Первые христианские школы и их главные назначения

Прежде всего, мы рассмотрим общее состояние христианских образовательных институтов в самое раннее время. И начнем мы наше исследование с новозаветных времен, с периода жизни и учительства Самого Иисуса Христа.

Если сообразовываться с контекстом иудейской междузаветной религиозной культуры, то Иисус Христос безусловно воспринимался как «рабби» (учитель). Подобным образом к нему обращаются в Евангелиях ученики Иоанна Предтечи, апостол Нафанаил, фарисей Никодим (Ин. 3:2)., Петр на горе Фавор (Мк. 9:2), Иуда в момент предательства(Мф. 26:25). Ученики называли Иисуса «учителем» и "господом", и Христос принимал это как должное (Ин. 13:13). Задачу для учеников Он определял как подражание Ему. Христос Сам набирал Себе учеников, причем набирал их, так сказать, без "вступительных экзаменов» (Мф.4:18-22).[1] Естественно, что евангелисты дают образ исключительного «Рабби», - уникального, неподзаконного, не включенного в традицию классического школьного преемства, учащего «как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Ин. 7:15). Харизматическое учительство не подчиняется традиционным устоям и школьным формам, но предполагает нечто инновационное, - благодатную деятельность новейшей «школы». Но в любом случае речь идет об учительстве. Священное Писание Нового Завета представляет Иисуса Христа учащим «слову истины»: «ходил Иисус, уча в синагогах» (Мф. 4:23), «вошел Иисус в храм и учил» (Ин. 7:14), «по обычаю своему, он учил их» (Мк. 10:1). Как известно, синагоги и притворы Иерусалимского храма и есть нормальная «площадка» для деятельности учителя.[2]

Каждый христианин – не только «почитатель» Христа, не только Его «мист» (посвященный в таинства), или даже Его «верный» и «воин», но прежде всего «ученик» Христа, питомец Его «школы». Апостольская община во главе с Господом нашим Иисусом Христом была первой новозаветной школой, в которой ученики усваивали Божественное откровение из уст воплощенного Логоса. Именно в усвоении этого опыта и состояло ученичество апостолов Христовых. В сообщении ученикам этого опыта и заключатся основной смысл земного служения Логоса (Ин. 1:16 – 18). Воплотившийся Сын Божий «изъяснил» людям Отца, стал первым «экзегетом» Бога. Во время Своего земного служения Христос учил апостолов и весь народ искусству быть «сынами света» (Лк. 16:8, Ин. 12:36).[3]

Для традиционного иудея, не приемлющего христианства, этот «Рабби» остается лжеучителем, либо одним из многих харизматичных проповедников, «учителей в Израиле». Некоторые из авторитетных учителей дискутируют с Ним, но как с коллегой или конкурентом (Мф. 22:23 – 45). Стоит вспомнить, о моменте оспаривания между учениками, кто же из них лучше. Для воцерковленного христианина Господь Иисус Христос представляет Собой единственного Учителя, к содружеству (школе) Которого должно соединиться: «Не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос; вы же все – братья» (Мф. 23:8). Такая школа обладает Вселенским характером «священного училища богопознания, явленного всей вселенной» (Св. Афанасий Великий, «О воплощении Слова»)[4]. А священная боговдохновенная история может рассматриваться как продолжительный педагогический процесс: «Бог учит тебя, как человек» (Втор. 8:5). Эта ветхозаветная мысль далее позаимствована ранними восточными отцами и учителями Церкви. К примеру, Декалог для св. Григория Нисского суть «божественные уроки» (Св. Григорий Нисский, «Жизнь Моисея», 45)[5]. По блаж. Феодориту Киррскому, проповедь (общественную деятельность) Иисуса Христа стоит рассматривать как «владычные уроки».[6]

Явственно соотношение Ветхого и Нового Завета как иерархической параллели между «детоводителем» (с греческого дословно «педагог», раб, приводивший ребенка в школу) и учителем Христовой школы (Гал. 3:24 – 25). То есть ветхий Завет как античный «дядька» приводит воспитуемое человечество к школе христианского богомыслия, к религиозному совершеннолетию. То есть целевое назначение религиозного воспитания может рассматривать через достижение совершеннолетия. Универсум во времени и пространстве поставлен под знак школы. Историческое время и биографическое время (время отдельной человеческой жизни), имеют смысл, так как являют собой время педагогической перестройки людей. Пространство цивилизованной, «обжитой» вселенной есть место для всемирной школы.[7]

Христос для христиан – авторитетный глава школьного предания, наподобие именитых античных философов древности. Когда-то языческий мыслитель Лукиан Самосатский заметил интересную черту древних церковных людей: ранние христиане поклонялись некоему «распятому софисту». В дальнейшем этот фразеологизм почти буквально был повторен христианским аскетическим писателем Палладием Еленопольским: «Иисус Христос, этот архипастырь, и архиучитель, и архисофист»[8]. Подобный аспект, иногда почтительный, а иногда и кощунственный, предполагает одно-единственное положение: Иисус Христос как основатель Церкви может быть метафорически уподоблен «софисту», профессиональному учителю античных времен. Соответственно сам институт Церкви, христианское сообщество, можно сравнить со «школой» софиста. «Училище» наше», - говорит Афанасий Александрийский о Церкви. «Все верующие суть ученики Христовы», - подтверждают именитый памятник «Апостольские установления»[9], возникший в Сирии в районе 380 г. Интересно, что древнецерковная иконопись, связанная с изображением Христа, представляет Его со свитком, в окружении апостолов и иных проповедников учения, в точности как в стандартизированной манере отображения именитых философов, глав философской школы – схолархов.[10]

Многими светскими исследователями считается, что в Священном Писании Нового Завета и в апостольские времена не существовало специфической идеи относительно процесса воспитания и образования. Считалось, что Новый Завет целиком сконцентрирован на взрослых и эпоха первохристианства располагала педагогическую мысль в пределах повседневного, внерелигиозного пространства (воспитательные принципы предпочитали заимствовать из ветхозаветного мировоззрения). Церковно-историческая точка зрения по данному вопросу иная, и предполагает непрерывную цепочку учительства в учрежденной Иисусом Христом Церкви.

Иисус Христос учил апостолов для того, чтобы они могли передать Его учение следующим поколениям людей. После воскресения Он возложил на них учительную миссию (Мф. 28:19 – 20). Для осуществления этой миссии им необходимо было содействие Святого Духа, Который, по обетованию Спасителя, должен научить их всему (Ин. 14:26). После того, как в день Пятидесятницы на учеников нисходит Дух Святой (Деян. 2:1 – 4), они становятся в полном смысле слова апостолами и вступают на путь учительства. Подобно Иисусу, они начинают учить в храме, в синагогах, в частных домах (см. Деян.5:21; 5:42; 13:14 и др.).[11]

Что касается более поздних новозаветных времен и содержания апостольских посланий Священного Писания Нового Завета, то можно отметить следующее. Пастырские послания и трактаты апостольских мужей нередко свидетельствуют о «начальном установлении», которое необходимо охранять от искажений. Здесь часто говорится об обучении (греч. «didaskalia»), целью коего является принцип благочестия (греч. «eusebeia»).[12] Кроме того, данные священные тексты изобилуют многочисленными списками добродетелей и недостатков человека, распространенными в контексте философских сочинений того времени. То есть Церковь по видимости с мирской точки зрения самоопределяется как философская школа. С теологической позиции можно говорить о роли Святого Духа в объемлющем процессе духовного развития человека, в постепенном раскрытии перед людьми евангельских истин. Впервые святым апостолам были даны благодатные силы стать изначальными интерпретаторами христианского вероучения. Св. Дух «истину Христова учения перевоплотил в сознание человека». Они достигли истинного понимания учения Господня, вспомнили то, чему учил Иисус Христос.

Преемство учения, переходящего из поколения в поколения, было неотъемлемой чертой всякой духовной школы. Иисус Христос, как учитель, был преемником ветхозаветных пророков и св. Иоанна Крестителя; преемниками Иисуса стали апостолы и первые поколения христианских «дидаскалов» – учителей, о которых упоминается уже в посланиях апостола Павла.[13] В задачу этих дидаскалов входило обучение вере оглашенных и неофитов; наряду с пастырями, дидаскалы занимались евангелизацией и катехизацией членов молодых христианских общин[14].

Протопресвитер о. Николай Афанасьев, как заслуженный специалист в области древнецерковных служений, так писал о харизматическом даре «учительства»: «Дидаскал обучал Церковь через раскрытие истин веры, содержащихся в Предании и в Писании. Если не все, то большей своей частью дидаскалы - ученые богословы древней Церкви, представители богословской науки, которая служит Церкви... В противоположность языческим школам они открывали свои школы, где не только обучались оглашенные, но и верные, желающие познать Слово Божие».[15]

Педагогическое кредо христианства появляется в конце I века в небезызвестном Послании к Коринфянам св. Климента Римского: «Дети ваши пусть получают воспитание христианина; пусть научаются, как сильно пред Богом смирение, что значит пред Богом сильная любовь, как прекрасен и велик страх Божий и спасителен для всех, свято ходящих в нем с чистым умом»[16].

В послеапостольское время, в связи с массовым принятием христианства язычниками, явилась нужда в систематическом изложении и научном обосновании истин христианской веры. Руководители христианской Церкви ощущали потребность противопоставлять ложному гнозису ученых и ложному учению еретиков истинное христианское знание.

Существенные подвижки в педагогической сфере христианства появляются к концу II в. Связаны они со значительным увеличением обращения в христианство семьями, увеличением числа детей, родившихся у христианских пар. Нормативной формой преподавания в то время были диатрибы – общение с достойным доверия и уважения человеком, например, общение учеников с учителем. Диатрибы представляли собой обыкновенные собеседования епископа как с теми, кто желал обратиться к христианству, так и с теми, кто хотел лучше и подробнее изучить христианское учение.[17] Об одной из таких диатриб вспоминает св. Ириней Лионский, учившийся у св. Поликарпа Смирнского, в письме к Флорину: «Я еще мальчиком видел тебя в Нижней Асии у Поликарпа: ты блистал при дворе и старался отличиться... Я могу показать, где сидел и разговаривал блаженный Поликарп, могу рассказать о его уходах и приходах, особенностях его жизни, его внешнем виде, о беседах, какие он вел с народом, о том, как он говорил о своих встречах с Иоанном и с теми остальными, кто своими глазами видел Господа, о том, как припоминал он слова их, что он слышал от них о Господе, о чудесах Его и Его учении» (св. Ириней Лионский, «Против Ересей», V, 20, 5-6).[18]

Авторитет таких учителей основывался на том, что они были лично знакомы с апостолами или их учениками, а то и вовсе слушателями апостолов (св. Ириней Лионский, «Против Ересей» III, 4)[19]. Они повествовали об апостольском предании, делились воспоминаниями о встречах с ними, рассказывали о Св. Писании. Естественно, что преподаванием христианства начали заниматься и наиболее образованные люди из мирян (Иустин, Татиан, Аристид, Афинагор).[20] В некоторых случаях не исключено, что сами епископы просили или поручали им заняться этим. Например, Ориген был поставлен во главе Александрийского училища епископом Димитрием: «Димитрий, тамошний епископ, поощрял его и едва ли не упрашивал неленостно потрудиться на пользу братьев» (Евсевий Кесарийский, «Церковная история», VI, 14, 10)[21]. Они, разумеется, уже не могли рассказывать о своих встречах с апостолами. Следовательно, возникла необходимость в "новой программе", более систематическом изучении христианства. О характере преподавания мы поговорим в дальнейшем.

Сохранился минимум свидетельств о состоянии христианского образования во II-м веке, поэтому исследователям приходится восполнять пробелы сведениями, относящимися к более позднему периоду. Кажется, лучше всего документирована Александрийская школа.

Об александрийском церковном образовании первых двух веков почти ничего не известно. Причиной такого «молчания» может быть то, что на первых порах это вероучение, как в Александрии, так и повсюду в Египте, существовало внутри иудейской общины и не воспринималось язычниками (если они вообще о нем знали) как нечто, отличное от иудаизма. Ситуация изменилась после антиримского восстания иудеев Египта в 115 – 117 гг., которое закончилось поражением и практически искоренением иудейского населения. Тогда христиане выступили как самостоятельная сила, обратившись к языческой аудитории как для того, чтобы обрести выбитую из-под ног почву, так и с тем, чтобы отмежеваться от иудеев.[22]

В XIX веке считалось, что Александрийское училище основал евангелистом Марк в середине I-го в., и это было «самым обычным мнением». Но данное мнение безосновательно, его защитники приводят свидетельство Евсевия, находя опору себе в словах «его (Марка) проповедь привлекла множество мужчин и женщин, упражняющихся в любомудрии» (Евсевий Кесарийский, «Церковная история», II,16)[23]. Второе свидетельство кажется чуть более убедительным: Иероним говорит о существовании в Александрии со времен Марка церковных учителей – ecclesiastici doctores (De vir. ill. 36). У нас нет никаких свидетельств о существовании огласительной школы до времен Пантена. С него и начнем.

Итак, первым официальным учителем Александрийской огласительной школы был, по всей вероятности, Пантен. Он был мирянином из обратившихся стоиков, родом из Сицилии. Как уверяет Евсевий Кесарийский (Евсевий Кесарийский, «Церковная история», V, 10), занятие философскими науками в школе было заведено уже при Пантене, приобретшем известность во времена императора Коммода.[24] Изучение эллинистической философии было внесено в расписание школы с тем, чтобы иметь возможность дать ответ еретикам на их возражения. Изучение философии с самого начала играло роль вспомогательную – апологетическую. Большинство современных исследователей придерживается того мнения, что ни при Пантене, ни при Клименте катехизическая школа не находилась под прямым церковным контролем, а только при Оригене или после него глава школы попал под прямое покровительство александрийского папы.[25]

Тит Флавий Климент, преемник Пантена, вероятно был афинянином, из семьи язычников. Хорошо начитанный в греческой литературе и прекрасно разбираясь во всех существовавших тогда философских системах, он не нашел во всем этом ничего, что могло бы дать постоянное удовлетворение. Уже взрослым он воспринял христианство и в дальних странствиях на Запад и Восток искал самых мудрых учителей. Приехав в Александрию около 180 года по Р. Х., он стал учеником Пантена. Плененный личностью своего учителя, которого он привык называть «блаженный пресвитер», Климент стал пресвитером в александрийской церкви, помощником Пантена, а около 190 года – его преемником. Климент продолжал трудиться в Александрии. Большую часть своей жизни Климент провел в Александрии, без преувеличения, самом замечательном городе Римской Империи его времени. Во времена Климента это был мегаполис, население которого, вероятно, достигало миллиона жителей самой различной национальности. Он обращал язычников и просвещал христиан до тех пор, пока гонение при императоре Септимии Севере в 202 году не вынудило его бежать, чтобы никогда не вернуться. В 211 году мы вновь встречаемся с Климентом, участвующим в переписке епископов Кесарии Каппадокийской и Антиохии. Примерно через пять лет христиане оплакивали его кончину (Евсевий Кесарийский, 6. 14, 18 – 19).[26] Возглавляя катехизическую школу, Климент наложил на нее свой отпечаток, стараясь объединить библейское и эллинистическое мировоззрение своей глубокой и изысканной мыслью. Это был век гностицизма, и Климент соглашался с гностиками в том, чтобы держаться «гнозиса» – то есть, чтобы религиозное знание или просвещение были главным средством совершенствования христиан. Однако для него «гнозис» предполагал предание Церкви.[27] Будучи убежденным в исторической миссии христианства как мировой религии единого Бога, адресованной всему «человеческому роду» (Строматы VI 159, 9)[28], Климент всю свою жизнь посвятил тому, что можно назвать «духовным монашеством». Его восприятие христианства в персональной и не догматичной форме, как и принадлежность к кругу людей, которые могут быть названы «культурной богемой» Александрии, в высшей степени способствовало осуществлению этой задачи.[29]

Возглавляя катехизическую школу, Климент наложил на нее свой отпечаток, стараясь объединить библейское и эллинистическое мировоззрение своей глубокой и изысканной мыслью. Это был век гностицизма, и Климент соглашался с гностиками в том, чтобы держаться «гнозиса» – то есть, чтобы религиозное знание или просвещение были главным средством совершенствования христиан. Однако для него «гнозис» предполагал предание Церкви.[30] Будучи убежденным в исторической миссии христианства как мировой религии единого Бога, адресованной всему «человеческому роду» (Строматы VI 159, 9)[31], Климент всю свою жизнь посвятил тому, что можно назвать «духовным монашеством». Его восприятие христианства в персональной и не догматичной форме, как и принадлежность к кругу людей, которые могут быть названы «культурной богемой» Александрии, в высшей степени способствовало осуществлению этой задачи.[32] Отсутствие доказательств институциональных отношений христианской церкви в Александрии конца II века и «дома Климента» вызвало к жизни в современной историографии термин «учебный кружок» (study circle), которым обозначили распространенные во II – IV вв. не институализированные, но регулярные и относительно постоянно существующие в том или ином месте, вокруг того или иного наставника школьные кружки.

Значение Климента Александрийского в истории христианского просвещения тесно связано с процветанием Александрийской школы богословия, которую именно он вместе со своим учеником Оригеном поставил на высоту ученой славы. Климент дал христианству «разум», который и привлек затем в Церковь лучшие умы тогдашнего образованного общества.[33] Но только Оригену удалось свести теологию к системе, в которой связаны осторожный библеизм и тщательное сохранение символа веры с самой смелой религиозной философией. Климент не справился с этой задачей, но он основал то общее понимание христианства, которое сохраняется на Востоке. В частности, при практическом осуществлении его, как он сам он знал, опасного предприятия – превратить религию в религиозную философию – обнаружилось много гетеродоксального. Система Оригена победила еретически-гностические и впоследствии стала господствующей в церковной теологии на востоке, правда, подвергнувшись большим ограничениям. Но его философские гипотезы, систематизированные не слишком разборчивыми учениками, потребовали болезненной работы по различению духов со стороны Церкви.[34]

Ориген (185 – 254) является наиболее влиятельным богословом восточной Церкви, отцом богословской науки, творцом церковной догматики, основателем библейской филологии. «Ориген, – говорит проф. прот. П. Гнедич, – был одним из немногих древнехристианских писателей, оказавших такое большое влияние на развитие христианского богословия и вокруг имени которого возникло столько споров».[35] Учился в Александрийском огласительном училище Климента. Поскольку фамильное состояние было конфисковано по причине исповедания запрещенной веры, Ориген помогал семье учительским трудом. Ему едва исполнилось 18 лет, когда епископ Александрийский поручил ему катехизацию будущих христиан. Как и Пантен, и Климент, Ориген получает образование в школе Аммония Саккаса, основателя неоплатонизма и будущего учителя Плотина. Возглавлял училище (217 – 232). Позже Ориген основывает школу в Кесарии. Его популярность особенно возросла в четвертом веке, в период бурного расцвета христианского богословия, когда все христианские мыслители вдохновлялись им и, так или иначе, ссылались на его творения. Многие из сочинений Оригена погибли безвозвратно, а другие дошли до нас в латинских переводах его учеников и поклонников, зачастую смягчавших или искажавших смысл его учения. Ориген написал около 6000 книг, или, по современным меркам девять томов «in 4» (то есть ин-кварто – обозначение книжного формата, получаемого при двукратном сгибании бумажного листа(из одного листа получалось четыре печатных листа книги)), в основном являвшихся толкованием Ветхого и Нового Заветов.[36]

Ориген первый из церковных писателей, о жизни которого сохранилось достаточно сведений. О жизни и деятельности Оригена сохранились многие подробные сведения у Евсевия в VI кн. Церковной Истории; но это, в сущности, незначительные фрагменты от «Апологии Оригена», составленной в начале IV в. пред мученическою смертью пресвитером Памфилом и Евсевием. Некоторые воспоминания в этих фрагментах представляют немногие сохранившиеся письма самого Оригена.[37] Ориген оказал немалые услуги Церкви в области богословской науки. Этим объясняется его продолжительное влияние на Востоке. Великие отцы, можно сказать, воспитались на Оригене. К его сочинениям они относились с уважением. Даже противники его пользовались заимствованными у него аргументами и положениями и большей частью зависели от него. И в последующее время, несмотря на старание Юстиниана, Оригена не забывали.[38] Ориген и выразившаяся через него Александрийская богословская школа неповинны в прямом порождении арианства в той мере, как Лукиан и Антиохийская школа.[39]

Ориген занимался исследованием Священного Писания, но затем ввиду притока образованных людей поставил дело шире и ввел обучение светским наукам, которые обыкновенно преподавались в высших языческих училищах. Отличительными признаками направления в богословии этой школы были: широко применяемый в толковании Священного Писания аллегорический метод; стремление раскрыть философскую сторону христианского учения и представить его в виде всеобъемлющей системы. На богословие александрийцев оказывала влияние философия Платона (427–347 гг. до Р. Х.) и неоплатоников (в особенности Плотина – 205–270 гг.). В представлении александрийцев истинное бытие принадлежит только духовному миру.

Имея, несомненно, большой церковный авторитет, Климент и Ориген не являлись единственными крупными богословами в Александрии. В этом городе развивалось другое направление богословской мысли, представленное Иераклом (помощником Оригена), св. Дионисием Великим и Петром Александрийским. Это богословское направление формировалось в некоторой оппозиции к учению Оригена. Поэтому Александрийская богословская школа конца 3 – начала 4 веков представлена уже двумя теологическими тенденциями, связанными так или иначе (кто – «за», а кто – «против») с личностью и учением Оригена.

Несколько поколений дидаскалов III – IV вв. (Пантен, Климент, Ориген, др.) заложили основы Александрийской школы богословствования. Остальные представители этой традиции, в сущности, повторяют их разработки. Преподаватели в «дидаскалии» назначались по благословению Александрийского епископа. Вместе с тем училище, где преподавали александрийские дидаскалы, не всегда являлось официальным церковным учебным заведением. В Александрии слишком сильна была традиция свободного, частного преподавания философии, в том числе и христианского направления, чтобы могла оформиться целостная (непротиворечивая) система христианского образования. Частным проявлением этого было то, что сама школа дидаскалов в Александрии не превратилась в учебное заведение с четкой организацией и установившейся программой. Естественно, это не могло не сказаться позже на развитии богословских дискуссий, межконфессиональных споров и еретических течений в александрийском богословствовании.[40] Александрийцы участвовали в становлении христианского богословия, вырабатывая отношение христианства к античной культуре, критикуя ее и одновременно многое из нее заимствуя. Их деятельность, в свою очередь, привлекала к христианам все больше образованных людей, которые переставали видеть в христианстве только зловредное суеверие, каким оно казалось писателям начала II века (например, Тациту).[41]

Итак, с конца второго века внутри церкви начинает делаться заметным стремление к научной религии и теологической науке. Оно сказывалось сильнее всего в городе науки, Александрии, где христианство приняло наследие Филона и где, по всей вероятности, до конца второго века и не было строгой формулировки христиан на исключительных основаниях. И александрийская церковь, и александрийская христианская школа попадают одновременно под освещение истории (приблизительно в 180 году); в этой школе преподавалась вся греческая наука, которую употребляли в служении Евангелию и церкви. Школу в смысле собрания учеников вокруг авторитетного учителя следует отличать от другого употребления слова «школа», принятого в исторической литературе. Так, Александрийской школой чаще называют определенную богословскую традицию, сформировавшуюся в Александрии и отличавшуюся от другой традиции, Антиохийской.[42] Трудно представить в высшей степени важное историческое значение той работы, которая совершалась в александрийской школе: вся организация богословского обучения в древности восходит к александрийскому образцу; школы в Кесарии, Антиохии, Эдессе, Низибии – дочери александрийской школы. Чем была платоновская Академия для философии, тем же была высшая школа в Александрии для христианской науки.[43]

Далее мы обратимся к школам Восточным.

Многие деятели церкви обучались, а затем преподавали в теологической школе Антиохии. Антиохийская школа была основана в конце III в., но расцвета своего достигла в IV в. Антиохийская школа, в противоположность мистико-аллегорическим стремлениям Александрийской школы, отличалась более рассудочным направлением. Ясное и отчетливое понимание христианского вероучения и изложение его по правилам логического мышления составляло отличительную черту антиохийских богословов. Одним из основателей ее был обратившийся к христианству софист Малхион, противник известного епископа Павла Самосатского. Между 260 и 265 гг. в Антиохии появился известный христианский богослов и писатель сщмч. Лукиан из Самосаты, также участвовавший в формировании Антиохийской школы. В IV в. основателями особого направления в антиохийском богословии стали Диодор Тарский и его ученик Феодор Мопсуестийский. Важная роль в богословских спорах эпохи Вселенских Соборов принадлежала Антиохийской школе. Многие общественные деятели Сирии, ученые, писатели, переводчики окончили это училище. Слава о нем широко распространилась по всей империи и даже за ее пределами. Эдесско-Низибийская школа была, так сказать, филиалом Антиохийской школы.

Крупнейшие центры сирийской христианской образованности - знаменитые академии Эдессы и Низибии – возникли, подобно эллинистическими школами, на почве небольших катехизических школ при христианских храмах. Согласно сирийским источникам, в этих приходских школах обучались только мальчики. Обучение начиналось с основ грамоты по Псалтири и заучивания псалмов наизусть. Дальнейшее начальное образование включало в себя изучение Ветхого и Нового Заветов, а также библейских толкований Феодора Мопсуестийского. В систему этого начального образования входило заучивание наизусть важнейших богослужебных песнопений и некоторый опыт в гомилетике.[44]

О ранних годах существования Эдесской академии имеются отрывочные сведения. После захвата персами Низибии в 363 году христиане бежали оттуда в Эдессу. Среди них был и мар Апрем – преп. Ефрем Сирин. Святой отец основал в Эдессе знаменитую "школу персов" (т.е. беженцев из Персии). «О преподавании в ней можно судить по библейским комментариям св. Ефрема... Это было школа семитского типа, вроде еврейских школ, - школа-общежитие, некое братство. Главным предметом преподавания и впоследствии оставалось Священное Писание. Нужно было научиться читать и объяснять Библию. Ученики записывали и заучивали объяснения учителя».[45]

При жизни преп. Ефрема и в течение нескольких десятилетий после его смерти в Эдесской школе пользовались его толкованиями Писания в качестве экзегетических образцов. Однако в 420 году мар Киора, один из преемников преп. Ефрема на посту ректора школы, принял решение перевести на сирийский язык библейские комментарии Феодора Мопсуестийского, охватывавшие, в отличие от комментариев Ефрема, практически все книги Библии. После того, как перевод был закончен, толкования Феодора Мопсуестийского вытеснили в учебной программе все прочие толкования, а сам Феодор стал главным авторитетом в области богословия и экзегетики во всей восточно-сирийской традиции: его называли не иначе как "Блаженным" или "Вселенским Толкователем".[46]

В 489 г. школа была объявлена очагом несторианства и по приказу императора Зенона была закрыта. За несколько лет до этого ее руководитель мар Нарсай вместе с учениками переселился в Нисибин. К концу V века Низибийская школа становится одним из главных духовных и богословских центров сирийской Церкви. Мар Нарсай был выдающейся личностью. Он прожил долгую жизнь, которая началась в IV, а закончилась в VI веке. Он славился и как подвижник, и как выдающийся толкователь.[47] По свидетельству летописца, шесть качеств более всего привлекали к нему народ: новизна его мыслей, умение держать себя с достоинством, располагающая внешность, отзывчивость, доброта и красноречие (красота его поучений).[48] С именем Нарсая связано появление интереснейшего документа – «Правил Нисибийской школы». Интересно, что западный учитель Церкви Кассиодор, убеждавший папу Агапита открыть школу в Риме, предлагал взять за образец организацию преподавания в учебных заведениях Александрии и Низибии.

На Западе особенно славился обученный клир в IV в. – св. Амвросия Медиоланского. Некоторые епископы, например, блаж. Августин, устраивали при своих кафедрах нечто вроде духовных семинарий. Одной из сторон деятельности этого епископа, времен первого столетия узаконенного существования христианской церкви, являлась учительная активность. Именно в контексте образовательной деятельности св. Амвросий Медиоланский составляет руководство, обращенное к клиру местной церкви и к священничеству вообще, – De officiis ministrorum («Об обязанностях священнослужителей»).[49]

На Западе открываются первые монастырские (церковные) школы, организация обучения и содержание образования в которых формируются благодаря идеям христианского философа поздней Античности Августина Аврелия Блаженного (354–430). По Августину, в основе содержания образования лежит знание, заключенное в Библии. При определении образовательного минимума христианина Августин ставил «словесные» науки и историю на первое место как особенно важные для понимания Священного Писания, затем шли математика и естественные дисциплины. В частности, христианский философ настаивал на том, чтобы в программу обучения были включены не только теологические, но и светские знания, необходимые христианскому полемисту и проповеднику, – языки, история, диалектика, риторика, основы математики. В процессе обучения Августин придавал особое значение вере и авторитету учителя. В VI в. количество школ на территории Западной Европы было невелико, и сосредоточены они были в монастырях, где имелись возможности для переписки религиозной литературы и сохранившихся сочинений античных авторов, создавались библиотеки.

Но основным даром ирландцам был алфавит, письменность. В 450 году св. Патриком Ирландским была открыта первая школа в Aрме, и на базе касты филидов христианские школы появились во всех уголках Ирландии. Во второй половине первого тысячелетия почти все ирландцы были грамотны, многие знали латынь и даже древнегреческий. В самые знаменитые из школ стекалось множество учеников со всей Европы, в частности из Англии. Важным занятием ирландских монахов было переписывание книг и роскошное их украшение. Благодаря ирландским переписчикам до нас дошло множество античных памятников литературы, нигде в других странах Европы не сохранившихся. Для ирландцев - монахов античность не была непосредственным и угрожающим прошлым, как для клира континентальной Церкви, и не содержала и опасности отхода от христианства, в то время как итальянские и галльские монахи боялись языческой античности. Другой святой Коломба Колумкилле ("столп церкви", 521-597 годы), основатель монастыря в Дерри. Он организовал знаменитые богословские школы в том же Дерри, Келлсе и Дарроу, а также сочинил множество религиозных и нерелигиозных стихотворений.[50]

Уже в V в. церковные школы подразделяются на закрытые – внутренние – для подготовки к монашескому постригу и открытые – внешние – для обучения детей прихожан, иначе их называли епископскими, или кафедральными, так как они учреждались при кафедре городского собора. Вплоть до XII в. внутренние монастырские школы имели большие распространение и значимость, чем кафедральные. Огромное значение во всех церковных школах уделялось воспитанию нравственности, постам, отказам от благ и т. п.; умственное развитие и образование не было приоритетным. В западных церковных школах существовали разные уровни обучения: элементарный (чтение, письмо, счет, пение); средний (курс тривиума: латинская грамматика, риторика и диалектика); повышенный (курс квадриума: арифметика, астрономия, геометрия и теория музыки). В результате распространения монашества по всей Европе средоточием образования и воспитания долгое время оставались монастырские школы.

Во время правления Карла Великого (768 – 814) была предпринята попытка создания образовательных учреждений для обучения светского населения. Открывались школы при монастырях и церковных приходах, в них учили чтению, письму, церковному пению, латинской грамматике и счету. Однако во второй половине IX в. светские тенденции в культуре постепенно угасали, образовательная деятельность вновь сосредоточилась в монастырях, многие школы были закрыты.

Итак, область образования стала естественно объектом особого тщания со стороны новоявленной христианской Церкви. Первоначально этические воззрения христиан не отличались четкостью, системностью, стройностью, свойственной аналогичным концепциям античной языческой культуры. Но вскоре такое положение вещей изменилось с помощью системы христианского образования.

В самом начале веков появляются школы для обучения тех, кто желал стать членом христианской общины и познать основы религии. Школы катехуменов («оглашаемых») своей главной целью считали изучение псалмов и основ христианской морали. Со временем в содержание образования в этих школах было включено чтение катехизиса, и школы стали называться катехизическими. В IV и V вв. на Востоке особого расцвета достигли школы Александрийская, Антиохийская и Эдесско-Низибийская. В них главным образом и было сосредоточено богословское образование. Постепенно эти учебные заведения трансформировались в школы более высокого типа, дававшие как общеобразовательную подготовку детям из любых сословий, так и служившие для обучения священников. Позднее на базе этих учебных заведений образовались кафедральные, или соборные, школы.

[1] Иларион (Алфеев), иеромонах. Духовное образование на христианском Востоке (I – VI вв.). // Вестник РХД №177, Париж – Нью-Йорк-Москва, 1998, с.39-82.

[2] Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. — М: «Coda», 1997. С. 166 – 171.

[3] См.: Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. — М: «Coda», 1997. С. 166 – 171; Иларион (Алфеев), иеромонах. Духовное образование на христианском Востоке (I – VI вв.). // Вестник РХД №177, Париж – Нью-Йорк-Москва, 1998, с.39-82.

[4] Св. Афанасий Великий. Творения. Том 1. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1902. 478 с.

[5] Св. Григорий Нисский. О жизни Моисея. // Антология. Восточные Отцы и учители Церкви IV века. Том II. Издательство МФТИ, 2000. с.328-344

[6] Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. — М: «Coda», 1997. С. 166 – 171.

[7] Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. — М: «Coda», 1997. С. 166 – 171.

[8] См.: Палладия епископа Еленопольского Лавсаик или повествование о жизни святых и блаженных отцев. СПб, 1873. // Библиотека Якова Кротова [сайт]. URL: http://krotov.info/acts/05/1/pallady_1.htm

[9] Постановления Апостольские. Constitutiones apostolicae (в русском переводе). – Казань, 1864. // Библиотека Якова Кротова [сайт]. URL: http://krotov.info/acts/04/2/constit_apost.htm

[10] Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. — М: «Coda», 1997. С. 166 – 171.

[11] Иларион (Алфеев), иеромонах. Духовное образование на христианском Востоке (I – VI вв.). // Вестник РХД №177, Париж – Нью-Йорк-Москва, 1998, с.39-82.

[12]Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа. / Перевод с греческого подлинника под редакцией епископа Кассиана (Безобразова). – М.: Российское Библейское Общество, 1997.

[13] Иларион (Алфеев), иеромонах. Духовное образование на христианском Востоке (I – VI вв.). // Вестник РХД №177, Париж – Нью-Йорк-Москва, 1998, с.39-82.

[14] См. Словарь библейского богословия. // Под редакцией К. Леон-Дюфура и др. – Брюссель: Жизнь с Богом, 1990. С. 1194-1196.

[15] Афанасьев Н., протопресвитер. Церковь Духа Святого. – Париж: YMCA-PRESS, 1971. С. 136.

[16] Ранние отцы Церкви. Антология. – Брюссель: Жизнь с Богом, 1988. С. 38 – 41.

[17] См.: Пантелеев А. Г. В поисках «исторического Валентина».// Библиотека Якова Кротова [сайт]. URL: http://krotov.info/history/02/sidorov/panteleev.html

[18] Св. Ириней Лионский. Против ересей.// Библиотека Якова Кротова [сайт]. URL: http://krotov.info/library/i/iriney/vers_1.html

[19]Св. Ириней Лионский. Против ересей.// Библиотека Якова Кротова [сайт]. URL: http://krotov.info/library/i/iriney/vers_1.html

[20] См.: Пантелеев А. Г. В поисках "исторического Валентина».// Библиотека Якова Кротова [сайт]. URL: http://krotov.info/history/02/sidorov/panteleev.html

[21]Евсевий Памфил. Церковная история. Москва: Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1993. // Библиотека Якова Кротова [сайт]. URL: http://krotov.info/acts/04/1/03240000.html

[22]Пантелеев А. Г. В поисках «исторического Валентина».// Библиотека Якова Кротова [сайт]. URL: http://krotov.info/history/02/sidorov/panteleev.html

[23]Евсевий Памфил. Церковная история. Москва: Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1993. // Библиотека Якова Кротова [сайт]. URL: http://krotov.info/acts/04/1/03240000.html

[24]Евсевий Памфил. Церковная история. Москва: Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1993. // Библиотека Якова Кротова [сайт]. URL: http://krotov.info/acts/04/1/03240000.html

[25] См.: Афонасин Е. В. «Строматы» Климента Александрийского / Предисловие к книге: Климент Александрийский. Строматы. – С.-П., 2003.

[26]Евсевий Памфил. Церковная история. Москва: Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1993. // Библиотека Якова Кротова [сайт]. URL: http://krotov.info/acts/04/1/03240000.html

[27] Мецгер Б. М. Канон Нового Завета: Возникновение, развитие, значение / Б. М. Мецгер. – М.: ББИ, 2001. С. 130 – 131; Попов И. В. Патрология. Краткий курс / под общ. ред. А. И. Сидорова. – М.: МДА, 2003. С. 106.

[28] Климент Александрийский. Строматы // Отцы и учители Церкви III века. Антология. Составление, биографические и библиографические статьи иеромонаха Илариона (Алфеева). Т.I. – М., 1996. С. 30-299.

[29] См.: Афонасин Е.В. «Строматы» Климента Александрийского / Предисловие к книге: Климент Александрийский. Строматы. – С.-П., 2003.

[30] Мецгер Б. М. Канон Нового Завета: Возникновение, развитие, значение / Б. М. Мецгер. – М.: ББИ, 2001. С. 130 – 131; Попов И. В. Патрология. Краткий курс / под общ. ред. А. И. Сидорова. – М.: МДА, 2003. С. 106.

[31] Климент Александрийский. Строматы // Отцы и учители Церкви III века. Антология. Составление, биографические и библиографические статьи иеромонаха Илариона (Алфеева). Т.I. – М., 1996. С. 30-299.

[32] См.: Афонасин Е.В. «Строматы» Климента Александрийского / Предисловие к книге: Климент Александрийский. Строматы. – С.-П., 2003.

[33] Христианство. Энциклопедия Эфрона и Брокгауза. – М.: Большая Российская энциклопедия, 1993. С. 766.

[34] Клеман О. Истоки. Богословие отцов Древней Церкви. Тексты и комментарии / пер. Г.В. Вдовиной; под ред. А. И. Кырлежева. М.: Центр по изучению религий, Путь, 1994. С. 171.

[35] Цит. по: Скурат К. Е. Святые отцы и церковные писатели (I-V вв.). Учебное пособие / К. Е. Скурат. – Воронеж, 1998.

[36]Толмачева Е. Г. Копты: Египет без фараонов. — М.: Алетейа, 2003. С. 49.

[37]Поснов М. Э. История христианской Церкви (до разделения Церквей – 1954 г.). фототипическое переиздание 1964 г. (Брюссель). Б. М., 1988.

[38] Скурат К. Е. Святые отцы и церковные писатели (I-V вв.). Учебное пособие / К. Е. Скурат. – Воронеж, 1998. Стр. 122

[39] Карташов А. В. Вселенские Соборы. /А. В. Карташов. – М., 1994.

[40] Скурат К. Е. Святые отцы и церковные писатели (I-V вв.). Учебное пособие / К. Е. Скурат. – Воронеж, 1998. С. 97 – 98.

[41] Свенцицкая И. С. Раннее христианство: Страницы истории / И. С. Свенцицкая. – М.: издательство политической литературы, 1989. С. 136.

[42] См. подробней: Гаврилюк П. История катехизации в Церкви / под ред. свящ. Г. Кочеткова. – М.: Свято-Филаретовская катехизическая школа, 2001. Глава 3. Александрийская огласительная школа.

[43] Сагарда Н. И. Лекции по патрологии. I – IV века / под общ. и науч. ред. А. Глущенко и А. Г. Дунаева. – М.: Издательский Совет РПЦ, 2004. С. 410 – 411.

[44] Иларион (Алфеев), иеромонах. Духовное образование на христианском Востоке (I – VI вв.). // Вестник РХД №177, Париж – Нью-Йорк-Москва, 1998, с.39-82.

[45] Флоровский Г., прот. Восточные Отцы IV века. Париж, 1937, с. 227.

[46] Иларион (Алфеев), иеромонах. Духовное образование на христианском Востоке (I – VI вв.). // Вестник РХД №177, Париж – Нью-Йорк-Москва, 1998, с.39-82.

[47] Иларион (Алфеев), иеромонах. Духовное образование на христианском Востоке (I – VI вв.). // Вестник РХД №177, Париж – Нью-Йорк-Москва, 1998, с.39-82.

[48] Свидетельство принадлежит Бархадбешаббе (VI-VII вв.) Цит. По: Пигулевская В. Культура сирийцев в Средние века. М., 1979, с.64.

[49] См.: Святитель Амвросий Медиоланский. О должностях священнослужителей церкви Христовой. - Киев, 1875. LXXIX, 222 стр.

[50] Воляк П. Святой Патрик и феномен Ирландской Церкви. // Библиотека Якова Кротова [сайт]. URL:http://krotov.info/history/05/01/volyak.html