О происхождении Книги Иова (время и авторство).

На сегодняшний день, по мнению большинства исследователей, автор книги не может быть известен достоверно. По А. С. Хомякову автор Книги Иова неизвестен, но она – часть Писания, признанного «подзаконной Церковью», то есть Церковью Ветхого Завета, а от нее Церковью Нового Завета. В самой книги на атрибуцию нет никаких указаний. По обычаю многих восточных писателей он не открыл своего имени, он даже не доставил в заголовке имени Соломона или кого-либо из других авторитетов древности. Это еще более таинственная личность, чем Второисайя, который хотя бы намекал на события своего времени. Поскольку герой ее эдомитянин, житель страны Уц, некоторые экзегеты связывали ее происхождение с Эдомом, но эта гипотеза не пользуется популярностью. В Талмуде («Бава Батра», 15 а) имеется краткое изложение взглядов старой раввинистической исагогики на атрибуцию ветхозаветных книг: «Моисей написал свою книгу, отдел о Валааме и Иова». В святоотеческую эпоху не сложилось единого мнения об авторстве книги Иова. Следование иудейской традиции и отсутствие указаний на Священную историю и Закон давало повод древним толкователям считать, что она написана либо Моисеем, либо до Моисея. Ориген думал, что книга Иова даже древнее Пятикнижия Моисея («Против Цельса», VI).[1] Блаженный Иероним приписывал книгу Иова самому Моисею и помещал ее непосредственно после Пятикнижия Моисея («Послание к Павлину. Об изучении Священного Писания»).[2] Среди западных библеистов 19 века сходные взгляды поддерживали И. Эйххорн и Эбрард. Митрополит Филарет (Дроздов) признавал вероятным предположение о происхождении книги Ива во времена патриархальные. Он, говоря в своей церковно-библейской истории («Начертание церковно-библейской истории») о просвещении во времена патриархальные, заметил: «догадкой к временам патриархов относится книга Иова». Преосвященный Агафангел настаивал также на том, что писатель книги Иова жил в патриархальные времена и что книга эта есть памятник патриархальной мудрости. Также говорил и архимандрит Феодор (Бухарев).

На эпоху Соломона указывали свт. Иоанн Златоуст («Говорят, что эту книгу составил Соломон, если только она не есть произведение Моисея»),[3] свт. Григорий Богослов и западные исследователи (Кайль, Фр. Делич, Вигуру). Писарев («О происхождении книги Иова», Православное обозрение, 1865) и Афанасьев («Обозрение учительных книг Ветхого Завета», 1876) пришли к тому же заключению, что книга Иова составлена гораздо позднее времен патриархальных – именно во времена Соломона. На основании данного мнения, книга Иова, дидактическая по духу, подходит к учительному направлению Соломоновой эпохи и совпадает с книгами «мудрых» в отдельных пунктах вероучения.[4] По своему содержанию и некоторым стилистическим особенностям, книга Иова во многом сходна с книгой Притчей Соломоновых (например, изображение Премудрости в книге Иов. 28 и Притч. 8) и книгой Экклезиаста (сходство по вопросу о земном счастье).[5] Еп. Ириней (Орда) считал книгу Иова написанной при Езекии («Руководство к последовательному чтению учительных книг Ветхого Завета»). По мнению митрополита Арсения Киевского («Введение в священные книги Ветхого Завета») книга Иова в настоящем виде возникла еще позднее – перед вавилонским пленом. Профессор Юнгеров склонялись к периоду перед пленом Вавилонским. Юнгеров идет еще дальше, считая книгу Иова переводом с арабского. Но органическая связь книги Иова с прочими частями Библии (поэт знаком с учением о личной ответственности человека перед Богом) и включение книги Иова в канон доказывают, что автором книги был иудей. Исследователи либерального направления (Гроций, Клерик, Дильманн) указывает период после Вавилонского плена. Данному времени она принадлежит потому, что носит в языке сильную арамейскую окраску, свойственную только послепленным библейским писателям; в грамматических формах и оборотах имеет себе параллель в 136-м псалме, у Даниила и Таргумах и, наконец, в некоторых пунктах вероучения сходна с книгой Даниила и Захарии.[6] В настоящее время господствует данное мнение, подтвержденное епископом Рижским Филаретом (Филаретовым), который относил книгу Иова к периоду Второго Храма и выдает ее как самое последнее произведение библейской письменности. «Нельзя не придти к мысли, что прекрасный цвет древней священной письменности – разумеем книгу Иова – возрос на почве еврейской во дни Неемии и Малахии, и что в современном им обществе автор наш нашел те мотивы, которые вызвали его к созданию столь высокого, проникнутого духом и мыслью пророков, произведения» («Происхождение книги Иова», стр. 127).[7] В пользу этого существует достаточное количество свидетельств. Персонажи книги отрицают архаичную идею наказания «за грехи отцов». До этого времени в библейской письменности не появляется и образа Сатаны. На период Второго Храма указывает также обильные арамеизмы книги и ее «жизненный контекст» (автор пишет в годину суровых испытаний, его язык указывает на высшую точку развития мудрецов писаний). Усилиями Неемии (Неем. 13:24 – 25) и его продолжателей еврейский язык был возрожден, но с этого времени в таких библейских книгах как Иов все чаще встречаются арамеизмы. Наконец, сходство с писаниями хакамов и последних пророков – Малахии и Захарии – довершает картину. Книга не могла быть написана позднееIII века до н. э., ибо тогда в Израиле уже рождается «чаяние воскресения мертвых», которого автор «Иова» не знает. Наиболее вероятной датой составления книги можно считать конец V – начало IV века. Написана она, по-видимому, в Иерусалиме. На это указывает изысканный литературный стиль драмы, который трудно предполагать у жителя провинции. Бесспорна широкая образованность поэта, его знакомство с литературой Египта, Финикии и Вавилона. Описания природы предполагают обширную осведомленность автора о чужеземных странах. При всем этом он – иудей, всецело проникнутый духом Писания. В его книге ясно ощущается дух псалмов и пророческих книг. Испанский раввин 12 века Ибн-Эзра, приобретший известность как ученый-энциклопедист, предположил, что Книга Иова была переведена с какого-то иного языка.[8] Язык поэмы индивидуален, что проглядывает даже за традиционными литературными приемами (в книге свыше семидесяти слов, нигде больше не встречающихся на страницах Библии).[9]

Обычная филологическая классификация подразумевает три категории литературных произведений: эпос, лирика и драма. Ко второму роду можно отнести поэтические разделы Иова. В прямом смысле драматического рода в Библии нет. Единственная книга, которая приближается к нему – Книга Иова. Литературный жанр и особенность поэтики библейской книги Иова отмечались преимущественно святыми отцами классического периода. Блаженный Иероним пытался связать библейскую поэзию с законами античной поэзии («Предисловие к Книге Иова»).[10] В своей метрической характеристике книги Иова Иероним замечает, что в ней, при спондео-дактилическом, гекзаметрическом стихе, употребляются другие меры, одинаковые если ни в отношении к слогам, то в отношении к моментам времени, соответственно особенностям языка.[11] Свт. Григорий Назианзин, будучи сам поэтом, отмечал в Библии наличие многообразных литературных приемов. Так, он подчеркивал, что «Писание часто олицетворяет многие даже и бездушные вещи, например: “говорит море” то-то и то-то (Исайя. 23:4), и “бездна говорит: не во мне она” (Иов 28:14); также “небеса” представлены “проповедующими славу Божию”».[12] Исидор Испанский говорит: «Известно, что книга Иова современная Моисею, изложена гекзаметром в дактилях и спондеях».[13] По отношении к книге Иова, одной из самых осязательно поэтических книг, Греве, следуя своей просодии, принужден был заметить, что, по причине многих исключений и частой перемены стоп, она приближается скорее к прозе, чем к поэзии.

Из специфических литературных приемов в книге Иова можно выделить следующие. Поэтическая форма с ее характерной особенностью – параллелизмом, определяемым исследователями еврейской поэзии как отношение одного стиха с другим. Это род рифмы мысли, симметрия идеи, выражаемой обыкновенно два или три раза в различных терминах, то синонимических, то противоположных. Сообразно различному взаимоотношению стихов бывает параллелизм синонимический, антитический, синтетический. Параллелизм бывает иногда просто кажущимся и состоит в известной аналогии конструкции или в развитии мысли в двух стихах. В этом случае он является чисто ритмическим и поддается бесконечным комбинациям. Каждый член параллелизма составляет в еврейской поэзии стих, состоящий из соединения ямбов и трохеев, причем самый употребительный стих евреев состоит из семи слогов. Стихами этого размера и написана поэтическая часть книги Иова.[14] В книге Иова используются так называемые архаизмы – это слова и выражение, свойственные более ранней эпохи. Архаизмы появляются в поздних книгах Ветхого Завета, авторы которых стремились подражать стилю древних предшественников. Так, имя Божье Элоах, употребляющееся в Книге Иова, в период написания книги стало уже архаичным и редко употреблялось в религиозном обиходе (тетраграмма в ней употребляется только в прологе, эпилоге и в промежуточных между речами замечаниях священного автора).[15] Автор книги Иова употребляет звукоподражания для усиления образного впечатления (например, Иов. 39:25). В целом образный язык книги Иова часто прибегает к изобразительным средствам, присущим мифологии древних. Многочисленные антропоморфизмы, картины черпают краски из мифопоэтической сферы. К этой же сфере относится изображение морского чудовища левиафана (Иов. 40:20 – 41:26). Но за всем этим стоит определенный духовный смысл.

Книга Иова – художественный и философский шедевр письменности мудрых Израиля. В Библии нет книги более трудной и противоречивой, чем повествование об Иове. Ее автор соединил притчу в духе традиционного благочестия с криком бунтующей души, безотрадную картину жизни – с назидательным «счастливым концом», образ Бога в виде восточного монарха – с учением о непостижимости Сущего. Безнадежное дело – свести суть книги к единой формуле и единому замыслу. Место «Иова» в Ветхом Завете достаточно спорно. Страстный патетический тон книги роднит ее с писаниями пророков. Тем не менее, Иов лишен пророческого сознания причастности к тайнам Божиим. Он недоумевает, вопрошает, взывает, но прямого ответа ему не дается. Иов не обладает истиной, а ищет ее, как искали Сократ или Декарт, однако ищет по-иному. Иов – страдающий праведник – бьется над разгадкой своей судьбы. По ряду признаков Книгу Иова можно отнести к писаниям хакамов, хотя и в ограниченном смысле. В прозаической части отстаивается высказанный в Притчах двойственный взгляд на страдания как на кару и как на испытание, очищающее веру от своекорыстия. Однако поэтические главы показывают недостаточность этих объяснений. Он оставляет умиротворенную философию здравого смысла, присущую хакамам, и спускается в самую бездну богооставленности. Загадка этой философичной книги заключается в двойственности Иова – одновременно образца терпения и ярого мятежника, не желающего мириться со своей долей. Вероятно, автор сопоставил богословие мудрецов и свой внутренний опыт. Книга Иова, как и большинство произведений хакамов, выносит религию Завета за скобки. Автор не хочет говорить от лица иудея, чтобы не касаться темы спасения народа как целого. Его волнует участь всех людей и участь отдельной личности. Поэтому он выбирает героя, не связанного со священной историей.[16] В книге Иова ставится, хотя и облеченная тайной Премудрости Божией, проблема страдания праведника, но не просто с целью формального разрешения ее, а в смутном сознании того, что испытания постепенно подводит человека к тайне Божией (ср. Быт. 22). Разрешить проблему Испытания праведника может только личность, над которой Сатана не будет иметь никакой власти. Пришествие Мессии и будет этим разрешением – вот последний ответ на размышления Мудрых. Человечество вовлечено в испытания, которое превосходит его силы и может быть им преодолено только благодаря обетованию, которое есть дар благодати (Быт. 3:15), только пришествием Потомства, Которое приведет Испытания к победному завершению.[17]

[1] Ориген. Против Цельса. Библиотека – Тексты III века – Ориген. Опубликовано на http://www.biblicalstudies.ru/Lib/Father3/Origen6.html

[2] Олесницкий А. А. Руководственные о Священном Писании Ветхого и Нового Завета сведения из творений святых отцов и учителей Церкви. / А. А. Олесницкий. – СПб., 1894, 11+224 с. [Электронный ресурс]. – Электрон., текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. М.: КБ МДА и Фонд «Серафим», 2005. С. 56.

[3] Полное собрание творений Св. Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского в 12 т. С.-П.: С. петербургская Духовная Академия, 1898; Репринтное издание: М.: Свято-Троице Сергиева лавра, 1993. Т. 6. Стр. 664.

[4] Лопухин А. П. Толковая Библия или комментарий на все книги Ветхого и Нового завета. / А. П. Лопухин. – Стокгольм, 1987. Том 2 – Толкование к книге Иова. С. 730 – 733.

[5] Священное Писание Ветхого Завета. Учительные книги. Учебное пособие для 4-го класса МДС. / Сост. преп. С. М. Костюком. Загорск, 1986.

[6] Лопухин А. П. Толковая Библия или комментарий на все книги Ветхого и Нового завета. / А. П. Лопухин. – Стокгольм, 1987. Том 2 – Толкование к книге Иова. С. 730 – 733.

[7] Елеонский Н., протоиерей.О времени происхождения Книги Иова. / Н. Елеонский. – ЧОЛДП, 1879, № 1, с. 1–17. [20 с.][Электронный ресурс]. – Электрон., текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. М.: КБ МДА и Фонд «Серафим», 2005. С. 5.

[8] Древнееврейский язык, как и другие семитические языки, имел особенный характер, зависевший от особенного положения семитического общества. Слишком продолжительная кочевая жизнь этих народов дала особенный звук словесному выражению, усиленно развивая грудь и горло, то есть более твердые органы произношения, в ущерб мягким, языку и губам, сильно огрубевшим от жесткого влияния стихий. Такой характер языка прекрасно изображают слова Елиуя в книге (Иов. 32:18). Олесницкий А. А. Рифм и метр ветхозаветной поэзии. / А. А. Олесницкий. – Труды КДА, 1872, т. 3, № 10–12, с. 242–294, 403–472, 501–592. То же: К., 1873, 4+235 с. [249 с.] [Электронный ресурс]. – Электрон., текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. М.: КБ МДА и Фонд «Серафим», 2005.

[9] См.: Мень А., протоиерей. Опыт курса по изучению Священного Писания. Ветхий Завет. / А. Мень. – Опубликовано на http://www.alexandrmen.ru\Menn\books\isagogik\isagogik.html; Мень А., протоиерей. История религии. В поисках пути, истины и жизни. Том 6-й. / А. Мень. – Опубликовано на http://www.alexandrmen.ru\Menn\books\tom6\6__tom.html; Мень А., протоиерей. Словарь по библиологии. / А. Мень. – Опубликовано на http://www.alexandrmen.ru\Menn\books\dict\08-z.pdf

[10] Елеонский Н., протоиерей. О древнееврейской священной поэзии. / Н. Елеонский. – ЧОЛДП, 1872, № 6, с. 402–418; № 7, с. 428–452. [51 с.][Электронный ресурс]. – Электрон., текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. М.: КБ МДА и Фонд «Серафим», 2005.

[11] Олесницкий А. А. Рифм и метр ветхозаветной поэзии. / А. А. Олесницкий. – Труды КДА, 1872, т. 3, № 10–12, с. 242–294, 403–472, 501–592. То же: К., 1873, 4+235 с. [249 с.] [Электронный ресурс]. – Электрон., текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. М.: КБ МДА и Фонд «Серафим», 2005. С. 271.

[12] Святитель Григорий Богослов. Собрание творений в 2-х томах. / Святитель Григорий Богослов. – Минск: Харвест, 2000. Т.1. Слово 30: «О богословии».

[13]Олесницкий А. А. Рифм и метр ветхозаветной поэзии. / А. А. Олесницкий. – Труды КДА, 1872, т. 3, № 10–12, с. 242–294, 403–472, 501–592. То же: К., 1873, 4+235 с. [249 с.] [Электронный ресурс]. – Электрон., текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. М.: КБ МДА и Фонд «Серафим», 2005. С. 252.

[14] Лопухин А. П. Толковая Библия или комментарий на все книги Ветхого и Нового завета. / А. П. Лопухин. – Стокгольм, 1987. Том 2 – Толкование к книге Иова. С. 730 – 733.

[15] См.: Феофан (Быстров), архиепископ. Тетраграмма, или Божественное ветхозаветное имя. / Архиепископ Феофан (Быстров). – Киев: Пролог, 2004. С. 282 – 283.

[16] См.: Мень А., протоиерей. История религии. В поисках пути, истины и жизни. Том 6-й. / А. Мень. – Опубликовано на http://www.alexandrmen.ru\Menn\books\tom6\6_gl_11.html

[17] Словарь библейского богословия. / под редакцией К. Леон-Дюфура. – Киев: Кайрос, 2003.С. 474 – 475.

Иерей Максим Мищенко