Иерусалимский Храм и раннее христианство
Иисус Христос, как и пророки, глубоко почитает Иерусалимский храм. Богородица приносит Его в храм. Иисус, как и пророки, глубоко почитает Xрам Дева Мария приносит Его в Xрам (Лк. 2. 22-39). Он приходит туда на торжества как на место встречи со Своим Отцом (Лк. 2. 41-50; Ин 2. 14; т. д. ). Он одобряет богослужения, но осуждает формализм, искажающий их значение (Мф 5. 23 сл; 12. 3-7; 23. 16-22). Xрам для Него – Дом Божий, дом молитвы, Дом Отца Его. Он негодует, ибо его превращают в дом торговли, и пророческим жестом изгоняет торгующих голубями из Xрама, чтобы очистить его (Мф 21. 12-17; Ин 2. 16; см Ис 56. 7; Иер 7. 11), и в то же время Он возвещает разрушение этого великолепного здания, от которого не останется камня на камне (Мф 23. 38 сл; 24. 2). Когда Его судили, Ему даже поставили в вину слова о том, что Он разрушит это святилище, созданное руками людей, X. рукотворный, и через три дня воздвигнет другой, нерукотворный (Мк 14. 58); это же обвинение насмешливо повторяется во время Его предсмертных мук на кресте (Мф 27. 39). Между тем, здесь дело идет о таинственных словах, смысл которых разъяснится лишь в будущем. Но при последнем Его вздохе завеса Xрам разодралась на двое, и это значит, что древнее святилище потеряло свой характер: иудейскийXрам перестал выполнять свое назначение, т. е. быть знамением присутствия Божия.[1]
Он приходит туда на торжества как на место встречи со Своим Отцом. Он одобряет богослужения, но осуждает формализм, искажающий их значение. Храм для Него – Дом Божий, дом молитвы, дом Отца Его. Он негодует, ибо его превращают в дом торговли, и пророческим жестом изгоняет торговцев жертвенными животными из храма, чтобы очистить его, и в то же время Он возвещает разрушение этого великолепного здания, от которого не останется камня на камне. Когда Его судили, Ему даже поставили в вину слова о том, что Он разрушит это святилище, созданное руками людей, храм рукотворный, и через три дня воздвигнет другой, нерукотворный; это же обвинение насмешливо повторяется во время Его предсмертных мук на кресте (Мф. 27:39). Дело идет о словах, смысл которых разъяснится лишь в будущем. Но при последнем Его вздохе завеса храма разодралась надвое, и это значит, что древнее святилище потеряло свой священный характер: иудейский храм перестал выполнять свое назначение, то есть быть знамением присутствия Божия. Это назначение исполняется теперь другим знамением самим Телом Христовым. В евангелии от Иоанна таинственные слова о разрушенном и вновь воздвигнутом в три дня храм приводятся в рассказе об очищении храма (Ин. 2:19). Но Иоанн добавляет: «Он говорил о храме Тела Своего», и ученики после Его воскресения поняли это. Вот новый и окончательный храм, храм нерукотворный, где Слово Божие обитает с людьми, как некогда в скинии Завета. Но для того, чтобы храм, созданный из камня, потерял свое значение, нужны были смерть и воскресение Иисуса: храм Тела Его был разрушен и вновь воздвигнут – такова воля Его Отца. После воскресения Христова Тело это, знамение присутствия Божия в мире сем, преобразилось так, что Ему возможно повсюду и во все времена пребывать в таинстве Евхаристии. Древнему храму осталось лишь исчезнуть. В переходное время христиане продолжают ходить в Иерусалимский храм. До тех пор пока иудаизм еще окончательно не потерял еще связи с новым культом, начало которому положил Иисус Христос; если бы еврейский народ обратился, он мог бы сыграть роль в обращении всего мира. Но уже явственны были признаки разрыва. Стефан, восхваляя поклонение Богу в духе, как бы предвещает гибель храма рукотворного, и слова эти почитаются богохульными и приводят к смерти Стефана. Через несколько лет разрушение Иерусалима, во время которого был разрушен и храм, повлекло еще большее окостенение иудаизма. Но еще до того христиане не осознают, что они сами составляют новый храм, храм духовный, продолжение Тела Христова. Павел учит: Церковь есть Храм Божий, воздвигнутый на Христе, основании и краеугольном камне (1Кор. 3:10-17; 2Кор. 6:16; Еф. 2:20), славный храм, где «имеют доступ к Отцу, в одном Духе», равно иудеи и язычники (Еф. 2: 14-19). Каждый христианин сам является храмом Божьим, ибо он член Тела Христова, и тело его есть Храм Духа Святого. Оба утверждения взаимно связаны: тело воскресшего Иисуса, в Котором «обитает вся полнота Божества телесно» (Кол. 2:9), есть храм Божий по преимуществу, а христиане, члены этого тела, составляют с ним вместе духовный храм. В вере и любви они должны сотрудничать для созидания его. Итак, Христос есть камень живой, отвергнутый людьми, но избранный Богом. Верные, будучи тоже камнями живыми, составляют с Ним вместе духовное здание для святого священства, чтобы приносить духовные жертвы (1 Петр. 2:4). Это окончательный храм – храм нерукотворный. Это Церковь, Тело Христово, место встречи Бога с людьми, знамение присутствия Божия в мире сем. Древнее святилище было лишь прообразом этого храма, ярким, но несовершенным, временным, отошедшим в прошлое.[2]
То, в чем Иисус упрекал священников, нашло свое выражение в очищении храма (Мк 11,15-17 пар.), ничего похожего на которое не было в истории того времени и которое послужило непосредственным поводом для вмешательства властей. Очищение храма было пророческим символическим действием. Так оно и было понято; на это указывает обвинение Иисуса в лжепророчестве (см. с. 97сл). Этим действием Иисус осуществляет пророчество Зах 14,21: «и не будет более ни одного торговца в доме Господа Саваофа в тот день» (см. выше, с. 128) - и угрожает судом касте священнической аристократии, устроившей спекуляцию на святом месте [не написано ли: дом мой домом молитвы будет назван для всех народов] (Ис 56,7); [вы же сделали его вертепом разбойников] (Мк 11,17). Это резкое сравнение идет от Иер 7,11: священники превратили храм в притон, из которого они, подобно разбойникам, вновь и вновь отправляются в разбойничьи набеги. Злоупотребляя своей профессией - отправлять культ в честь Бога, - они используют ее для заключения сделок и получения наживы. Тем самым они делают нечто ужасное: ставят Бога на службу греху. Совсем иные упреки бросает Иисус ученым богословам (Мф 23,1-13. 16-22. 29-36). Они налагают на людей тяжкое бремя, но сами не желают и пальцем пошевелить, чтобы помочь им (ст. 2-4.13). Они хотят, чтобы их уважали, стремятся к почетным местам, к тому, чтобы их приветствовали и именовали почетными титулами, тем самым присваивая себе те почести, которые оказываются Богу (ст. 5-12). В их виртуозном и остроумном манипулировании богословскими аргументами отсутствует благоговение перед Богом (ст. 16-22)657. Они всерьез призывают народ воздвижением искупительных памятников искупить вину отцов, которые убили пророков658, а сами собираются совершить убийство еще более страшное, чем те, которые совершили отцы (ст. 29-36). Они используют свои юридические познания для того, чтобы обманывать беспомощных (Мк 12,40 пар.). Все эти грехи богословов связаны с их богословским образованием, с их судейскими должностями и общественным положением. Возглашение горя книжникам можно резюмировать одним упреком: они полагаются на свои богословские познания, знают и проповедуют волю Божью, но сами не исполняют ее. Это и есть, в глазах Иисуса, сословный грех богословов. Иисус, происходивший из набожной семьи, вырос в условиях твердого молитвенного распорядка своего народа, который он соблюдал также и во время своей публичной деятельности. Это неоднократно подтверждается преданием, Он регулярно участвовал в субботнем богослужении и молился вместе с общиной (Лк 4,16). Молитва во время трапезы была для него чем-то само собой разумеющимся (ср. рассказы о кормлении, о Тайной вечере, о трапезе в Эммаусе). Соблюдал он и часы трех молитв. Это следует не только из того, что он был воспитан в обычаях набожности, но и из конкретных, хотя и косвенных, данных.[3]
Иисус уважает культ и живет по церковному календарю своего народа. Он хочет, чтобы храм был священным местом (Мк 11,15-18 пар., особенно ст. 16), ибо в нем живет Бог (в ст. 17 цитируется Ис 56,7). В Мф 23,16-22 Иисус с большой строгостью требует благоговейно относиться к храму и алтарю. Сюда входит и положительное отношение к жертвоприношению, практика которого предполагается в Мф 5,23сл912. Для пасхальной трапезы, которая была последней трапезой Иисуса, он велит заколоть пасхального ягненка. В Мк 1,44 после излечения прокаженного Иисус требует от него исполнения ритуальных предписаний. Нельзя, таким образом, согласиться с Э. Ломайером, что Иисус боролся с жертвенным культом. Если бы он это делал, то об этом вряд ли умолчало древнейшее предание, а древнейшая Церковь едва ли принимала бы участие в богослужении с принесением жертв (Деян 21,26). Разумеется, исполнение заповеди любви важнее всех жертв. Главное в другом: близится уничтожение храма. Для иудаизма того времени храм вечен; Иисус, напротив, возвещает его разрушение. Уже готов новый храм Божий, который во времена спасения придет на смену старому (Мк 14,58 пар.).[4]
В переходное время после Пятидесятницы Апостолы и верные, верующие в Слово, продолжают ходить в Иерусалимский Xрам (Деян 2. 46; 3. 1-11; 21. 26). До тех пор пока иудаизм, в лице своих вождей и масс, еще окончательно не отверг Благой Вести, старое место культа еще не потеряло связи с новым культом, начало к-рому положил Иисус; если бы еврейский народ обратился, он мог бы сыграть роль в обращении всего мира. Но уже явственны были признаки разрыва. Стефан, восхваляя поклонение Богу в духе, как бы предвещает гибель Xрама рукотворного (Деян. 7. 48 слл), и слова эти почитаются богохульными и приводят к смерти Стефана. Через несколько лет разрушение Иерусалима, во время которого был разрушен и Xрама, повлекло еще большее окостенение иудаизма.[5]
В Новом Завете символика древнего храма применяется и по-иному и в другом направлении. Уже иудаизм видел в нем как бы воспроизведение небесной обители Божией, которая в апокалипсисах стала представляться по образцу храма земного. В таком смысле описывается в Послании к евреям жертва Христа-Священника через смерть, воскресение и вознесение. По завершении Своей земной жизни Он вошел в святилище небесное, обагренный не кровью животных, приносимых в жертву, как в символическом культе, но Своей собственной кровью (Евр. 9:11-14:24). Он вошел туда, как предтеча, чтобы мы могли приступить к Богу: «Посему да приступаем с дерзновением к престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи» (Евр. 4:16). Соединенные с этим единственным Священником, мы можем, в свою очередь, радоваться присутствию Божию, проникая верою в это святое Святых, где пребывает Бог: «Которая для души есть как бы якорь безопасный и крепкий, и входит во внутреннейшее за занавесу» (Евр. 6:19). В Апокалипсисе Иоанна образ храма небесного сопоставляется с образом храма земного, то есть Церкви, где верные приносят поклонение Богу. Язычники попирают внешний двор храма: это образ ожесточенного гонения на Церковь ярко выражен в (Откр. 11:1-2): «И дана мне трость, подобная жезлу, и сказано: встань и измерь храм Божий и жертвенник, и поклоняющихся в нем. А внешний двор храма исключи и не измеряй его, ибо он дан язычникам: они будут попирать святый город сорок два месяца». (Этот фрагмент связан с двойственным смыслом ветхозаветной символики. Когда ясновидцу дается повеление измерить тростью храм Божий, как на Востоке размеченными палками измеряли здание, это связано с символом, употребленным в сороковой главе у пророка Иезекииля, во второй главе у Захарии. Измерение означало близкий конец: Бог измеряет для того, чтобы сломать. Так был измерен иерусалимский храм перед его падением. "Измерь, чтобы запомнить, каков он был". Но в то же время этот символ говорит: измерь, сохрани измерение, чтобы потом восстановить. Повеление имеет два смысла: гибель Храма и, в то же время, его возрождение. Речь идет об эпохе войны Иудеи с Римом, когда храм находился уже на грани падения, и апостол здесь говорит о том, что время его гибели пришло, он измерен и будет скоро разрушен, и после него уже будет Новый Иерусалим, небесный Град и небесный Храм.)[6] Но и на небесах есть храм, где пребывает на престоле закланный Агнец, и где совершается служение молитвы и хвалы: (Откр. 7:15): «За это они пребывают ныне перед престолом Бога и служат Ему день и ночь в храме Его, и Сидящий на престоле будет обитать в них». Храм ветхозаветный может быть разрушен, но Иоанн-провидец говорит нам, что Храм есть, что это небесный Храм, и что все, кто омыл свои одежды кровью Агнца, то есть принял крещение и искупительную силу страданий Христовых, день и ночь будут служить Сидящему в Храме. Этот Храм - уже небесный Храм, вселенский Храм, вселенская Церковь.
Когда небесный Иерусалим – невеста агнца, украшенная для брака вечного – снизойдет с неба, не будет больше нужды в храме, ибо Сам Бог и агнец будут храмом: «Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель - храм его, и Агнец» (Откр. 21:22). Тогда верные будут иметь доступ к Богу, не нуждаясь ни в каком знамении или, вернее, они будут видеть его лицом к лицу, чтобы быть всецело причастными к Его жизни.
[1] Словарь Библейского Богословия. / Под редакцией Кс. Леон-Дюфура. Перевод с французского. – Киев: Кайрос, 2003.
[2] «Словарь Библейского богословия». Издательство «Жизнь с Богом». Брюссель, 1974. Стр. 1216.
[3] Иеремиас Й. Теология Нового Завета. - Оп.: М.: Восточная литература, 1999.
[4] Иеремиас Й. Теология Нового Завета. - Оп.: М.: Восточная литература, 1999.
[5] «Словарь Библейского богословия». Издательство «Жизнь с Богом». Брюссель, 1974. Стр. 1216.
[6] Мень А. «Комментарий к Апокалипсису Иоанна Богослова». Рига, 1992.
