Начало разногласий в отношениях между Востоком и Западом было положено учреждением Константинопольской архиепископии, а потом и возвышением её, как столичной. Вплоть до Константинопольского Собора 381 года, Второго Вселенского, первой кафедрой на Востоке считалась Александрийская. Названный Собор своим третьим каноном, как известно, сразу возвысил Константинопольского архиепископа, продвинув его среди восточных на первое место, как «епископа нового Рима», то есть как столичного. С того времени Цареградский архиепископ и канонически и фактически стал первым епископом на Востоке. Права его закреплены 28 каноном Халкидонского Собора. Константинопольский архиепископ, мало-помалу, вступил в соперничество даже с Римом. Несмотря на очень определенно-выраженный канон Второго Вселенского Собора, указывавший Константинопольскому архиепископу место после Римского Папы, появились попытки перетолковать «после» римского – в смысле хронологическом, а не в разрядном. Попытки были, очевидно, многочисленны и настойчивы, если древние толкователи канонов – Зонара, Аристин и Вальсомон подробно докладывают о них и даже борются с ними. Отсюда понятно, почему Римский папа Лев I чрезвычайно неохотно согласился, по просьбе императора Маркиана, на Собор в Халкидоне: он понимал настроение тогдашнего архиепископа Константинопольского Анатолия. Однако, и по этому канону, архиепископ Константинопольский «второй по нем», то есть папе Римском. То же говорит и 36 правило Трулльского Собора и 132 новелла Юстиниана I. Но, Константинопольский архиепископ, опираясь на Византийского императора, не хотел признавать канонического первенства Римского папы. Низложенный с кафедры архиепископом Феофилом, архиепископ Иоанн Златоуст, еще обращается с Жалобою к Римскому папе Иннокентию I; но уже Несторий четверть века спустя, ведет себя совершенно независимо, даже вмешиваясь, в качестве судьи, в дело римской кафедры пелагианах. Первый серьезный конфликт у архиепископа Константинопольского с папою произошел в последней четверти V-го века, по поводу издания императором Зеноном «ενωτικον» в 482 г., автором которого называли Константинопольского епископа Акакия. Тогда возник первый раскол между Римской и Константинопольской Церковью, продолжавшийся 35 лет (482 – 519 г.). Натянутые отношения между Римом и Константинополем были при Юстиниане и папе Вигилии, и в конце VI-го века по поводу наименования Константинопольского патриарха Иоанна II «вселенским патриархом», и во время монофелитских споров и иконоборческих смут. Папы, пользуясь своим географически-политическим положением, держались независимо от Византийских императоров. Они не только, подобно восточным патриархам, не подчинялись императорским эдиктам по делам веры и Церкви, но открыто протестовали против них. Это стоило смерти папе Мартину I, а менее чем чрез 100 лет спустя, папы поплатились за это целым Иллириком. Последнее обстоятельство побудило их к героическому шагу: папы окончательно разорвали с Византийскими императорами и признали Франкских королей наследниками Римских кесарей. Это произошло конкретно в день Рождества Христова 800 г., когда Карл Великий был коронован Папой Львом III в качестве Римского императора.[1]

Во второй половине IX в. получил свое начало исторический факт разделения Церквей – Восточной и Западной. Разделение Церквей, впервые выразившееся в столкновении Константинопольского патриарха Фотия с римским папой Николаем I, имело свои корни в глубине прежних отношений между Византией и Римом и находилось в тесной органической связи с целым рядом цер­ковных и национальных разностей между греческим Востоком и ла­тинским Западом. Эти разности представляли весьма удобный горю­чий материал, который при неосторожности обращения с той или другой стороны, легко мог вспыхнуть и произвести всеобщий пожар. Во второй половине IX века это и произошло – по почину римского папы Николая I, который открыто заявил о своих властолюбивых притяза­ниях в отношении к Востоку и намеревался подчинить своей юрис­дикции и Византийскую церковь. Но в лице Византийского патриарха Фотия (858 – 867 и 878 – 886) папа Николай встретил весьма сильного и просвещенного противника, который и вступил с ним в упорную и про­должительную борьбу для защиты самостоятельности Церкви и пра­вильности ее учения. Борьба была перенесена и на поприще богослов­ской науки и литературы, привлекла внимание многих византийских богословов и выразилась в целом ряде полемических и апологетичес­ких трудов. В связи с вопросами церковной схизмы создалась доволь­но значительная греческая литература, в зависимости от факта разде­ления Церквей возникло целое научно-богословское движение, которое оживило интерес к изучению богословских дисциплин в Византии, увлекло на служение православной догме многих современных деяте­лей науки и вообще немало содействовало подъему и росту византий­ского духовного просвещения.[2]

Центральным предметом пререканий между Православным Востоком и латинским Западом был догмати­ческий вопрос об исхождении Святого Духа, который и был подверг­нут византийскими богословами самому тщательному изучению на основе Св. Писания, по руководству творений св. отцов и учителей Церкви и при свете философских о нем данных, причем вместе с поло­жительным раскрытием догмата была произведена и разносторонняя полемико-апологетическая оценка латинского учения о «филиокве». За этим главным предметом следовал ряд вопросов о дисциплинарных и обрядовых разностях между Восточной и Западной церквами, кото­рые также служили объектом полемики византийских богословов с латинскими. В IX веке такая полемика вращалась около следующих раз­ностей Латинской церкви: пост в субботу, разрешение на молоко и сыр в первую неделю Четыредесятницы, безбрачие священников и совер­шение миропомазания только епископами. Наконец, вопрос о цер­ковном примате Рима также служил предметом полемики между греческими и латинскими богословами. Все эти вопросы получили принципиальное значение в богословской литературе, в силу важности самого факта разделения Церквей, – обсуждались с большой страстностью византийскими богословами и требовали от них тщательного изучения Св. Писания и святоотеческой письменности, по руковод­ству которых они и решались, а равно и самостоятельного их исследо­вания, применительно к современным церковным потребностям.

Осо­бенная важность принадлежала, конечно, догматическому вопросу – об исхождении Св. Духа, в положительном и полемическом раскры­тии которого преимущественное участие принимал знаменитый пат­риарх Фотий, ученейший муж своего времени; его многочисленные богословские труды, появившиеся в связи со столкновением Византии с Римом в IX веке, не только составили весьма ценное для византийской литературы приобретение, но и дали толчок к дальнейшему оживле­нию научно-богословских традиций в Византии, в частности, в облас­ти полемики и апологетики. Столкновение между Восточной и Западной церквами, получив начало в IX в., имело и свое продолжение – в веке десятом, когда оно возникло по поводу четвертого брака византийского императора Льва VI Мудрого (886 – 911). В связи с этим столкновением в Византии вновь оживилась полемическая литература, причем обсуждался преимуще­ственно вопрос о браке с догматической и канонической стороны. Но вначале XI века, под влиянием идеи разностей между Восточной и За­падной церквами, область богословской полемики расширилась, при­менительно к задачам ее в IX веке, и в Византии опять возник догмати­ческий спор о «филиокве».

После Большого Свято-Софийского собора в течение более чем 150-ти лет открытой догматической полемики между Римом и Востоком не было. Однако от Римских епископов не приходилось ожидать продолжения линии Иоанна VIII и православной экклезиологии. В то же время нарастало разобщение между Востоком и Западом, в том числе и государственное. Если папы интересовались отношениями с западными частями империи, то главные интересы Византии были направлены на восточные границы, к которым подступил сильный враг – турки-сельджуки. Византийская империя постепенно уменьшается в своих размерах и все чаще обращается за военной помощью к Западу. В начале XI века в Европе появляется еще одна плеяда завоевателей – норманны (скандинавские племена, которые обладали самой передовой военно-морской техникой). Они завоевали Британские острова, Францию и проплывали в западное Средиземноморье. Норманнам удалось создать свое герцогство на юге Италии, откуда они стали продвигаться к Риму, угрожая светскому авторитету папы. К середине XI в. возникает общность интересов Византии и Рима в плане военного союза по изгнанию норманнов из Римских и Византийских владений в Италии. Император Константин IX Мономах предпринял попытку договориться с папой о совместной защите Италии от норманнов, за что обещал вернуть в юрисдикцию папы южные итальянские епархии, входившие как часть империи в юрисдикцию Константинопольского патриархата. Но в плане государственном эти области император предпочел оставить за Византией. Этот договор долго скрывался от тогдашнего Константинопольского патриарха Михаила Керуллария. Он вступил на престол в 1043 году.[3] Папой в то время был Бенедикт IX, и лишь в 1049 г. на Римскую кафедру избран Лев IX, который начал укрепление папства на Западе. При нем была сломана система частой смены пап, а кардиналы получили важнейшую роль при избрании пап. Узнав о тайных переговорах императора с папой, Михаил Керулларий решил показать силу Константинопольского патриархата. По его поручению архиеп. Лев Охридский написал сочинение против латинских обрядов. В этом сказалось сужение богословского мышления Византийских епископов. За этой обрядовой полемикой Михаил скрывал защиту Восточной церкви от навязываемой ему императором капитуляции перед Римом. Лев IX написал послание, в котором на все обрядовые вопросы Охридского он ответил до крайности заостренным вниманием на исповедании папизма. В доказательство своей особой власти папа ссылался и на дар Константина. В заключение послания папа рисовал церковь Константинопольскую, как заблуждающуюся, грешную, скандальную, которую Римская церковь лишь по снисхождению, а не по заслугам удостоила второго места после себя. Такая система воззрений исключала единство Востока и Запада.[4] Протоиерей Александр Шмеман отмечает: «Можно упрекать греков в мелочности, в частичной утрате вселенского сознания, но все это еще не может разделить Церковь по существу. Папизм же сам отлучает от себя всех, несогласных с его духовной монархией. И потому, какими бы не были грехи тогдашних восточных иерархов, не они, а именно папство есть настоящая причина разделения церквей. Что бы ни делали греки, папы все равно к тому времени отлучили от себя Восток».[5]

Дальнейшая переписка ничего не смогла изменить. Летом 1054 года в Константинополь прибыли папские легаты: кардинал Гумберт, еп. Петр Амальфитанский и диакон-кардинал Фридрих Лотарингский (будущий папа Стефан IX). Император Константин Мономах все еще надеялся на политическую договоренность с папой. Он торжественно принял легатов, оказывал им покровительство. Им в угоду был подвергнут духовной казни монах Никита Стифат (ученик Симеона Нового Богослова), который должен был сжечь публично на площади свои сочинения против латинян. Патриарх Михаил Керулларий спокойно принял папское послание от легатов, ни оказал им никакого почета, отказался видеться с ними. После пяти недель ожидания встречи с патриархом легаты не выдержали и решились на открытую демонстрацию против патриарха. Утром 16 июля 1054 года они вошли перед Литургией в храм Святой Софии и положили на Престол отлучительную грамоту на Михаила и на всех с ним единомышленных. Грамоту эту написал Гумберт, имея на то полномочия от папы. Она была полна фальсификаций и наговоров. Легаты надеялись на императора, но переоценили его возможности. В Константинополе возник народный бунт, и император был вынужден ретироваться. Официально же было заявлено, что греческие переводчики извратили текст грамоты, и она была сожжена; что греческий текст был смягчен, и император, ознакомившись с ним, не увидел козней легатов, а когда узнал суть, нашел «виновных переводчиков» и наказал их. Император занял православную позицию. 20 июля 1054 года состоялся собор под председательством Михаила Керуллария в составе 2 архиепископов, 12 митрополитов и 7 епископов. На этом «домашнем соборе» были отлучены легаты и все с ними единомышленные. В решении собора не было обвинений против западных христиан даже по обрядовым вопросам. Михаил Керулларий в окружном послании сообщил о соборе и его решениях восточным патриархам, которые поддержали решение собора. Собор носил защитительный характер.

Так произошел окончательный раскол западной и восточной церкви в 1054 году. Отношение трех восточных патриархов было для Михаила Керуллария исключительно важным. С помощью патриарха Антиохийского, он известил патриархов Иерусалимского и Александрийского о разделении церквей, сопроводив новость соответствующими извещениями. Несмотря на незначительное количество источников, можно с уверенностью утверждать, что три восточных патриарха остались верными православию и поддержали патриарха Константинопольского. Для патриарха Константинопольского раскол 1054 года можно рассматривать как большую победу, которая сделала его совершенно независимым от папских претензий с запада. Его авторитет значительно возрос в славянском мире и среди восточных патриархатов. Однако с политической точки зрения раскол 1054 года был фатальным для империи, так как сводил на нет в будущем любую попытку стабильного соглашения с западом, находившимся под сильным влиянием папства. Это оказалось фатальным, ибо иногда Византийская империя очень нуждалась в западной помощи, особенно тогда, когда с востока стала усиливаться турецкая опасность. Окончательный разрыв церквей в 1054 году непосредственно ощутили только официальные круги церкви и правительства. Население оставалось очень спокойным и некоторое время даже не знало о доктринальных расхождениях Рима и Константинополя. Интересно отметить отношение Руси к этому событию. Русские митрополиты XI века, назначаемые или утверждаемые Константинополем, естественно, приняли византийскую точку зрения. Однако русский народ не имел никаких претензий к латинской церкви и не мог найти каких-либо неточностей в ее учении. Например, русский князь XI века обращался к папе за помощью против узурпатора. Этот призыв не вызвал ни удивления, ни протестов.[6]

Папа Лев IX умер в 1054 году, а следующий папа был избран только в 1055 году. Разрыв 1054 года не был абсолютным рубежом в разделении церквей. Современниками он осмысливается как временный разрыв между двумя кафедрами, как было и ранее. Трагичности еще не было: церковные связи не были сразу и везде порваны. Династические браки, например, продолжали заключаться (французы не воспринимали латинян как еретиков; дочь одного из русских князей в XII веке вышла замуж за католика), то есть не было отношения церквей друг к другу, как к запрещенным. Английский хронограф XII века, писавший летописи, не отметил разрыва 1054 году.

Со временем отношения Рима и Константинополя ухудшились, и реальное разделение Церквей на эмоциональном массовом уровне произошло после 1204 года – после 4-го крестового похода. Идея крестовых походов заключалась в том, чтобы освободить из рук мусульман христианские святыни в Палестине, в первую очередь Гроб Господень. Первые 3 похода были направлены туда, а 4-й крестовый поход имел место в 1204 году и в силу целого ряда обстоятельств он закончился тем, что крестоносцы осадили Константинополь, разграбили его и убили многих его жителей. Там замешаны венецианцы, которые хотели ослабить своего торгового соперника и направили крестоносцев именно туда, поскольку венецианцы предоставили им корабли для переезда на Святую Землю, крестоносцы не могли расплатиться, и, в конце концов, они оказались у Константинополя, не имея никаких средств, рассчитывая на помощь греков. Те им отказали в помощи. Не имея средств, чтобы возвратиться обратно в Европу, они были вынуждены силой взять Константинополь, поскольку греки в свое время обещали помощь за услуги, которые крестоносцы оказали им – помогли взойти на трон законному императору. Когда крестоносцы стали убивать православных греков, это уже закрепляется в памяти на века. С этого времени идет реальный раскол между Церквами. Если бы этого кровопролития не было, тогда и 1054 год тоже остался бы только эпизодом, и грамоты с анафематствованиями лежали бы в архивах, и о них помнили бы только историки. Поэтому 1204 год – это реальный год раскола.[7]

Идея разли­чия между Востоком и Западом, выдвинутая на поле общехристиан­ского сознания фактом разделения 1054 года, сохранила в Византии свое жизненное значение и в последующее время и постоянно служила одним из силь­ных мотивов для систематической разработки церковных вопросов, характеризующих восточное Православие в отличие от римско-като­лического учения. Этот мотив особенно усиливался в период униональных попыток, предпринимавшихся с целью церковного примирения между Востоком и Западом. Историческая цепь таких попыток тянет­ся вплоть до падения Византии в 1453 года и является существенным содержанием взаимных церковных отношений Востока и Запада в XII-XV вв. Но вместе с восстановлением переговоров об унии в Византии вновь возникли старые вопросы о «филиокве», о папской власти, опресно­ках, безбрачии духовенства и т. д., которые будили богословскую мысль, заставляли византийских ученых подвергать их новой науч­ной трактовке, вызывали некоторое научно-богословское движение и вели к дальнейшему научно-литературному прогрессу. Так разделе­ние Церквей в связи с униональными попытками явилось сильным фактором в научной разработке богословия и создало, параллельно своему историческому движению, значительное развитие духовного просвещения б Византии, наметив для него новые задачи и особые методы научно-литературной деятельности.[8]

Примерно сорок лет назад патриарх Афинагор 1 и Священный Синод Константинополя своим томосом от 7 декабря 1965 года изгладили из памяти и из среды Церкви анафему 1054 года. В патриаршем соборе в Фанаре были оглашены, в частности, начальные слова томоса: «Бог есть любовь» (Ин. 4:9), любовь же – это Богом данный знак, отличающий учеников Христа. И если случится так, что любовь охладится, и единство в Господе прервется, должно всеми силами противодействовать злу и стараться его устранить».[9] В напряженной и конфликтной ситуации сегодняшнего дня эти слова звучат настоятельным призывом. Любовь учеников Христовых действительно охладела. Как положить конец церковной драме? Как одолеть болезнь? Константинопольский патриарх Варфоломей недавно также говорил о «лабиринте прошедшей, охладевшей любви». Это выражение он использовал в письме к папе Иоанну Павлу 2 от 23 июня 1992 года, в котором затрагивается тема тяжелого положения Греко-Католических церквей. И вот эта «охладевшая любовь» никак не может справиться с прошлым. Память о давних обидах, жестоких словах и взаимных упреках оказались сильнее призыва к примирению и прощению. Так сможем ли мы когда-нибудь вылечить застарелые раны?[10]

[1] См.: Поснов М. Э. «История христианской Церкви». Электронный вариант.

[2] Соколов И. И. «Лекции по истории греко-восточной Церкви. От торжества в 843 году до падения Константинополя 1453». Том 1-й. Научно-популярное издание. С.-П., 2005. Стр. 57-58.

[3] Михаил происходил из знатной семьи. Во время заговора его хотели сделать императором, но безуспешно. Михаила постригли в монахи и сослали на острова. Но преодолев всё благодаря своим дарованиям, Михаил становится патриархом.

[4] Козлов М. «Курс лекций по сравнительному богословию в МДА». Стр. 15-16.

[5] Шмеман А. «Исторический путь Православия».

[6] Васильев А. А. «История Византийской империи (время до Крестовых походов до 1081)». Электронный вариант.

[7] «Конспект лекций по Истории западных исповеданий на 3 курсе СПбДА». Электронная версия. Стр. 6.

[8] Соколов И. И. «Лекции по истории греко-восточной Церкви. От торжества в 843 году до падения Константинополя 1453». Том 1-й. Научно-популярное издание. С.-П., 2005. Стр. 59-60.

[9] Гриневич В. «Церкви-сестры: примирение и экклезиология». Альманах «Диа-логос». М., 1997. Стр. 367.

[10] Гриневич В. «Церкви-сестры: примирение и экклезиология». Альманах «Диа-логос». М., 1997. Стр. 368.