13 глава евангелия от Марка сильно отличается от остальных его частей, потому что у нее совершенно особое содержание: здесь Иисус говорит о конце мира на языке апокалиптики. Речь яв­но носит составной характер, так как в ней соединены во­едино речения, которые, вероятно, некогда были самостоя­тельными. Этот вывод можно сделать из Матфея и Луки, у которых некоторые речения находятся в другом месте и помещены в другой контекст (см. Мф 10.19-20; Лк 12.11-12; Мф 10.22; Лк 17.31; 23.29). Другой особенностью этой главы является трудность в определении ее жанра, так как в ней соединены элементы речи-завещания, пророчества и апокалиптического видения. В Священном Писании великий человек перед смертью произносил речь, обращенную к сыновьям или последова­телям. В пророчестве предсказание будущих событий яв­ляется не самым главным, оно может и отсутствовать. Бог устами пророка наставлял людей, предостерегал их, требо­вал одуматься и измениться. Апокалиптика же заинтересована в другом – в конечных судьбах мира. Она говорит о том периоде истории, когда Бог Своим непосредственным, прямым вмешательством, Своим вторжением в ход истории побеждает зло и кладет истории конец. Жанр апокалиптической литературы был очень по­пулярен в междузаветный период, но и в канонических Писаниях сохранились достаточно большие апокалиптические тексты: отдельные главы Исайи, Иезекииля, Иоиля и Даниила.[1] 13-ю главу Марка многие даже называли «малым апокалипсисом», в отличие от большого иоанновского, и считали его произведением, вышедшим из кругов иудеохристиан непосредственно перед восстанием или даже в нача­ле великого восстания против Рима в 66 г. По мнению таких толкователей, подобный текст не мог принадлежать Иисусу хотя бы потому, что здесь предла­гаются «знаки», а их, как известно, Иисус отказывался да­вать (см. 8.12).

Но после внимательного изучения главы становится ясно, что этот «апокалипсис» только напоми­нает собой произведение такого жанра.[2] В классическом апокалипсисе повествование обычно ведется от имени ве­ликого человека древности, которому некогда было дано откровение о событиях, являющихся современными для чи­тателя. Такого человека ангел обычно ведет с собой на не­бо, он сопровождает его и показывает грядущие события и предшествующие им знаки. В апокалипсисах много тай­нописи, которую надо расшифровывать. Таким образом, тайнозрителю заранее известен сценарий будущего, а так­же вся система особых знаков, указывающих на заверше­ние одного периода и начало нового. Таков, например, Апо­калипсис Иоанна, за исключением того, что тайнозрителем является современник, а не великий герой прошлого, такой, скажем, как Енох или Адам. В «апокалипсисе» Марка многие существенные черты апокалиптической литературы отсутствуют (священная война, уничтожение Рима, чувство ненависти и мести, собирание ди­аспоры, обновление Иерусалима, власть над язычниками, изобилие и роскошь жизни Нового Века и др.). Поэтому текст 13-й главы лучше определить как пророческую речь с неко­торыми апокалиптическими элементами (родовые схватки - ст. 7-8; бедствия - ст. 14-20; Конец - ст. 24-27).[3] Этой речью Иисус заканчивает обучение учеников и за­вершает Свое земное служение, поэтому вполне естествен­но, что ее содержанием является конец Иерусалима и ко­нец мира.

«И когда выходил Он из храма, говорит Ему один из учеников его: Учитель! посмотри, какие камни и какие здания! Иисус сказал ему в ответ: видишь сии великие здания? все это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне. И когда Он сидел на горе Елеонской против храма, спрашивали Его наедине Петр, и Иаков, и Иоанн, и Андрей: скажи нам, когда это будет, и какой признак, когда все сие должно совершиться?» (Мар.13:1-4).[4] Евангелист Мк здесь точнее, чем Матфей (Мф 24:1-3), изображает дело. Один из учеников указал Христу на камни и здания Храма. Четыре ученика, ближайшие Христу, обратились с вопросом к Христу на горе Елеонской. Все начинается с пророчества Иисуса, предсказавшего гибель и разрушение Иерусалима. Построенный Иродом Великим храм был одним из чудес света. Он был начат в 20-19 г. до Р. X. и в эпоху Христа не был еще полностью закончен. Он стоял на вершине горы Мориа. При постройке не стали сносить вершину горы, а устроили нечто вроде огромной платформы, воздвигнув стены массивной кладки, на которые была уложена платформа, укрепленная столбами, распределявшими давление самого здания. У Иосифа Флавия сказано, что некоторые из камней имели до 15 м в длину, 4 м. в высоту и 6 м. в толщину. Должно быть, именно такие камни повергли в изумление учеников из Галилеи. Самый величественный вход в храм находился в его юго-западном углу. Здесь он был отделен от города долиной Тиропеон, через которую вел прекрасный мост. Длина арок моста составляла 14 м. Некоторые использованные при его постройке камни достигали в длину 8 м. Глубина долины достигала 70 м, а мост, общей длиною более 100 м, имел в ширину около 15 м. Мост вел прямо в Царский портик, образованный двумя рядами коринфских колонн высотой около 12 м, каждая из которых была вырублена из цельного куска мрамора. Иосиф Флавий так описывает здание храма: «Фасад храма, его переднюю стену, наверное, нельзя было украсить еще чем-нибудь, чтобы еще больше поражало взор. Храм был сплошь покрыт тяжелыми золотыми листами, и с первыми лучами солнца он сиял огненным блеском и заставлял людей, силившихся смотреть на него, отводить глаза, как от лучей самого солнца. Но для тех, кто видел его впервые издали, он казался как бы снежной вершиной, потому что те его части, что не были покрыты золотыми листами, были ослепительно белыми ... Камни - некоторые из них были в 45 локтей[5] в длину, пять локтей в высоту и шесть в ширину». Это сияние и этот блеск произвели на учеников очень сильное впечатление. Храм казался верхом человеческих достижений и искусства. Он был столь огромным и крепким, что, казалось, он простоит вечно. Но Иисус сделал предсказание о том дне, когда от него не останется и следа. Не пройдет и пятидесяти лет, как это пророчество сбудется.

«Отвечая им, Иисус начал говорить: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим и будут говорить, что это Я; и многих прельстят». (Мар.13:5,6). Иисус дает ответ, но такой, что еще в 5 веке Виктор Антиохийский воскликнул: ученики задали один вопрос, а Иисус ответил на совсем другой. Иисус предупреждает, что в последние дни появятся многие, кто будет выдавать себя за Него. Греческий текст позволяет перевести слова «под Моим именем и будут говорить: «Это Я» как «Мессия – это Я». Известно, что в 1 и 2 веках было много людей претендовавших на мессианство: например, Иуда и Тевда (Деян 5:36-37), знаменитый Бар-Кохба, возглавивший второе восстание против Рима. Но возможно, евангелист полагает, что некоторые будут выдавать себя за Иисуса. Так как слова «Это Я» по-гречески могут означать и один из вариантов Божьего имени, то эти претенденты будут объявлять себя богами (ср. Фес 2:4). Будут о отступничества среди христиан, обманутых лжемессиями, хотя под многими могут также пониматься те люди, которые откликнулись бы на призыв Христа, если бы не были введены в заблуждение.

«Когда же услышите о войнах и о военных слухах, не ужасайтесь: ибо надлежит [сему] быть, - но [это] еще не конец. Ибо восстанет народ на народ и царство на царство; и будут землетрясения по местам, и будут глады и смятения. Это - начало болезней». (Мар.13:7-8). «Но в те дни, после скорби той, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются. Тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках с силою многою и славою. И тогда Он пошлет Ангелов Своих и соберет избранных Своих от четырех ветров, от края земли до края неба». (Мар.13:24-27). Здесь Иисус несомненно говорит о Своем Втором пришествии. Но важно отметить, что Он облекает Свое предсказание в три картины, которые являются неотъемлемой частью представлений иудеев о дне Господа. Дню Господа будет предшествовать период войн. В 3 Езд. 9, 3 говорится, что перед днем Господа произойдет «колебание мест, смятение народов, волнение людей, замешательство вождей, беспокойство князей». В 3 Езд. 13, 31 далее говорится: «И будут предпринимать войны один против другого, город против города, одно место против другого, народ против народа, царство против царства». Те же мысли находим в 2 Вар. 27, 5-13, где перечислены двенадцать моментов, которые будут предшествовать новому веку. Совершенно ясно, что, говоря о войнах, Иисус пользовался картинами, которые были неотъемлемой частью представлений иудеев о будущем. Дню Господа должно было предшествовать затмение солнца и луны. Об этом много говорится в Ветхом Завете (Ам. 8, 9; Иоил. 2, 10; 3, 15; Иез. 32, 7.8; Ис. 13, 10; 34, 4), да и в популярной в эпоху Иисуса литературе. Все иудеи мечтали о том, чтобы весь народ вновь был собран в Палестине со всех четырех сторон света. Эта идея наполняет Ветхий Завет (Ис. 27, 13; 35, 8-10; Мих. 1, 12; Зах. 10, 6-11), а также и в популярную литературу того времени. Читая такие образные слова Иисуса о Втором пришествии, нужно помнить, что Он не дает нам ни карты вечности, ни плана на будущее, а просто использует язык и образы, которые иудеи хорошо знали и использовали столетиями до Него. Но чрезвычайно интересно отметить, что все сказанное и предсказанное Иисусом Действительно совершалось. Он предсказывал войны - и ужасные парфяне подступали к границам Римской империи. Он предсказывал землетрясения, и в течение следующих сорока лет Римскую империю постигло землетрясение, опустошившее Лаодикию и извержение Везувия, похоронившее под лавой Помпеи. Иисус предсказал голод - и им постиг голод в эпоху императора Клавдия. Мир действительно ожидали ужасные времена. Потому и римский историк Тацит начал писать свою историю словами, что все происходящее подтверждает, что боги готовят не спасение людям, а месть Римской империи. Из этого отрывка надо хорошо запомнить один важнейший факт - Иисус предсказал Свое Второе пришествие. Он сказал, что придет еще раз. Образы, в которые Иисус облекал Свои мысли, не нужно понимать буквально. И, тем не менее, это еще не конец, а только родовые схватки. По еврейским представлениям, широко распространенным в Израиле, перед наступлением грядущего века вся Вселенная будет переживать катаклизмы, которые часто сравнивались с родовыми муками. Как женщина испытывает страдания, рожая ребенка, так и явлению Конца и наступлению Нового Века предшествует особый период, который в раввинистической литературе часто назывался «родовыми муками Мессии», что означает не страдание Мессии, а мира, рождающего Мессию. Катаклизмы свидетельствуют о том, что Бог присутствует в истории и направляет ее к намеченному Им Концу, но они не являются тем знаком, о котором просили ученики.

«Но вы смотрите за собою, ибо вас будут предавать в судилища и бить в синагогах, и перед правителями и царями поставят вас за Меня, для свидетельства перед ними. И во всех народах прежде должно быть проповедано Евангелие. Когда же поведут предавать вас, не заботьтесь наперед, что вам говорить, и не обдумывайте; но что дано будет вам в тот час, то и говорите, ибо не вы будете говорить, но Дух Святый. Предаст же брат брата на смерть, и отец - детей; и восстанут дети на родителей и умертвят их. И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется». (Мар.13:9-13). Здесь Иисус говорит о грядущих гонениях. Иисус всегда указывал Своим последователям на то, что они избрали трудный и тяжелый путь. Никто не может сказать, что он заранее не знал условий, на которых придется служить Иисусу. В словах о предании в судилища и избиении в синагогах говорится о гонениях со стороны иудеев. В Иерусалиме находился синедрион, верховный суд иудеев, но в каждом городе и в каждой деревне был свой местный синедрион. И в таких синедрионах судили, а потом в синагогах побивали тех, кто публично исповедовал веру, которую иудеи считали ересью. Фраза о правителях и царях относится к разбирательствам в римских судах. И, действительно, христиане получали чудесную поддержку, когда они представали перед судом. Когда мы читаем о судах над мучениками, среди которых многие были неграмотными и невежественными людьми по отношению к закону, часто складывается впечатление, что перед судом стоят судьи, а не христиане. Христианская вера внушала самым простым людям такой страх перед Богом, что они не испытывали страха перед людьми. Истинно также, что иногда человека предавали его ближайшие родственники. Одним из проклятий молодой Римской империи были доносчики (делатор). Это были те, кто в своих стремлениях угодить властям и завоевать их милость, не останавливались перед тем, чтобы предать своих родственников и знакомых. Эту враждебность между членами семей считали самым типичным и самым ужасным явлением тех последних и страшных дней. «Все друзья ополчатся друг на друга» (3 Езд. 5, 9). «Они будут ненавидеть друг друга и вызывать друг друга на битву» (2 Вар. 70, 3). «И они будут бороться друг с другом, старые с молодыми, бедные с богатыми, рядовые люди с великими, нищие с князьями» (Книга юбилеев 23, 19). «Дети будут стыдиться родителей, и родители восстанут на детей» (Мишна, Сота 9, 15). «Ибо сын позорит отца, дочь восстает против матери, невестка - против свекрови своей; враги человеку - домашние его» (Мих. 7, 6).

«Когда же увидите мерзость запустения, реченную пророком Даниилом, стоящую, где не должно, - читающий да разумеет, - тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы; а кто на кровле, тот не сходи в дом и не входи взять что-нибудь из дома своего; и кто на поле, не обращайся назад взять одежду свою. Горе беременным и питающим сосцами в те дни. Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою. Ибо в те дни будет такая скорбь, какой не было от начала творения, которое сотворил Бог, даже доныне, и не будет. И если бы Господь не сократил тех дней, то не спаслась бы никакая плоть; но ради избранных, которых Он избрал, сократил те дни». (Мар.13:14-20).[6] Иисус предсказал некоторые из ужасов, постигших Иерусалим во время осады его римлянами и последовавшего затем падения. Он предупреждает людей, чтобы они при первых признаках этого бежали вон из города, даже не позаботившись об одежде и о своем имуществе. Люди же сделали как раз наоборот: они наводнили Иерусалим, где их постигла смерть, о которой даже и подумать страшно. Слова мерзость запустения взяты из книги пророка Даниила (Дан. 9, 27; 11, 31; 12, 11). Употребленное в оригинале выражение буквально значит осквернение, которое устрашает. Возникла же эта фраза в связи с Антиохом (Епифаном). Мы уже видели, как он пытался уничтожить иудейскую религию и ввести греческий образ мышления и греческий образ жизни. Антиох осквернил иерусалимский храм, принеся в жертву на большом алтаре свиное мясо и устроив публичные дома в священных дворах. Он даже поставил огромную статую Зевса в святом храме и повелел иудеям поклоняться ему. В связи с этим в 1 Макк. 1, 54 сказано: «пятнадцатый день Хаслева, сто сорок пятого года, устроили на жертвеннике мерзость запустения, и в городах Иудейских вокруг построили жертвенники». Мерзость запустения это мерзость, которая устрашает. Первоначально эти слова указывали на языческих идолов и все связанное с ними, на то, чем Антиох осквернил храм. Иисус предсказал, что все это повторится снова. Все это сбылось уже в 40 г. В то время в Риме императором был Калигула - эпилептик и сумасшедший, утверждавший, что он - бог. Он услышал о существовании в Иерусалиме храма, в котором нет идолов, и задумал установить в Святом месте свою собственную статую. Его советники уговаривали его не делать этого, потому что они понимали, что это неизбежно приведет к кровопролитной гражданской войне. Калигула же был упрям и стоял на своем, но к счастью он умер в 41 г., не успев осуществить свой план осквернения храма. А что подразумевает Иисус под мерзостью запустения? Люди ждали не только Мессию, но также появления какой-то силы, которая была бы воплощением зла и вобрала бы в себя все, что против Бога. Ап. Павел называет эту силу человеком греха (2 Фес. 2,3). Иоанн Богослов в Откровении отождествляет эту силу с Римом (Отк. 17). Иисус говорит: «Однажды, довольно скоро, вы увидите воплощенную силу зла, поднимающуюся в попытке уничтожить народ Божий и святое место Божие». Иисус берет старую фразу и употребляет ее для описания грядущих ужасов. В 70 г. Иерусалим окончательно пал пред осаждавшими его армиями Тита, будущего римского императора. Ужасы этой осады представляют собой одну из самых мрачных страниц мировой истории. В Иерусалим собрались жители всей округи, и Титу не оставалось другого выхода, как принудить город сдаться. Дело осложнялось еще и тем, что даже в такое страшное время город был изнутри раздираем сектантской и фракционной борьбой. Эта осада описана римским историком Иосифом Флавием в пятой книге «Иудейской войны». Он сообщает, что 97000 человек были взяты в плен и в рабство, а миллион сто тысяч человек умерли и погибли от голода и меча: «Голод усиливался и уничтожал целые семьи. Верхние этажи домов были переполнены умиравшими от голода женщинами и детьми. Улицы города были заполнены трупами стариков. Дети и молодые люди, подобно теням, бродили по рыночным площадям, опухшие от голода, и падали замертво там, где смерть забирала их. Хоронить их было некому. А те, кто был здоров и крепок, пугало огромное количество мертвых и боязнь собственной смерти во время похорон других. Многие сами ложились в свои гробы до наступления неизбежного часа. Среди этих бедствий никто не оплакивал умерших ... голод подавил все естественные чувства. Глубокая тишина и своего рода мертвая ночь охватила город». Всю картину омрачали мародеры, обиравшие мертвых. Иосиф Флавий рассказывает, что, когда нельзя было уже найти даже травинку, «некоторые впали в такое ужасное состояние, что отправлялись на поиски сточных труб и старых навозных куч и ели то, на что прежде не могли смотреть». Он рисует мрачные картины того, как люди глотали кожаные ремни и обувь, и рассказывает ужасную историю одной женщины, которая убила и зажарила своего ребенка и предлагала часть этой ужасной трапезы людям, приходившим к ней в поисках пищи. Пророчество Иисуса о предстоящих Иерусалиму ужасных времен, сбылось сполна. Люди, собравшиеся в городе, умирали сотнями тысяч, и спаслись лишь те, кто внял Его совету и ушел в горы.

«От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето. Так и когда вы увидите то сбывающимся, знайте, что близко, при дверях. Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все это будет. Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут. О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец. Смотрите, бодрствуйте, молитесь, ибо не знаете, когда наступит это время. Подобно как бы кто, отходя в путь и оставляя дом свой, дал слугам своим власть и каждому свое дело, и приказал привратнику бодрствовать. Итак бодрствуйте, ибо не знаете, когда придет хозяин дома: вечером, или в полночь, или в пение петухов, или поутру; чтобы, придя внезапно, не нашел вас спящими. А что вам говорю, говорю всем: бодрствуйте». (Мар.13:28-37).[7] Ошибочно считать, что все предсказанное здесь Иисусом должно было произойти еще при жизни Его поколения. Но Иисус был прав и здесь, потому что сказанное не относится и не могло относиться ко Второму пришествию, уже потому, что Он сам уже в следующем предложении говорит, что не знает, когда этот день наступит. А относится это предложение к предсказанному Иисусом падению Иерусалима и разрушению храма, все это исполнилось в полной мере. Иисус говорит, что Он не знает день и час Своего Второго пришествия: в некоторых вопросах даже Он беспрекословно полагался на волю Божию - не может быть более серьезного предупреждения тем, кто вырабатывает точные даты и планы на Его Второе пришествие. И потому - подлинное богохульство с нашей стороны - задаваться вопросами и исследовать там, где даже Господь наш не претендовал на это. Иисус делает из этого практический вывод. Мы похожи на людей, которые знают, что Господин их придет, но не знают - когда. Мы живем под знаком вечности, но это не значит, что надо жить и ждать в страхе и в нервном расстройстве: мы должны изо дня в день выполнять свою работу, приближая ее завершение, то есть жить так, чтобы не имело никакого значения - когда Он придет. Это возлагает на нас важную задачу: жить каждый день так, чтобы Он мог всегда посмотреть на нашу жизнь и чтобы быть в любой момент готовыми встретиться с Ним лично. Тогда вся наша жизнь станет подготовкой к встрече с Царем.

Это трудная глава, но из нее можно подчеркнуть непреходящие истины. Мы узнаем из нее, что только Божий человек может проникнуть в тайны истории: Иисус предвидел судьбу Иерусалима, хотя всем она была неведома. Подлинный государственный деятель должен быть Божиим человеком. Чтобы направлять страну, человек должен быть направляем Богом. Лишь человек, хорошо знающий Бога, может вникнуть в часть планов и предначертаний Божьих. Нам даются сведения о Втором пришествии. В нем заключены моменты, которые мы забываем или которыми пренебрегаем на свой страх и риск. Оно облечено в образы и картины эпохи, в которой жил Иисус и что, поэтому, бессмысленно длительно рассуждать о них или ссылаться на них, коль скоро Иисус сам не вдавался в это. Мы можем, однако, быть уверены в том, что история развивается к определенной, предначертанной цели, где она получит свое завершение. Самое неразумное – забыть Бога и погрязнуть в мирском. Мудрый человек никогда не забывает, что он должен быть готов в тот момент, когда Господь призовет его. Кто живет, помня это, испытает не страх, а вечное блаженство.

[1] Можно более полно разъяснить особенности апокалиптической теологии через сравнение ее с пророчеством, из которого она и выросла. Конечно, частично они совпадают. Например, согласно пророчеству Исайи, в будущем между людьми будет мир, природа преобразится, волк будет жить вместе с ягненком, и вся земля наполнится ведением Господа (Ис 2:11). Иезекииль переживал видения и использовал фантастические образы, которые мы обычно ассоциируем с апокалипсисами – «четыре живых существа», четыре колеса. В послепленный период особенно заметно развитие в пророчестве тенденции к апокалиптике с картинами божественного суда над народами, избавления и оправдания праведного остатка. Но в апокалиптической эсхатологии полотно шире и мазки смелее. Разрыв между прошлым веком и веком грядущим гораздо сильнее здесь, чем где-либо в пророчестве Полный пессимизм по отношению к настоящему гораздо более радикальнее. Вообще говоря, пророки предсказывали будущее, которое должно вырасти из настоящего, в то время как апокалиптики предсказывали будущее, которое должно вторгнуться в настоящее.

[2] «Малый апокалипсис» (Мк 13) представляет собой, по мнению исследователей, отредактированное Марком еврейское апокалиптическое произведение. Эта гипотеза основана прежде всего на следующих фактах: текст апокалипсиса явно целостный (за небольшими изъятиями); он содержит много параллелей с еврейской апокалиптической литературой той эпохи (в частности, с апокалиптическими частями Дан и с 4 Езд). Кроме того, гипотеза основана на допущении, согласно которому сам Мк не смог бы сочинить такой текст «по мотивам» еврейской апокалиптики.

[3] Интересно, что датировку написания евангелия от Марка часто связывают с этим фрагментом текста. Вот какие сведения по данному поводу нам дает Д. Гатри в своем «Введении в Новый Завет»: «Ключевым из внутренних свидетельств является ссылка в Мк. 13.14 на «мерзость запустения, ... стоящую, где не должно». Это считается указанием на Иерусалимский храм. Но касается ли это осады и разрушения Иерусалима в 70 году? Обычно это предположение признается правильным, и, следовательно, Марк должен был писать в период непосредственно перед разрушением города, или, по крайней мере, достаточно близкий к этому событию, чтобы можно было с уверенностью предсказать осквернение храма. Но такое толкование совершенно исключает возможность считать эти слова пророческим изречением Иисуса. Мы можем подвергнуть глубокому сомнению теорию, согласно которой Евангелие от Марка предполагает пророчество, построенное на прошедших событиях, потому что слова Марка предполагают бегство христиан в Иудейские горы, тогда как предание говорит, что сначала они бежали в Пеллу, которая находилась в долине на восточном берегу реки Иордан… Важно решить, мог ли Иисус предсказать надвигающуюся опасность. Если признать, что Иисус Сам предсказал это событие, то Мк. 13.14 не облегчает разрешение хронологической проблемы. Фраза, описывающая это событие, настолько туманна и, во всяком случае, является прямым заимствованием из книги Пророка Даниила, что ее можно даже считать указанием на время до того, как это событие фактически произошло. Никто не станет отрицать способности Иисуса предсказать, что политическая ситуация достигнет своего апогея, и храм будет осквернен. Предположение же, что слова эти могут быть истолкованы как указание на пришествие Антихриста, ничем не помогают разрешению проблемы датировки. Другим внутренним свидетельством является ссылка в Евангелии на гонения и интерес автора к свободе от закона язычников. Но ни одно, ни другое почти ничего не дает для разрешения проблемы датировки, так как они слишком общие, чтобы их можно было связать с каким-то определенным периодом. Например, когда в Мк. 13.8 говорится о землетрясениях и голоде, как о "начале" страданий, то едва ли можно думать, что это указывает на начало осады. Отрывок Мк. 13.10, где повелевается проповедовать Евангелие всем народам, также нельзя считать указанием на начало осады. Более того, едва ли можно считать этот отрывок указанием на 60-70 гг. по Р.Х. как на наиболее раннюю дату Евангелия, так как проповедь язычникам входила в планы Господа для Его Церкви на все века… Более убедительную гипотезу выдвинул Брендон, который исходит главным образом из исторической ситуации, при которой было написано Евангелие. Он считает, что появление такого Евангелия, как от Марка, должно было иметь вескую причину, и он видит ее в ситуации в Риме через год или около того после триумфальной процессии Флавия в ознаменование взятия Иерусалима. Он исходит из общей идеи, что римским христианам понадобилось Евангелие, которое бы отделяло Иисуса от иерусалимских евреев из-за неблаговидности, которая им в то время приписывалась. Брендон основывает свою теорию на эсхатологическом поучении в Мк. 13 и других второстепенных характеристиках Евангелия от Марка, таких, например, как признание римским сотником свидетельств Иисуса (тогда как Его соплеменники по плоти не признали их), сообщение, что завеса в храме разодралась надвое, отношение Иисуса к подати Риму и отсутствие прозвища Иуды «Зелот ».

[4] Толкование Бл. Феофилакта Болгарского: «Поелику Господь много говорил о запустении Иерусалима, напр.: оставляется вам дом ваш пуст: то ученики дивились, что столь величественные и прекрасные здания должны погибнуть, и потому показывали Ему столь поразительное благолепие храма. Но Он предрекает, что, тем не менее, из всего этого не останется даже камня на камне. Против этого некоторые говорят, что много уцелело остатков от древнего города Иерусалима, и таким образом пытаются представить Христа лживым. Но это напрасно: ибо если и сохранились некоторые остатки (что впрочем, несправедливо): то до всеобщей кончины не останется камня на камне. Впрочем, история свидетельствует, что Элий Адриан раскопал самые основания города и храма, так что чрез него исполнилось пророчество и о том, что не останется камня на камне. Когда же Господь сидел на горе Елеонской, к Нему подошли ученики, спрашивая: когда это будет? то есть, когда исполнится предреченное об Иерусалиме? А Он, прежде ответа на их вопрос, утверждает их ум, чтобы не соблазнились. Ибо при начале бедствий в Иудее явились люди, называвшие сами себя учителями: посему и говорит Господь: блюдите, да не прельщены будете».

[5] Один локоть равен 45 см.

[6] Не раз высказывалось предположение о том, что некоторыми из источников Марк располагал в письменном виде. Прямое указание на то, что при составлении своего «малого апокалипсиса» Марк использовал письменный документ, можно усмотреть в Мк 13:14: «Пусть читатель поймет!». Эти слова вклинивающиеся в речь Иисуса, можно истолковать либо как фрагмент письменного апокалипсиса, который послужил для Марка оригиналом (в таком случае Мк переписал то, что должен был бы опустить), либо как (несвойственное Марку) прямое обращение евангелиста к читателю. Во всяком случае, Мф при редактировании Мк увидел здесь несообразность и поправил текст, введя ссылку на книгу Даниила: у Мф 24:15 Иисус призывает своих слушателей внимательно читать и правильно понимать пророчество Даниила о «мерзости запустении», которое присутствовало в «малом апокалипсисе» уже у Марка и, по всей вероятности, в переработанном источнике (ср. Дан 9:27).

[7] Толкование данного отрывка блаж. Феофилактом Болгарским: «Желая удержать учеников от любопытства о последнем дне и часе, Господь говорит, что ни ангелы, ни Сын не знают о сем. Если бы Он сказал: Я знаю, но не хочу открыть вам, — в таком случае Он опечалил бы их. А теперь, когда говорит, что ни ангелы, ни Я не знаю, — Он весьма мудро поступает и совершенно удерживает их от желания знать и докучать ему. Это ты можешь понять из примера. Малые дети, видя что-либо в руках отцов, часто просят у них, и ежели отцы не хотят дать, они, не получая (просимого), начинают плакать. В таком случае отцы обыкновенно скрывают от них вещь, находящуюся в руках, и, показывая детям пустые руки, удерживают их от слез. Так и Господь, поступая с апостолами, как с детьми, скрыл от них последний день. Иначе, если бы сказал: Я знаю, но не скажу, они восскорбели бы, что Он не хотел им сказать. А что Господь знает о последнем дне и часе, это очевидно: ибо Сам Он веки сотворил. Как же Ему не знать того, что Сам сотворил? Притом, и для пользы нашей Бог скрыл кончину жизни, как общей, так и каждого из нас в частности, дабы мы, при неизвестности сей кончины, непрестанно подвизались, ожидая ее и страшась, как бы она не застала нас неготовых. Но рассмотрим и с другой стороны сказанное. Вечером настает конец, когда кто умрет состарившись: в полночь, — когда кто достигнет средины века: в «пение петуха», — когда начинает раскрываться в нас рассудок: ибо алектор означает рассудок, пробуждающий нас от сна бессознательности: а потому, когда отрок начинает действовать рассудком и понимать, тогда в нем гласит (как бы) алектор. Наконец утро означает совершенно детский возраст. Итак, всем нужно помышлять о конце (жизни). Младенец ли есть, — и о нем должно позаботиться, чтоб не умер некрещеным. Заповедует же это Господь всем вообще — и мирским людям и отшельникам. Итак, мы должны бодрствовать и молиться, — исполнять и то и другое: ибо многие, хотя бодрствуют, но проводят ночи (не в молитве, а) в худых делах. Заметь и то, что Христос теперь не сказал: Я не знаю, когда наступит время (кончины), но — не знаете: ибо ради нашей пользы сокрыл (это время). Если мы и при неизвестности кончины враждуем друг против друга: то чего не сделали бы, если бы знали время кончины? Тогда все время жизни до смерти мы проводили бы в крайне худых делах: а в последний день, изъявляя раскаяние, впали бы еще в худшее состояние».