Пролог Книги Иова. О Боге и сатане.

В первых двух главах книги Иова завязывается основной сюжет. Автор книги не желал полемизировать с учителями Закона и поэтому избрал героем иноплеменника, который не знает о Законе и Обетовании. Он исповедник единого Бога, Которого чтит в первобытной простоте. Он праведен по отношению к себе (евр. «там» – непорочен, прост, целен), к людям (евр. «яшар» – справедлив, прям) и по отношению к Богу («богобоязнен и далек от зла»). На престоле, подобно царю, принимающему доклады вельмож, восседает сам Яхве, окруженный своими слугами-ангелами. Святитель Филарет Московский пишет следующее: «Совет Божий о сотворении человека имеет у Моисея некоторый вид множества советующих. Сей образ выражения или заимствован у сильных земли (3Цар. 13:9; 1Езд. 4:17), или вообще произошел из свойства языка (Иов. 18:2,3; Дан. 2:36), или вводит ангелов в участие совета Божия (3Цар. 12:20; Иов. 2:1; Дан.4:14), или относится к трем лицам Святой Троицы».[1] Среди этих «сынов Божиих» выделяется один, названный «Сатаной», то есть Противящимся. Наименование «Сыны Божьи – древнее название ангелов, заимствованное из ханаанской терминологии (Пс 28:1; 88:7). Сатана, или Противящийся, находится среди них и его отношение к Богу неясно. Но роль Сатаны может быть понята в сравнении с ролью других ангелов, исполняющих негативные функции (например, Ангел-губитель: Исх. 12:23, ср. 2 Цар. 24:16; 4 Цар. 19:35; Пс. 77:49).[2] Есть основание полагать, что образ Сатаны родствен образу ангела смерти Самаэля существа среднего между ангелом и демоном. О нем говорят иудейские источники последних веков до н. э.

Фр. Делич указывает на близкое сходство библейских представлений о загробной жизни и ангелологии с вавилонскими воззрениями. «Что представление о вестниках божества – ангелах, о которых египтяне ничего не знают, есть чисто вавилонское; что учение о херувимах и серафимах, об ангелах-хранителях, которые сопровождают людей, должно быть возведено к Вавилону – это известно. Если вавилонский правитель заставлял армию послов нести его повеления во все страны, то и боги должны иметь легион вестников или ангелов для постоянного им служения, – вестников с разумом человека, человекообразных, но вместе с тем наделенных крыльями для того, чтобы переносить по воздуху повеления божества жителям земли. Наряду с этим, образам ангелов придавали еще свойства остроты зрения и быстроты орла, а тем ангелам, главной обязанностью которых было охранять доступ к божеству, несокрушимую силу вола и страшное величие льва, так как вавилоно-ассирийские ангелы, подобно ангелам в видении Иезекииля, очень часто являются в смешанных образах… Мы находим и изображения, как, например, во дворце Ассурнацирпала, которые настолько похожи на изображения ангелов, насколько это возможно… Демонов и диавола, – представляются ли они нам как враги людей или как первые враги Бога, мы должны отбросить на вечные времена, так как не хотим исповедовать древнеперсидского дуализма… Пусть они навсегда исчезнут во мраке вавилонских холмов, из которых они и возникли».[3]

«Сатана» – это еще не имя собственное, которым оно становится в 1 Пар. 21:1. Сатана книги Иова – это еще не дьявол, как его понимают теперь (По мнению Оригена, первым существом, заключенным в тело, был диавол, который в книге Иова называется драконом (40:14). Этот дракон отпал от Бога и в наказание за свое падение был облечен в тело, увлекая за собой и другие существа). Его образ близок к Демону Лермонтова и Воланду Булгакова. Это двусмысленная личность, скептически относящаяся к человеку, стремящаяся уличить его в каком-нибудь преступлении, способная наводить на него всевозможные бедствия и даже толкать его к злу. Хотя он и не проявляет сознательной враждебности к Богу, но сомневается в успехе Его дела – сотворения человека.[4] Сатана первоначально представлялся не в качестве духа зла, а как обвинитель человека перед Богом. В этом амплуа он и обрел свойства соперника Бога в борьбе за человека, выявляя перед лицом Творца моменты тварности и ничтожества человека и, соответственно, инициируя эти начала в мире и даже отождествляясь с ними. В то же время злое начало в нем оказывается неотделимым от благого. Для онтологического взгляда или диалектического метода (например, у Гегеля) они располагаются как бы на одной плоскости, становясь равномощными друг другу. Но теология не может признать их равносильность. Сливая воедино аспекты добра и зла в одном образе «князя тьмы», морально-религиозное сознание принципиально разводит их: Сатана представляет собой часть той силы, которая, как в «Фаусте», «всегда желает зла, всегда творит благое», то есть по своим мотивам, субъективно, она всегда желает зла, но реально, объективно, всегда творит добро. Бог использует злые намерения Сатаны для того, чтобы «на выходе» получить добро (Августин говорит, что Бог не является причиной злых деяний, но Он преобразует их последствия во благо универсума). Папа Григорий Великий замечает: «Всегда неправедна воля Сатаны, но никак не лишена справедливости его власть, поскольку волю он имеет от самого себя, власть же – от Бога» («Moralia», 2, 10). В этом заключен великий «позитивный» смысл зла – оно играет служебную, инструментальную роль в благих планах Бога (это лейтмотив всей христианской теодицеи).[5]

Короче говоря, задача Сатаны – испытывать человека. Небесный обвинитель нашел на земле мало достойных людей. Но Яхве обращает его внимание на Своего «служителя» Иова. Здесь просматривается повторение темы о праведниках, которыми спасается мир, впервые раскрытой в сказании об Аврааме и Содоме. Но пример Иова не является для Сатаны показательным в отношении людей. Праведность Иова – результат вполне определенного расчета, сделавшего ставку на жизненный успех через верность Яхве. В речах Противящегося содержится обличение популярной трактовки Завета как сделки. Он предвосхищает упреки, выдвигавшиеся против религиозной этики, построенной на принципе наказания и поощрения. Господь дает возможность Противящемуся убедиться в бескорыстии веры Иова. Он отдает судьбу праведника в полное распоряжение Сатане, чтобы показать безусловную верность Иова. В споре Бога и Сатаны ставка – жизнь человека во всей ее целокупности, не жестоко ли? Консервативные толкователи обычно считают это повествование «иносказательно выраженным молитвенным размышлением автора о судьбе праведника на земле».[6] Но вопрос состоит не в условности и литературности образа спорящих Бога и сатаны, а в действительности общечеловеческих страданий, на примере случая с Иовом. Несомненно, подобные случаи с разрушением жизненного уклада респектабельного или благочестивого человека – не редкость в любую эпоху человеческой цивилизации. Беды, которые Сатана навлек на Иова, изображены в условном ключе; здесь автор далек от чувства меры и правдоподобия. Но эпизод с Сатаной призван лишь подчеркнуть, что праведник остается верным Богу не только в радости, но и в печали. Лучший ответ о цели сказания традиционно дает святитель Иоанн Златоуст: «…в том, чтобы научить терпению тех, которые впадают в искушения, хотя их благочестие всем известно; чтобы они не соблазнялись».[7] По словам святителя Иоанна Златоуста в момент бедствий Иов уподобился дереву, на которое обрушился страшный ураган, и оно качается во все стороны, но не ломается.[8] Так и душа Иова закаляется под натиском бед и скорбей, в нем не сокрушается добродетель, которую не в силах уничтожить диавол. По мнению экзегетов, у Иова погибают все материальные ценности не потому, что диавол хотел сделать его бедным, но чтобы через лишение богатства вовлечь душу его в грех.

Священный писатель ставит себе целью преодоление упрощенных взглядов на Промысел. Эти взгляды усматривали прямую зависимость между страданием и грехом. Пророк Аввакум также поднимает один из самых мучительных для религиозного сознания вопросов: почему Бог допускает зло в мире? Пророк не пытается решать его умозрительно, а прямо обращается к Господу с молитвой, полной скорбного недоумения: «Для чего даешь мне видеть злодейство и смотреть на бедствия? Грабительство и насилие предо мною; и восстает вражда и поднимается раздор. От этого Закон потерял силу, и суда правильного нет: «так как нечестивый одолевает праведного, то и суд происходит превратный» (1:3 – 4). Как в Книге Иеремии и Книге Иова, прямого ответа пророку не дается. Более того, Бог открывает ему, что новые бедствия посетят землю, что по высшему попущению поднимается народ «жестокий и необузданный», которому будет дано попирать царей и разрушать крепости. «Сила его – бог его» (1:6 – 11). Но пророк верит, что Господь посылает невзгоды лишь для исправления, и поэтому снова спрашивает: почему вообще в жизни торжествуют нечестивец и притеснитель? И опять Бог не дает прямого ответа, а открывает лишь одну тайну.[9]

[1] Святитель Филарет (Дроздов). Творения. / сост. иерей Максим Козлов. Сергиев Посад, Отчий Дом, М., 1994.

[2] Шихляров Л., иерей. Введение в Ветхий Завет. [Электронный ресурс]. – Электрон., текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. – М.: Интернет-издание «Омега-центр», Электронная библиотека Данилова монастыря, 2002; Мень А., протоиерей. История религии. В поисках пути, истины и жизни. Том 6-й. / А. Мень. – Опубликовано на http://www.alexandrmen.ru\Menn\books\tom6\6_gl_11.html

[3] Рыбинский В. П. Вавилон и Библия. / В. П. Рыбинский – К., 1903, 2+32 с. Оттиск из: Труды КДА, 1903, т. 2, № 5, с. 113–144. [Электронный ресурс]. – Электрон., текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. М.: КБ МДА и Фонд «Серафим», 2005. С. 120.

[4] См.: Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета в русском переводе с приложениями. Брюссель: Жизнь с Богом, 1989. С. 1926.

[5] История этических учений. Учебник. / Гусейнов А. А. [и др.]; под ред. А. А. Гусейнова. М.: Гардарики, 2003. С. 468 – 469.

[6]   Шихляров Л., иерей. Введение в Ветхий Завет. [Электронный ресурс]. – Электрон., текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. – М.: Интернет-издание «Омега-центр», Электронная библиотека Данилова монастыря, 2002.

[7] Полное собрание творений Св. Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского в 12 т. С.-П.: С. петербургская Духовная Академия, 1898; Репринтное издание: М.: Свято-Троице Сергиева лавра, 1993. т. VI, с. 664

[8] Полное собрание творений Св. Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского в 12 т. С.-П.: С. петербургская Духовная Академия, 1898; Репринтное издание: М.: Свято-Троице Сергиева лавра, 1993. т. VI.

[9] См.: Мень А., протоиерей. Словарь по библиологии. / А. Мень. – Опубликовано на http://www.alexandrmen.ru\Menn\books\dict\09-i.pdf