком отношении не имеющим недостатка»[12]. В данном предваряющем пассаже фактически отражен толковательный проект, основанный на определенных экзегетических принципах. Святитель Кирилл Александрийский объявляет единство методов толкования: типологического, анагогического (возвышенного, духовного), буквального, или исторического. Ссылка на цитату Священного Писания «конец закона – Христос» (Рим. 10:4) свидетельствует о главенствующем методе «типологии» в святоотеческой практике толкования Священного Писания Ветхого Завета. Его главенство заключено в том, что типологический прием декларирует единство Ветхого и Нового Заветов, их сущностную преемственность и взаимосвязь. Данной методологии следуют практически все раннехристианские толкователи, независимо от их богословских предпочтений (исключением являются некоторые христианские еретики: к примеру, маркиониты, отрицающие Ветхий Завет). Также и святитель Кирилл Александрийский придерживается типологических (прообразовательных) приемов, чаще всего обращаясь к уже упомянутой типологии Адам-Христос. В раннехристианской экзегезе типология имеет сущностный теологический характер[13]: вскрывая смысл боговдохновенной истории спасения через соотношение событий Ветхого и Нового Заветов, типология объединяет противоположные явления (прошлое и будущее, земное и небесное). Типологический метод в каком-то смысле может совмещать в себе два фундаментальных типа толкования: буквальный и духовный. Несмотря на такую ценность «типологии», конечно же, именно этим основным экзегетическим способам святитель Кирилл Александрийский уделяет большее внимание.
Ясно, что святитель Кирилл пытается совместить два метода. С одной стороны, святитель Кирилл Александрийский замечает: «Желающие изъяснить содержащееся в богодухновенном Писании имеют необходимую нужду и в историческом повествовании, дабы отсюда истина следовала за Божественными словами»[14]. С другой стороны, объясняя Ис. 43, 16-17, св. Кирилл говорит, что помимо исторического смысла (избавление Израиля из египетского рабства), это место имеет и духовный смысл, подразумевая тех, «которые решились вести благочестную жизнь и избегают рабства диаволу, удаляются от земных занятий и хотят как бы унестись от всякой нечистоты»; их «преследует лукавый, а Бог чудесно спасает»[15]. Аллегорическое толкование в святоотеческой экзегезе становилось анагогическим, возводящим к постижению высших тайн христианского Боговедения, принципиально отличающегося от умозрений языческих философов.
Святитель Кирилл явно ссылается на предшествующие толкования «Книги пророка Исаии» и указывает на то, что его труды зиждутся на святоотеческом толковательном предании. Книга пророка Исайи был одной из самых распространенных книг Священного Писания Ветхого Завета, к которой подходили с комментариями. Она была одинаково востребована как в Александрийском (Ориген, Дидим), так и в Антиохийском богословии (св. Иоанн Златоуст, Феодор Мопсуестийский, блаж. Феодорит Киррский). Своей экзегетической эрудицией святитель Кирилл доказывает, что был знаком с большинством из этих толкований. Это несомненно, потому что святитель Кирилл Александрийский часто цитирует известных экзегетов, оправдывая себя тем, что согласие авторитетных толкователей является знаком истинности утверждения. В конечном счете, речь идет об экзегетическом переложении известного теологического принципа «cosensuspartum», который с древних времен являлся одним из фундаментальных начал всего святоотеческого Предания. И лишь второстепенным аспектом и производным ответвлением «cosensuspartum» становится «открытие чего-либо нового и отличного», которое возможно исключительно под Божьим вдохновением.
Св. Кирилл обращает серьезное внимание на текст Священного Писания. Для установления его он обращается к разным его спискам – Акиллы, Симмаха и Феодотиона; останавливается и на пунктуации и на форме речи, выражений, предложений и на так называемых предварительных сведениях к священным книгам, а также он уделяет достаточно внимания грамматическому и синтаксическому разбору. В этом своем комментарии св. Кирилл прибегает даже к еврейскому тексту Библии. Все это говорит о том, что св. Отец, признав добрые результаты за антиохийским историко-грамматическим методом в толковании Священного Писания, уделил ему должную степень внимания и таким образом восполнил то, чего не хватило экзегетике Александрийской школы.
Довольно правдоподобным является предположение, что «Толкование на пророка Исаию» написано святителем Кириллом Александрийским после его поездки в Константинополь в 403 г., позволившей ему ознакомиться с антиохийской экзегезой и значительно видоизменить характерно «александрийский» тип толкования Священного Писания: «Проезжая по Сирии и Малой Азии, св. Кирилл лично ознакомился с учеными представителями другого богословского направления – антиохийского; с ними же он прожил около месяца в Константинополе. И вот, его пытливый ум сразу заметил, чего не хватало для экзегезиса Александрийской школы».[16]
После написания толкования на книгу пророка Исаии св. Кирилл Александрийский, вероятно приступил к составлению своих толкований на малых пророков. Составление этого труда, можно полагать, он закончил до своего вступления на архиепископскую кафедру в Александрии.
Таким же экзегетическим свойством отличается ряд комментариев на малых пророков. Как показывает, к примеру, «Толкование на пророка Осию», фундаментальные экзегетические установки св. Кирилла Александрийского остаются идентичными. Даже предисловие к этому толкованию напоминает начало комментария к книге пророка Исайи: «Те, которые имеют обязанность толковать (Писание), если высказывают согласные между собою мысли, то внимательным слушателям сообщается самое твердое знание. Но если бы кем-нибудь из них и было высказано нечто новое и, быть может, не совсем правильно и с безукоризненною точностью дознанное, то какая беда в том, что это сообщается другому?»[17]. Опыты крайнего аллегорического толкования вызывают у святителя Кирилла Александрийского резкое неприятие; он даже полемизирует с частными примерами аллегорезы. Возьмем пример толкования пассажа (Ос. 1:2 – 3), где Яхве указывает пророку Осии жениться на блуднице и родить сына. Обыкновенно Александрийская толковательная школа видела за историческими событиями брака пророка Осии с блудницей Гомерь духовный смысл возвышенного соединения погрязшей в грехах души с небесным Богом Словом. Святитель Кирилл Александрийский строго ответствует этому классическому образцу александрийской аллегорезы, говоря, что «берет Гомерь, совершая это не ради сладострастия, но исполняя дело послушания и служения» Богу[18].
В целом в поступке пророка Осии трудно найти нечто предосудительное или аморальное, не считая пресловутого общественного мнения, «ибо желание заключить брак и вступить в брачное соитие с женщиною и любить детей Боговдохновенное Писание нигде не запрещает, напротив, повсюду защищает это от порицания и хуления»[19]. Святитель Кирилл Александрийский констатирует, что пророк Осия «спас и Гомерь; ибо женщину столь постыдную и общедоступную он склонил прилепиться к единому мужу, - и ту, которая прежде оскорбляла самую природу... склонил воздерживаться от столь презренных наслаждений и занятий и сделал ее почтенную матерью детей»[20]. Как видно, здесь св. Кирилл Александрийский отгораживается от чрезмерностей александрийской аллегорезы и следит за буквально-историческими смыслами, связывая их с этическими аспектами.
Идентичными с точки зрения толковательного подхода выглядят остальные комментарии к малым пророкам Священного Писания Ветхого Завета. Вообще можно сказать, что традиционная классификация методов толкования Библии (буквальный, нравственный, аллегорический, типологический) для святителя Кирилла Александрийского является чем-то искусственным, условным. Кроме того что святитель Кирилл пытался пользоваться всеми экзегетическими методиками, он считал, что они взаимосвязаны и не поддаются разделению. Для примера святитель Кирилл Александрийский рассматривал «типологический» метод самым что ни на есть «духовным»; в «Толковании на пророку Иону» есть такой пассаж: «Не все, что находится в Писании и образах, пригодно для духовного толкования; но если берется лицо какого-нибудь человека, изображающего нам в себе Христа, то по справедливости мы должны обходить человеческие недостатки и останавливаться на одних только существенно важных чертах, повсюду отыскивая то, что может быть полезно для цели предмета. Точно так же мы будем рассуждать и об Ионе. Он как бы предызображает нам таинство Христа; впрочем не все, случавшееся с ним можно считать пригодным и необходимым для этого...»[21]. Также стоит сказать, что аллегорические толкования буквально переполнены этическими значениями. Святитель Кирилл Александрийский дает такое свидетельство, толкуя (Иоил. 1:5): «Каждому из нас присуще как бы некое вино, опьяняющее сердце, именно, мы, так сказать, разделяемся по различным страстям: один из нас, помимо других недугов, необузданно стремится к сребролюбию; другой печется о мирском и страдает плотоугодием, будучи всемерно привязан к утехам и; иной наклонен к какому-либо другому греху. И стремимся мы к пагубным и богоненавистным страстям, - одни не очень усердно, другие изо всех сил и с неудержимым влечением ума. Поэтому-то пророк говорит: утрезвитеся, пияпии, от вина своего, и считает нужным посоветовать пьющим вино до опьянения рыдать, потому что, как я сейчас сказал, не ограничивают любви к удовольствиям насыщением и удовлетворением, но напиваются допьяна и пьют выше всякой меры. От таких уст, говорит, отнимется радость и веселие: следовательно, прав Христос в том, что плачущие ныне наверно утешатся (Мф. 5, 4), а для привыкших роскошествовать настанет нужда проливать слезы, потому что конец наслаждения – плач и стоны, и оно низводит любящих его в область адову»[22].
Итак, для святителя Кирилла Александрийского есть два измерения смысла Писания: «буквальный» и «духовный», взаимодополняющие друг друга. Подлинное толкование Священного Писания заключается в совмещении этих двух способов – «духовного» и «телесного». Подлинным чтением Библии заключен в следующем: «ум святых», «от телесного и подлежащего чувству благоразумно возвышаясь к духовному», вдумываясь «во внутренний и сокрытый смысл» написанного и «наслаждаясь созерцаниями богодухновенного Писания», просветляется и «наполняется как бы некоторым туком, практическою... и теоретическою добродетелью, щедро сообщая ее другим, не на краткое какое-либо и ограниченное время, но, как говорит пророк, якоже дные века, то есть на продолжительное и бесконечное»[23].
Таковы полностью дошедшие до нас толкования св. Кирилла на ветхозаветные книги, в которых раскрываются многие сущностные грани его экзегезы и его миросозерцания. Все прочие толкования святителя на Ветхий Завет сохранились лишь во фрагментах. В первые годы своего архипастырского служения св. Кирилл писал комментарии и на другие книги Священного Писания Ветхого Завета. До нашего времени дошли отрывки от его толкований на книги Царств, на песнь Моисея, Анны, на притчи Соломона и Песнь Песней, а также фрагменты от комментариев на книги пророков Иеремии, Варуха, Иезекииля и Даниила. Соответственно весьма трудно установить подлинность и атрибуцию этих фрагментов, многие из которых дошли в «катенах», в позднейших экзегетических сборниках, где имена авторов отрывков порой путаются.
Немало трудился св. Кирилл и над истолкованием Священного Писания Нового Завета. Результатом этих его трудов были Толкования на Евангелия Матфея, Луки и Иоанна. Толкования на Евангелия Матфея и Луки были составлены, вероятно, в первые годы архипастырского служения св. Кирилла. «Толкование на Евангелие от Луки» является не в строгом смысле комментарием, но сборником истолковательных проповедей. В греческом оригинале целиком дошли только три гомилии и большое число фрагментов. В древнем сирийском переводе (VI– VIIстолетия) сохранилось 156 гомилий. Только во фрагментах дошли до нас «Толкование на Евангелиеот Матфея». Помимо того, до нас дошли отрывки комментариев, составленных св. Кириллом, вероятно, в первые годы его служения в Александрии в сане епископа, на послание Иакова, I и 2 послания св. Петра, I послание Иоанна, послание Иуды и на послания св. ап. Павла к Римлянам, Коринфянам и 2, Галатам, Колоссянам и к Евреям. Таким образом, деятельность св. Кирилла по изъяснению Священного Писания была весьма разнообразной и плодотворной.
[1]См.: Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 1-15. - М. , 1880-1912.
[2] Лященко Т. Св. Кирилл, Архиепископ Александрийский. Его жизнь и деятельность. Киев, 1913. с. 82.
[3] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 1. - М. , 1880-1912. С. 4.
[4] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 1. - М. , 1880-1912. С. 6.
[5] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 1. - М. , 1880-1912. С. 63.
[6] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 1. - М. , 1880-1912. С. 100.
[7] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 4. - М. , 1880-1912. С. 7.
[8] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 4. - М. , 1880-1912. С. 21.
[9] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 5. - М. , 1880-1912. С. 178.
[10] Лященко Т. Св. Кирилл, Архиепископ Александрийский. Его жизнь и деятельность. Киев, 1913. с. 90.
[11]Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 5. - М. , 1880-1912. С. 300.
[12] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 6. - М. , 1880-1912. С. 5 – 6.
[13]Нестерова О. Типологическая экзегеза: спор о методе // Альфа и Омега, № 4 (18), 1998, с. 77
[14] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 6. - М. , 1880-1912. С. 209.
[15] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 7. - М. , 1880-1912. С. 421-424.
[16]Лященко Т. Св. Кирилл, Архиепископ Александрийский. Его жизнь и деятельность. Киев, 1913. С 99.
[17] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 9. - М. , 1880-1912. С. 6.
[18] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 9. - М. , 1880-1912. С. 23.
[19] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 9. - М. , 1880-1912. С. 23.
[20] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 9. - М. , 1880-1912. С. 24.
[21] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 10. - М. , 1880-1912. С. 22.
[22] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 10. - М. , 1880-1912. С. 333 – 334.
[23] Творения, русский перевод. Творения иже во святых отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийского. – Ч. 10. - М. , 1880-1912. С. 171.
Customer Feedback (0)