«Церковь едина»

«Церковь едина», - именно в этом утверждении наиболее адекватно выражена ее природа. Это единство охватывает время и пространство, земное и небесное, Церковь людей и Церковь ангелов. «Разве разделился Христос?» (1Кор. 1:12-13), - спрашивает апостол Павел, так как сама идея Тела противостоит всякому разделению. Множественность автокефальных Церквей оставляет нетронутым историческое разнообразие языков и культур, но, совсем как многоголосая симфония, Церковь по существу едина в учении и в таинствах. Она исповедует всегда и везде одну и ту же веру, «как если бы, рассеянная по миру, она обитала бы в одном доме». В апостольское время слово «Церковь» указывало на те места, где проявляло себя Тело Христово, всегда единое. Сегодня множественность относится также к частям разделенного христианского мира, и в качестве таковых лишенным евхаристического общения. С православной точки зрения, догматическое учение о единстве Церкви определяет Православную Церковь. Всякая христианская группа вне канонических границ принадлежит к православию по мере его причастности к истине (крещение, имя Божье). Ересь, раскол – это явление жизни Церкви. Ее связь с центром-плеромой может быть более или менее ослаблена, и это говорит о ее степени православности. Так происходит движение от какого-то случайного союза к принципиальному церковному единству, которое открывается в связи с «уникальной» природой Церкви: Церковь едина и единственна.[1]

Проблема единства и полноты Церкви вполне ясно выступает в посланиях апостольского мужа св. Игнатия Богоносца. Именно эта проблема больше всего лежала на его душе, так как ее ставила сама современная ему церковная жизнь. Этой проблеме посвящены почти все его послания. Решение ее у Игнатия совпадает с решением ап. Павла, но это решение находятся в другой плоскости. Единство Церкви – это одна из основных тем св. Игнатия. Церковь есть единое тело. Чрез все послания св. Игнатия Богоносца проходит чувство тревоги за целость Церквей, возмущаемых сеятелями раздора и лжеучений. Этим смутам св. Игнатий противополагает призыв к единомыслию и единодушию в вере и любви.

Особенности экклезиологии в посланиях св. Игнатия Богоносца

Семь посланий свт. Игнатия к разным церквам были написаны во время его пути на мученическую смерть из Антиохии в Рим, при императоре Траяне ок. 110 г. Будучи вполне самостоятельным, св. Игнатий демонстрирует поразительное единомыслие с апостольскими мужами, богословами ранней Церкви: теологии церковного единства.

Непосредственное преемство посланий св. Игнатия с новозаветными апостольскими посланиями проявляется в области экклезиологии. Главная идея св. Игнатия – церковное единство как выражение единства домостроительства Божия, согласная жизнь во Христе и Св.Духе всех членов Церкви. Для иллюстрации этой мысли автор использует, например, образ хора: «Составляйте же из себя вы все до одного хор, чтобы, согласно, настроенные в единомыслии, дружно начавши песнь Богу, вы единогласно пели ее Отцу чрез Иисуса Христа, дабы он услышал вас, и по добрым делам вашим признал вас членами Своего Сына» (Еф. 4). Для того, чтобы хор был настроен на нужный «тон», гармония должна исходить от Самого Бога, а для этого необходим иерархический строй Церкви, послушание церковной иерархии. «Иисус Христос, общая наша жизнь, есть мысль Отца, как и епископы, поставленные по концам земли, находятся в мысли Иисуса Христа. Посему и вам надлежит согласоваться с мыслью (волей) епископа, что вы и делаете. И ваше знаменитое достойное Бога, пресвитерство так согласно с епископом, как струны в цитре» (Еф. 4). Вхождение в единство с Богом, в завет с Ним, и, в конечном счете, наследование спасения возможно только через участие в Церкви, через живое согласие с ее строем (музыкальным и воинским), который установлен по воле Самого Бога через апостолов.

В экклезиологии св. Игнатия объединяются, согласно с его умозрением, все идущие от ап. Павла образы Церкви: «все вы составляете как бы один храм Божий, один жертвенник, как бы одного Иисуса Христа» (Магн. 7) Призывы св. Игнатия к единству и согласию имеют, по замечанию прот. Георгия Флоровского, не только и не столько нравственное, но «религиозно-мистическое» содержание. Прежде всего, это уподобление Богу, отображение Божественного единства. Здесь триадология соприкасается с экклесиологией. Единство Церкви существует благодаря Кресту Христову (Его искупительному подвигу) и Его крови, которая есть «любовь нетленная и жизнь вечная» (Рим. 7). Последнее выражение не следует понимать как аллегорию (любовь и жизнь именуется «кровью Христа») – контекст этого сделать не позволяет. Наоборот, именно реальная Кровь Христа, т.е. Евхаристия именуется любовью и жизнью. «Господь Иисус Христос Крестом призывает нас к себе, как членов Своих. Голова не может родиться отдельно от членов; и Бог обещает нам единение, которое есть Сам Он» (Тралл. 11). Последние слова отсылают нас к известным словам ап. Павла о Церкви как «полноте Наполняющего все во всем» (Еф. 1:23), точнее, к одному из их толкований, наиболее дерзновенному: Сам Христос как бы «неполон» без Церкви. Конечно, их нельзя понимать строго догматически – это лишь метафора, образ Божией любви, но для св. Игнатия они значат очень много.

Таким образом, неоднократные упоминания св. Игнатия о Крестном страдании Христа стоят в связи с особым значением христологии, в аспекте учения об Искуплении. Например, святитель обращается к церкви траллийской как «наслаждающейся в плоти и крови и страдании Иисуса Христа» (Тралл. 1). Кафолических христиан он именует «ветвями Креста», древа, насажденного Отцом (Тралл. 11).

Для св. Игнатия, подобно тому, как Христос есть «во плоти явившийся Бог» (Еф. 7), соединивший «видимое и невидимое», так и Церковь есть единство «плотское и духовное» (Магн. 13), невидимое и видимое. Поэтому святой мученик много внимания уделяет защите «плоти» Церкви, т.е. заповеданного апостолами церковного устройства.

Единство церковного устройства и иерархии

Что касается внешней стороны церковного устройства, нужно подчеркнуть, что именно в посланиях св. Игнатия впервые четко говорится о трехстепенной иерархии: епископ, пресвитер, диакон. Этот факт, а также учение о «монархической» власти епископа дает повод протестантам говорить о «нововведениях» Игнатия, о том, что последний произвел «революцию» в церковном устройстве. Это мнение, безусловно, не подтверждается ни текстом самих посланий, ни прочими фактическими данными. О данном порядке святитель говорит как о чем-то обычном, общепринятом, не требующем пояснений.

В посланиях св. Игнатия Богоносца, первого апологета институциональных должностей, определенно выступает единоличный епископат, наряду с пресвитерием и диаконами. «Без них нет Церкви» (Трал. 3). Довольно часто св. Игнатий рассматривает эти три степени как правящую часть Церкви и увещает подчиняться епископам, пресвитерам и диаконам, но еще чаще выдвигает две первых степени, или одну – епископскую, с которой должен согласиться пресвитерий. В собственном смысле верховным епископом является Сам Бог: епископы поставляются по Его воле и являются Его служителями на земле; им нужно поэтому повиноваться, как Богу, как домоправителям, посланным Домовладыкой. В повиновении епископам – признак истинных христиан. Кто обманывает епископа, обманывает Самого Бога. Отсюда, «прекрасное дело – знать Бога и епископа. Почитающий епископа почтен Богом; делающий что-нибудь без ведома епископа служит диаволу» (Смир. 9). Где епископ, там и Церковь. «Без епископа никто не делай ничего, относящегося до Церкви… Непозволительно без епископа ни крестить, ни совершать вечерю любви, напротив, что одобрит он, то и Богу приятно» (Смир. 8). Каковы функции епископа? – Это: 1) пастырское душепопечение; ничего не должно быть без воли епископа (Трал. 2); он должен наставлять верующих, заботиться о вдовах, рабах, устраивать собрания и наблюдать за тем, чтобы на них являлись все; 2) учительство; епископ должен охранять верующих от ложных учений; 3) совершение таинств; лишь епископу принадлежит право совершать Крещение и Евхаристию, и тому, кому он предоставит это. Согласно посланиям святого Игнатия Богоносца, все церковное управление сосредотачивалось в руках главного представителя церковной общины – епископа, без которого Церковь не могла и мыслиться: «Все последуйте епископу как Иисус Христос – Отцу, а пресвитерству – как апостолам. Диаконов же почитайте как заповедь Божию. Без епископа никто не делай ничего, относящегося до Церкви. Только та Евхаристия должна почитаться истинною, которая совершается епископом или тем, кому он сам предоставит это. Где будет епископ, там должен быть и народ, так же, как где Иисус Христос, там и кафолическая Церковь. Непозволительно без епископа ни крестить, ни совершать вечерю любви; напротив, что одобрит он, то и Богу приятно. Чтобы всякое дело было твердо и несомненно»[2].

Игнатий Антиохийский устанавливает церковную иерархию и четко определяет служение пресвитеров и диаконов, отводя им роль помощников епископов. Когда Игнатий Антиохийский в окружении диаконов совершает таинство евхаристии, то все верующие чувствуют, что Христос истинно присутствует в Святых Дарах, что жизнь в Церкви и есть жизнь в Истине.[3] Рядом с епископами св. Игнатий часто ставит пресвитерий, но говорит об их правах неопределенно. Им наравне с епископами должно повиноваться и без них ничего не делать (Трал. 2), но сами они должны быть в согласии с епископом и уважать его (Еф. 4). Пресвитеры составляют коллегию, окружающую епископа, как апостолы Господа, и его совет, решающий церковные дела. На богослужебных собраниях они занимают почетные места вокруг епископа. Им принадлежат судебные и дисциплинарные функции, они вместе с епископами принимают и кающихся. Он же внушает пресвитерам находиться в должном подчинении епископам. Еще менее определенно св. Игнатий говорит о правах диаконов. Он относится к ним с особенной теплотой; называет постоянно «сослужителями своими», «сладчайшими», однако, ставит ниже пресвитеров; если в отношении к епископу и пресвитерам св. Игнатий требует повиновения, то в отношении к диаконам – только почтения; диаконы должны удовлетворять всем и повиноваться пресвитерам. Диаконы являются «служителями таинств Иисуса Христа», а не только агап - «яств и питий», словом, они являются ближайшими помощниками епископа при совершении таинств и в делах управления, почему св. Игнатий и выражается о них с такой теплотой (Трал. 2).[4]

Безусловно, св. отец не ставил целью сообщить нам сведения о современном ему церковном устройстве, поэтому на основании его посланий мы можем отметить лишь некоторые черты его. Во-первых, это выделение «старейшего пресвитера», к которому и стали относить наименование «епископ»; прочие пресвитеры образовали при нем «совет», пресвитериум - именно в таком контексте пресвитеры практически всегда упоминаются в посланиях св. Игнатия (Еф. 4, Смирн. 12). Епископ для св. Игнатия – представитель «во плоти» Невидимого Епископа – Иисуса Христа (Еф. 1), пресвитеры чаще всего ассоциируются с собором апостолов (Магн. 6, 7; Тралл. 3). Таким образом, церковное богослужение мыслится по аналогии с Тайной Вечерей Христа.

Св. Игнатий постоянно настаивает на необходимости подчинения епископу, который является олицетворением церковного единства (делающий что-либо без ведома епископа служит диаволу (Смирн. 9), нечист совестью (Тралл. 7); кто считает себя выше епископа, пропал совершенно (Поликарпу, 5)). Главные основания этого не столько дисциплинарные, сколько сотериологические: они содержатся в евхаристической экклезиологии. Епископ является предстоятелем церковного собрания, в котором совершается Евхаристия (так у всех древних авторов). «Блаженны вы, которые соединены с ним [епископом] так же, как «Иисус Христос с Отцом» Никто да не обольщается! Кто не внутри жертвенника, тот лишает себя хлеба Божьего (Еф. 5)». Под хлебом здесь разумеется, согласно с учением 6 главы Евангелия от Иоанна, Сам Христос, а образ жертвенника, идущий из Павловых посланий, является аспектом учения о всеобщем священстве верных: вкушение жертвенного хлеба в ветхозаветное время – прерогатива священнослужителей. Поэтому как Христос один, так и Евхаристия должна быть одна, и истинна только та евхаристия, которая совершается епископом или теми, кому он сам предоставил это (Смирн. 8). «Одна плоть Господа нашего Иисуса Христа и одна чаша в единение Крови Его, один жертвенник, как и один епископ с пресвитером и дьяконами, дабы все, что делаете, делали вы о Боге» (Филад. 4).

Ересь оказывается гибельной, в том числе, из-за удаления от истинной Евхаристии: которая есть «врачевство бессмертия, не только предохраняющее от смерти, но и дарующее жизнь во Иисусе Христе» (Еф. 20) (Здесь следует обратить внимание на то, что св. Игнатий совершенно четко говорит о Евхаристии как истинной плоти и крови Иисуса Христа). Так через Таинство Евхаристии, которое есть реальный источник и наиболее яркое выражение церковного единства «дисциплинарная» экклезиология связывается с догматическим учением и духовной жизнью человека. В этом проявляется яркость и реализм созерцания св. Игнатия, и чрезвычайная актуальность его богословия. Именно евхаристическое общение есть то основное, что определяет единство поместных Церквей. Тем более не противоречит единству Церкви существование церквей инословных, которые существуют не в Церкви, а являются внешними по отношению к ней образованиями.[5]

С двумя центральными идеями св. Игнатия – единством Церкви, церковной иерархии и евхаристической экклесиологией – связан термин «кафолическая церковь», впервые встречающийся именно у него. «Где епископ, там должен быть и народ, так же, где Иисус Христос, там и кафолическая Церковь» (Смирн. 8). Термин «?????????» в античной философии (в. т.ч. популярной) означал «целостный», «всеобщий», в противоположность «?????????» - «частичный». Разделение, дробление истины – прерогатива ереси и раскола, Церковь – это «нераздельная жизнь», соответствующая полноте и единству спасительного домостроительства Божия, явленного в искупительном подвиге Христа. Следует отметить, что на языке святителя Игнатия кафоличность – прерогатива не только Вселенской Церкви, но и каждой поместной, по факту ее участия в Божественной жизни. Здесь делается акцент не столько на вселенскости Церкви, сколько на этой самой «полноте жизни» во Христе.

Как для ап. Павла, так и для Игнатия, полнота и единство Церкви содержались в каждой местной церкви, собранной на Евхаристическое собрание. Эта внутренняя полнота местной церкви является для Игнатия ее кафоличностью, если она возглавляется епископом. Таким образом, кафолическою церковью является та, в которой предстоятельствует епископ. В силу этого в само понятие кафолической церкви вошло служение епископа. В эпоху ап. Павла Евхаристическое собрание возглавлялось одним и тем же лицом, независимо от того, как это лицо именовалось. Новшество было в форме, которую придал Игнатий этому факту. Эта форма стала исходной точкой дальнейшего развития кафолической идеи. Вскоре после Игнатия в церковное сознание постепенно проникает идея универсальной церкви, как единого организма.

Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь основана Господом нашим Иисусом Христом в день Пятидесятницы, когда после сошествия Святого Духа на апостолов было положено начало первой христианской общине.[6] С первых времен христианства принадлежность Церкви определяется двумя факторами: исповеданием православной веры и действительным единением с Церковью Христовой, как об этом говорится в Деяниях Апостольских: «Спасаемые прилагались к Церкви» (Деян. 2:47; 5:13 – 14). При этом если нарушается одна из этих составляющих, то неизбежно происходит искажение и другой. Церкви в Новом Завете усвоено сравнение с телом, в котором обитает душа, или с деревом, соки которого питают ветви. Поэтому она есть благодатный организм, оживотворяемый Святым Духом Божиим. Как отсеченный от тела член умирает и разлагается, как отрубленная ветвь засыхает и умирает, так и по всякой причине отделение от Тела Церкви влечет за собой прекращение единения с ней. Поэтому и говорить о принадлежности Церкви в случаях любого нарушения благодатного единства с ней невозможно. «Не важно, насколько велико догматическое разномыслие отделившегося; важен и имеет полное значение самый факт отделения, само прекращение единения с Церковью. Пусть будет отделение лишь на почве церковного мятежа и дисциплинарной непокорности без всякого догматического разномыслия... сущность разделения одна и та же».[7] Х. Яннарас говорит о единстве Церкви: «Единство означает в церковном понимании вовсе не сплоченность, согласие и единодушие отдельных людей, как элементов общей структуры, но изменение образа бытия, преображение индивидуального выживания в общение любви, в жизнь вечную».

Церковь – область, где совершается приобщение к домостроительству Божию, к Его предвечному спасительному замыслу (аллегория предсуществующей Церкви). Это приобщение мыслится как единение с Христом, даруемой Им через Его искупительный подвиг, объединение всех в единое целое, духовное и «видимое», в таинстве Евхаристии. Это участие, построение здания Церкви требует от каждого члена Церкви определенной нравственных усилий, обозначаемых как «соучастие в страданиях Христовых». И одним из первых в этом ряду следует забота каждого христианина о «единомыслии и мире», немыслимая без послушания Богоустановленной иерархии. Именно существующий иерархический церковный строй, прямо вытекающий из бытия Церкви как живого тела (образ ап. Павла), соответствует воле Бога и является апостольским установлением, и только при его неповрежденности возможно совершение истинной Евхаристии и, через это, спасение и истинная жизнь во Христе. Так соблюдается единство и полнота спасительного домостроительства Бога.